Яна Невинная - Наследник для хозяина города

Булацкий даже не хотел представлять, что итальяшка своими липкими взглядами будет пачкать Есению. Не дай бог пригласит танцевать на правах хозяина маскарада. Пусть исходится слюной на кого-то другого. Он почувствовал, как перехватило дыхание, показалось, что сердце перестало биться, его охватил короткий испуг, что оно не возобновит свой бег. Но спустя пару секунд отмер, услышал где-то в горле один удар, второй… Не крепкая мышца у него, а какой-то кусок трухи, если верить словам врача. Хотелось потереть грудь рукой, но это бы точно ничего не дало, и уж никак он не должен быть показывать своих слабостей.

— Она не просто женщина, она будущая жена и мать моего ребенка, — ответил он наконец де Луке, и тот сразу же поднялся с места и прогавкал команды своим подчиненным.

— Думаю, мы закончили наши дела и можем пойти на маскарад, — сообщил итальянец, пропуская Кирилла на выход.

«Блядь, придется подсунуть ему Нелли…» — подумал тот и вышел из кабинета.

— Душечка! Выглядишь просто потрясающе! — Марта Рафаиловна, постучав, вихрем ворвалась в номер Нелли, где та в одиночестве наводила последние штрихи сегодняшнего образа.

— Вы тоже… — вяло ответила она домработнице, сжав и разжав губы, накрашенные яркой устойчивой помадой матового бордового цвета. Недовольно мотнула головой. Нужно стереть. Этот оттенок ее старит. И наряд стоило выбрать посветлее тоном. Но тут уже ничего не поделаешь. Сама выбирала — самой и носить. Слишком часто она стала замечать, как одежда или макияж искажают ее молодость и красоту…

Она схватила банку с гидрофильным маслом, смочила ватный диск и начала тереть губы. Кажется, слишком яростно, чтобы это не осталось незамеченным для женщины, знающей ее долгие годы.

— Рассказывай, — коротко бросила Марта Рафаиловна, подходя поближе и внимательно заглядывая в глаза через отражение в зеркале.

— Что рассказывать? — Нелли попыталась отнекиваться, сделать вид, что не понимает, о чем речь, но разве обманешь проницательную и мудрую женщину?

— Обижаешься, да, что не стала тебе помогать выжить Есению из дома? Я же чувствую твое напряжение, Нелечка. Ты пойми, я к ней пока просто приглядываюсь. Девочка вроде хорошая, но я больше за Сонечку волнуюсь. Как-то странно они общаются с Сашей, в моей молодости так не разговаривали девушки с парнями, но на нашу Соню их чудная дружба хорошо действует. Из-за Сони я, Нель, только из-за нее… Давай я, — она дернулась вперед и стала помогать стирать помаду с уголков губ, где она немного размазалась, при этом виновато пряча глаза.

Нелли вытерпела касания, не стала отворачиваться, чтобы не обидеть Марту Рафаиловну. Слишком ее уважала. Хотя обида свербела внутри и требовала разобраться в ситуации и высказать наболевшее.

— Все, теперь я сама, — наконец отодвинулась она и взяла свою косметичку, роясь в ней в поисках помады посветлее. Домработница стояла над душой и ждала ответа. Вздохнув, Нелли обернулась к ней, опустила руки с косметичкой вниз.

— Да, наша Соня расцвела. Вещей накупила столько, что в номере едва поместились. Дело точно в этом Саше. И хоть он мне не очень нравится, но что поделать? Молодежь! — с горечью усмехнулась она и передернула плечами, с деланой легкостью относя и себя к категории старшего поколения. — Марта Рафаиловна, давайте не будем ходить вокруг да около. Нам это просто ни к чему. Мы друг друга знаем давно, так что можем обойтись без предисловий и околичностей. Что вы, по сути, могли сделать, когда Кирилл привел в дом невесту? Я вас о помощи попросила, но в глубине души понимала, что от вас мало что зависит. Только не обижайтесь, — кинулась она увещевать домработницу, чьи плечи обиженно опустились, а глаза погрустнели.

— Может, и не зависит, — насупилась та, — может, я никто и звать меня никак. Прислуга. И я не обижаюсь. Но я тебе тогда не для красного словца пообещала помочь. Вот, пошла к гадалке, попросила раскинуть карты на будущее. Кирилл мне как родной сын, пойми, я хотела понять, разобраться в своих предчувствиях. Анфиса подтвердила мои опасения. Ты извини, что затрагиваю этот вопрос. Мне до сих пор так стыдно и неприятно, что я тебя к ней привела, а она выставила за порог, даже не дав слова сказать.

— Ерунда какая, — Нелли поежилась от ощутимой дрожи, пробежавшей по телу, отошла в сторонку, бездумно перебирая вещи и раскладывая их по стопочкам. Перед внутренним взором живо встали пугающие картины ее рандеву с молодой черноглазой гадалкой.

Черт ее дернул погуглить то место, где они совершили жуткий ритуал. Она узнала, что там сто лет назад было старое кладбище, от которого ничего не осталось, кроме скопища черной энергии, из которой Лейла черпала силы для наведения порчи.

Вот только никак она пока не действовала на Есению, которая цвела и пахла! Злоба скрутила нутро Нелли, она зажмурилась и попыталась взять себя в руки, не показать своего волнения старой подруге. Улыбнулась через силу и поинтересовалась с таким видом, будто ей правда есть дело:

— Что она вам с Соней нагадала? Анфиса ваша. Я не обижаюсь. Странные они, гадалки эти…

— Ой, душечка, ты не поверишь! Сонечке — мужчину в форме! Она вся загорелась, собралась сразу в поездку, а ведь как я ее уговаривала порой даже в магазин сходить, в парк какой. Она всегда отказывалась. Да что я рассказываю, ты все знаешь. — Она махнула рукой и стала прихорашиваться перед зеркалом, щебеча как птичка.

Нелли рассматривала яркий наряд а-ля Клеопатра, парик и новый маникюр женщины, искренне удивляясь, что Марта Рафаиловна, вполне себе красивая и статная женщина, живет интересами семьи Булацкого и даже любовника не заведет.

— А вам что нагадали? — полюбопытствовала она, нанося на губы помаду алого цвета.

— Да ерунду всякую, Нель, честно. Анфиса мне ее каждый год обещает. Деньги, удачу, все такое общее. Я особенно не зацикливаюсь. Мне главное, чтобы Кирилл и Сонечка были в порядке. И ты, душечка.

— Что ж вы совсем о себе не думаете, Марта Рафаиловна? — по-доброму спросила Нелли, заканчивая свое занятие и беря сумочку. — Вам еще до старости далеко.

— Когда вы устроены будете, тогда и о себе подумаю, — она взяла Нелли под руку и повела из номера.

Они медленно спускались на лифте, продолжая беседу уже в присутствии охраны, которую по привычке не замечали.

— Очень сомневаюсь, что я уже устроюсь. Кирилл крепко влип с этой своей Есенией и ребенком, — пробормотала она себе под нос, с силой сжимая маленькую сумочку.

Марта Рафаиловна сочувственно улыбнулась и положила руку сверху ее стиснутых ладоней.

— Я бы на твоем месте не теряла надежды, Нелечка. Я же все слышу и вижу, что в доме творится. Есения ходит как побитая собака. Ты думаешь, что можно кого-то заставить насильно влюбиться? Она же только что была замужем. Неужто мужа своего не любила и так просто на богатого переметнулась? Она непохожа на охотницу за деньгами. Родит ребенка и будет его потихоньку воспитывать, но станет ли с Кириллом жить как жена, я не знаю. Сомневаюсь. Они такие разные. Да еще и дурные эти слова Анфиски, всю меня она взбаламутила, старая стерва!

— А что такое, Марточка Рафаиловна? — Нелли встрепенулась и придвинулась максимально близко к разоткровенничавшейся женщине, чтобы утаить от охраны суть разговора. К счастью, они вышли из лифта и охранники чуть вырвались вперед. — Что она сказала? И что между Киром и Есенией?

— Душечка, ну что ты раньше не заговорила со мной? В номере? — домработница остановилась, огляделась по сторонам и все же пошла навстречу любопытству Нелли. — Сказала она, что темное облако видит над Кириллом. Большое и грозное. Точно что-то нехорошее случится, и никак не предотвратить. А Есению я пока гостьей залетной вижу в доме, как к гостье и отношусь. Так вот. Ладно, пойду я в машину усаживаться, а ты за ней иди, раз Кирилл тебя нянькой назначил.

Попрощавшись, они разошлись в разные стороны. Нелли пришлось зайти за Есенией, а Марта Рафаиловна уселась в машину дожидаться остальных. Входя в номер к Есении, Нелли лихорадочно обдумывала услышанные слова. Нервно сжимая и разжимая пальцы, она теребила несчастную сумочку, невинную жертву своего морального состояния. Она измучилась, то жалея о наведенной порче, то воспаряя надеждой. Порой обдумывала чувства к Кириллу, пытаясь осознать его значение в своей жизни.