Анжелик Барбера - Наши судьбы сплелись

Джейн записала брата на курсы игры на фортепьяно. Ему было почти восемь лет. Она водила его на занятия каждую неделю и, сидя на скамейке, ждала, пока он закончит. Порой Джейн отрывала голову от книги, когда какая-нибудь нота заставляла ее вибрировать сильнее, чем другая. Потом Джейн провожала Кайла домой и оставляла под присмотром очередной соседки по квартире, а сама отправлялась на ночную смену в больницу. За ночные смены больше платили, и это позволяло ей…

– …быть рядом с тобой, когда ты проснешься, младший братик. И я смогу проводить тебя до автобуса.

– А потом ты поспишь?

– Потом я пойду в университет.

– Ты совсем не спишь, Джейн?

– Сплю, конечно. На лету!

Кайл не понял, что она хотела сказать. Он собрался спросить, есть ли кровать в этом «на лету», но Джейн втолкнула его в автобус.

Она работала и училась как сумасшедшая и не жаловалась. Мотивации у нее было в избытке. После смерти матери Джейн сменила направление учебы. Она перестала учиться на медсестру и начала учиться на социального работника, который помогает женщинам-избиваемым-мужем-негодяем-или-любовником-разрушителем…

– …чтобы их никто не убил.

Она отлично понимала: это произошло оттого, что она ничего не заметила. Джейн ненавидела себя – до смерти – за то, что ее не было рядом с матерью. Что она не была внимательной. Что не слушала ее так, как полагается дочери. Она не выполнила свою задачу. Она поддалась эгоизму. Как это исправить? Каково наказание за это преступление? Как с этим живут? «Делая то, что делаю я».

Джейн узнала, что по всему миру, во всех социальных слоях каждая третья женщина терпит побои, ее унижают, насилуют. Что в половине случаев женщин убивают их партнеры. Что каждые три дня женщина погибает от кулаков мужчины, который должен был бы любить ее. И что эти цифры стабильны и неизменны. Такова правда. А еще эти цифры вырастают втрое, если принимать в расчет самоубийства и тех, кто страдает вместе с женщинами. Если посчитать еще и детей. К несчастью, есть женщины, которые сами унижают и убивают… И если сложить все эти цифры от сотворения мира, голова не закружится, но глубокое отвращение возникнет.

Кто может поверить, что это из-за любви?

Джейн никогда не могла бы простить «непростительное». Она сама себя не простила бы. То, что Мерзавец сделал с их матерью, изменило жизнь Джейн. И жизнь Кайла. Поэтому Джейн сделала максимум возможного, чтобы ее брат играл и играл на фортепьяно. Чтобы он думал о другом… когда невозможно забыть.

– У Кайла не просто талант, – утверждал Джон Манчевский, преподаватель игры на фортепьяно. – В нем есть такое… Я спрашиваю себя, чему еще научить его.

Джейн рассмеялась и купила фортепьяно, она еще год обойдется без новой машины. Кайл всю вторую половину дня ждал на крыльце, когда привезут инструмент. Когда фортепьяно наконец поставили в гостиной, Кайл сел перед ним на пол и сидел так несколько часов.

– Оно твое, – бросила ему за столом Джейн. – Ты можешь на нем играть.

– Я знаю.

– И чего же ты ждешь?

– Мы должны подружиться.

Кайлу понадобилось ровно шесть дней и пять ночей, чтобы «подружиться» с инструментом. На седьмое утро Кайл играл, не останавливаясь, и Джейн поняла, что он и фортепьяно будут неразлучны. Закончив играть, Кайл прибежал в комнату сестры и, задыхаясь, спросил:

– Ведь ты же его никогда не продашь, правда?

– Разумеется, нет. Друг – это на всю жизнь.

Играя, Кайл не сумел бы сказать, выходит ли музыка из его пальцев и касается клавиш или это фортепьяно захватывает его целиком и становится его душой. Он играл, он жил. Вот и все.

Джейн в глубине души была уверена, что ее брат далеко пойдет. Она представляла, как он будет концертировать по всему миру, станет пианистом-виртуозом. Он будет очень элегантным в смокинге. Кайл станет выше ростом и стройнее. Его волосы будут приглажены и зачесаны назад, а упрямая прядь не будет больше падать ему на глаза. Толпы будут слушать его и с неохотой покидать свои места после концерта, когда музыкант наконец уйдет со сцены после нескольких вызовов на бис. И тогда эта странная общность с тысячами глаз рассыплется, и каждый унесет с собой уникальную эмоцию.

Однажды вечером, глядя на играющего брата, Джейн была так взволнована, что ей захотелось прижать его к себе и рассказать обо всем этом. Сказать ему «спасибо». Как все зрители. Но она стыдливо убежала в свою комнату.

Кайл еще учился в школе, когда произошли две определяющие встречи. Стив и Джет. Вместе они решили создать рок-группу, о чем с подростковым энтузиазмом и сообщили Джейн.

– Ты не будешь играть классическую музыку?

– Ну, я даже не знаю. Когда стану старым, точно буду играть. Совсем старым, не таким, как ты сейчас.

Мальчишки рассмеялись, Джейн спросила, что ему понадобится.

– Гитара.

Джейн купила первую гитару и стала их первой зрительницей. Кайл писал непонятные тексты, для которых у Джейн не нашлось определения. Он выкрикивал их на каждой микросцене, которая их принимала, и Джейн, видя, как он падает на пол, говорила себе, что два его приятеля не испытывают такой же потребности выплеснуть избыток эмоций.

Она была удивлена. Нет, честно говоря, Джейн попросту ошалела. Она всегда чувствовала, что в нем дремлет что-то эдакое. Какой-то механизм, который им движет, который приводит его в восторг или может разрушить… Она даже не подозревала, что этот механизм настолько мощный. Не было ничего плохого в том, что эмоции выходят из Кайла таким образом. Потому что рано или поздно это должно было выйти наружу. Да, пусть лучше Кайл кричит, а не поет, пусть падает на пол и не носит смокинг, пусть лучше уродует слова, чем занимается другими глупостями. Лучше эти его ужасные футболки, манеры привидения, бесформенная прическа и… даже противная прядь, падающая на глаза, чем осознание, что ему сломали крылья. Что он будет делать без крыльев? «Такая птица, как Кайл, в клетке погибнет».

– Только бы Удача об этом помнила! – призналась Джейн своей соседке Сьюзи, которая одно за другим отправляла в рот бедрышки цыпленка.

– Хочешь, чтобы я тебе помогла?

– Почему бы и нет?

– Передай мне майонез и еще одно бедрышко. Черт побери! Вкуснятина, согласна?

– Да-да, – ответила Джейн, которая их даже не пробовала. – И что ты предлагаешь?

– Ну, я вместе с тобой попрошу Удачу!

– Спасибо, – сказала Джейн, думая, что это не поможет.

Удача предпочла не торопиться. Кайл посещал занятия с гитарой за спиной. Он ел с гитарой за спиной, ходил с гитарой за спиной. Джейн спросила, не берет ли он ее с собой в постель.

– Кого?

– Эту штуку у тебя за спиной.

– Гитару? Ну да, конечно.

– Моешься ты тоже с ней?

– Ну, нет…

– Точно, ты не моешься.

– Моюсь!

– Когда?

– Ну, на пляже.

– Издеваешься?

– Ага. Знаешь, в субботу мы играем в кафе «У Билларда». Знаешь это место?

– Ну, да.

– Придешь?

– Нет, в субботу я не смогу.

– Вот как! Значит, ты встречаешься с Дэном…

Джейн обернулась.

– Откуда ты знаешь?

– Вообще-то, Джейн, я живу вместе с тобой.

– Мне казалось, что я веду себя скромно.

– Ну, когда люди влюблены так, как ты влюблена в Дэна, они скромными не бывают.

Джейн познакомилась с этим мужчиной – копом – на стажировке. Она не влюбилась в него с первого взгляда. Дэн был женат, у него были дети. Но он был трогательно милым и сентиментальным. Они работали вместе. Говорили о том о сем. Потом о себе. Они думали, что хорошо ладят. Что они могли бы хорошо поладить. Что между ними могло быть нечто большее. Вот только Дэн был женат… На этом заканчивается любая мечта.

Много лет спустя, когда Джейн уже добилась поста директора «Дома», центра помощи женщинам, пострадавшим от насилия в семье, она снова встретила Дэна. Дэн по-прежнему был копом, женатым и уже с четырьмя детьми.

Они этого не планировали, но Джейн стала его любовницей. Потому что не было другого варианта, если они хотели любить друг друга в настоящем времени. Кайл никогда не сомневался в чувствах своей сестры.

– Тебя не напрягает эта секретная жизнь?

Джейн долго болтала в кружке пакетик с травяным чаем.

– Ты не обязана отвечать мне, Джейн.