Джуд Деверо - Наследница

– Какова она? – опять спросил Рис.

Наследница Мейденхолла. Человек-легенда, как Мидас или Крез. С рождения эта девочка, единственная дочь того, кто обладал несметными богатствами, превратилась в предмет мечтаний очень многих молодых людей. «Если бы я был богат, как наследница Мейденхолла» – так по крайней мере один раз в жизни заявлял каждый житель Англии. Даже королева, как сплетничали, спросила у иностранного посла, считает ли он ее такой же богатой, как наследницу Мейденхолла.

Однако никто не восклицал: «Если бы я был так же богат, как Перкин Мейденхолл!» – потому что в этом отсутствовала романтика, особенно если учесть, что Перкин Мейденхолл славился своей скупостью. Рассказы о том, как он дрожит над каждым пенсом, стали легендами. Утверждали, что он носит одежду до тех пор, пока она не превращается в лохмотья, что он морит себя голодом, экономя деньги на еде. В его жизни не было никаких удовольствий и развлечений, он никогда не играл ни в какие игры. А еще говорили, что он женился потому, что отец его невесты не желал продавать ему участок, лежавший между их владениями, и один раз лег в постель со своей женой, в результате чего появилась на свет его дочь. Мать девочки умерла через несколько дней после родов.

Нет, мало кто завидовал Мейденхоллу, завидовали его дочери – несчастной девушке, выросшей без матери, спрятанной за высокими стенами замка на юге Англии. Даже жители деревни, располагавшейся рядом с поместьем, никогда не видели наследницы. И если кто-либо отваживался обсуждать ее, он вскоре исчезал – шпионы Мейденхолла шныряли везде.

– Да хватит об этом, – вмешался Томас.

Обычно он позволял Рису вытягивать из Джейми то, что того интересовало, но на этот раз продолжительное молчание Монтгомери заставило его прибегнуть к решительным мерам.

– Она очаровательный воробушек, – пробормотал Джейми, задумчиво глядя вдаль. – Огромные карие глаза, способные видеть насквозь, полная грудь. А двигается она стремительно и уверенно, как воробушек. – Его губы медленно растянулись в улыбке. – Язычок же у нее острый, как воробьиный клюв. Она может так клюнуть, что истечешь кровью.

Рис и Томас были до такой степени ошарашены его словами, что у них отвисли челюсти. Рис пришел в себя первым.

– Ты влюбился в наследницу Мейденхолла?

Джейми посмотрел на своих друзей так, будто они помешались.

– Эксия? – только произнеся имя девушки, он сообразил, что сказал слишком много. Есть нечто, о чем нельзя говорить. – Влюбился? Любовь не имеет к этому никакого отношения. Мне предстоит отвезти женщину к ее…

– Полногрудого воробушка, а? – со смехом поинтересовался Рис, пихнув Томаса под ребра. – Думаю, этой зимой мы будем кушать от пуза, если он положил глаз на наследницу Мейденхолла.

Однако Томас не улыбнулся.

– Кто такая Эксия?

– Она поможет мне завоевать сердце наследницы, – угрюмо буркнул Джейми.

– Но я решил, что пышногрудый воробушек и есть наследница, – озадаченно произнес Рис.

– Нет, – возразил Джейми, уткнувшись в кружку. – Наследницу зовут Франческа. Я в жизни не видел более красивой женщины: золотистые волосы, ресницы как опахала, румяные щечки, очаровательный ротик, совершенный подбородок. Она ожившая богиня.

Рис все еще ничего не понимал.

– Твой тон и твои слова противоречат друг другу. Ты описываешь чудо природы, но произносишь слова так, будто рассказываешь о мегере. Давай-ка поведай нам, чем женщина с такой внешностью отбила у мужчины охоту общаться с ней?

– Она не умеет ни читать, ни писать, – ответил Джейми. – И ей нравится, когда с нее пишут портреты. Она…

Рис рассмеялся:

– Истинная женщина. Раз ты слишком хорош для нее, то попытаю счастья я.

Джейми бросил на Риса такой взгляд, что тот окаменел.

– Я должен сделать то, что должен. Я должен думать о своих сестрах. И если наследницу можно завоевать, я сделаю это.

– Сомневаюсь, что эта задача будет столь уж тяжелой.

– Ты не видел, как она красива, – напомнил Джейми. – За ней придется долго и много ухаживать. Она к этому привыкла.

– В отличие от твоего полногрудого воробушка? – спросил Томас, изучающе глядя на Джейми.

Он был старше Риса и Монтгомери, которым еще не исполнилось тридцати. Ему же было почти сорок, и он достаточно повидал на своем веку, чтобы знать, как сделаться нужным человеку типа Джейми. Если Джеймс Монтгомери считал кого-то «своим», он заботился о нем, старался не нагружать работой и прилагал все усилия, чтобы связанные с ним люди ни в чем не нуждались.

Джейми улыбнулся.

– О, как я хочу быть свободным, – воскликнул он. – Быть сыном фермера и жениться, на ком пожелаю. – Он поднял свою кружку. – За свободу, – произнес он тост и залпом выпил эль.

Рис и Томас обменялись взглядами, прежде чем последовать его примеру. Не важно, как давно они знали Джейми, – они все равно не понимали его. Он один из немногих, кому удалось увидеть наследницу Мейденхолла, и он жалуется на ее красоту.

– За свободу, – хором сказали они.

– Ты видел его? – спросила Эксия, чье лицо пылало от гнева.

– Нет, не видел, – ответил Тод, чистивший ногти перочинным ножичком. Он не хотел показывать Эксии, как расстроен.

Когда дородный управляющий на руках внес девушку в дом, сердце Тода едва не разорвалось при виде ее бездыханного тела. Сначала он подумал, что она умерла. Он перенес ее в комнату, запер дверь и потребовал, чтобы послали в деревню за доктором. Когда же он понял, что Эксия всего лишь упала в обморок, то не впустил к ней несчастного лекаря. Вместо этого он дал ей выпить бренди и заставил рассказать, что произошло. Пока девушка говорила, он старался скрыть от нее, как его испугало появление чужака, который мог причинить ей вред.

– Он не ходит, как обычные люди, он вышагивает, – заявила Эксия и, соскочив с кровати, принялась изображать походку Джеймса Монтгомери. – Он строит из себя важную персону. Он закидывает голову и шествует с таким видом, будто владеет всей землей. Но почему? Потому что он граф? Ха! Мой отец каждое утро завтракает с двумя графами.

– Неудивительно, что это вызвало у него неудовольствие, – заметил Тод.

Но Эксия не улыбнулась в ответ.

– Ты бы видел, как он увивался за дорогой кузиной Франческой. Меня просто тошнило.

Тод усомнился, что все действительно происходило именно так, но промолчал, потому что согласен был с Эксией насчет Франчески.

– Ты правильно поступила, солгав, будто она наследница. Иначе он похитил бы тебя.

– Нет, только не он. Только не Джеймс Монтгомери. Он хочет жениться на мне. На ней. Вернее, на золоте. – Девушка тяжело опустилась на стул. – Ну почему никто не замечает меня? Отец запер меня, как будто я совершила преступление. У преступников больше свободы, чем у меня.

– Наследницы и женщины твоего положения не выбирают мужей, – напомнил Тод, пытаясь образумить ее.

– Но мужчины перелезают через стену только ради того, чтобы увидеть ее. Увидеть, как она сверкает. Иногда я испытываю благодарность к своему отцу. Чем, по их мнению… – она махнула рукой, имея в виду тех, кто находится за пределами стен замка, – я занимаюсь целыми днями?

Тод понимал, что иногда вынужден исполнять отведенную ему роль шута.

– Ешь язычки колибри, приготовленные в соусе из жемчуга. А вечерами подсчитываешь драгоценности. Каждый день выбираешь шелка на платья.

Ни капли не развеселившись, Эксия сердито взглянула на него:

– Ты говоришь истинную правду.

– Мне платят за то, чтобы я заставлял тебя смеяться, а что может быть более веселым, чем правда!

Превозмогая боль – что-то сегодня изуродованные ноги слишком сильно беспокоили его, – Тод оттолкнулся от стены.

– Сядь! – потребовала Эксия, знавшая, что Тод не любит, когда она жалеет его. – Мне неприятно, когда ты скрипишь своими костями.

– Прости меня за это, – проговорил Тод и опустился в кресло.

Комната была маленькой и скромно обставленной. Перкин Мейденхолл купил поместье потому, что оно являлось частью участка, который он мечтал заполучить. Когда родилась его дочь, он отослал ее сюда и запер за высокими стенами. Лишь Тод и Франческа разделяли с ней долгие годы одиночества. Тоду было двенадцать, когда его привезли к Эксии. Несчастный мальчик, жизнь которого была наполнена лишь страхом и болью, ожидал, что его мучения продолжатся и за высокими стенами поместья. Но восьмилетняя Эксия, своим характером уже мало походившая на ребенка, приняла близко к сердцу судьбу Тода. Благодаря ее заботе и любви мальчик научился смеяться и впервые узнал, что на свете существуют душевное тепло и доброта. Он не просто любил Эксию, он обожал ее.