– И ты, значит, туда же. Тоже считаешь, что он там свернет себе шею.
– Я этого не говорил, – поспешно воздел руки Росс. – Да и к чему все эти споры? Ты же все равно не выставишь его на скачки, а значит, и говорить не о…
– Кто это сказал, что не выставлю? – зловеще спросила Рейчел.
Вконец растерявшийся Росс опустился на бархатные подушки антикварного дивана.
– Да ты же сама, кажется, и говорила…
– А что, если я передумала? Вот возьму и начну прямо с сегодняшнего дня тренировать Сирокко для скачек! Тогда посмотрим, о ком будут говорить больше – о ней или обо мне! Тренер – не проблема. Найму лучшего во всей стране.
– Должно быть, ты шутишь, – сдвинул брови Росс.
– А что? Предки Сирокко участвовали в скачках в Египте. И побеждали! – Чем больше Рейчел думала над этим, тем крепче становилась ее решимость. – В своей статье она обмолвилась, что хочет подать заявку на участие ее жеребца в скачках «Либерти классик» в Делавэр-Парке четвертого июля, в День независимости. Или я ошибаюсь? – Она снова потянулась за журналом.
– Кажется, там действительно что-то об этом сказано.
– Значит, там будет и Сирокко. – Рейчел еще раз пробежала глазами статью и, найдя нужное место, подчеркнула название скачек, а также дату и место их проведения.
– Жеребец, конечно, твой, и решать тебе, но… Послушай, Рейчел, ты в самом деле отдаешь себе отчет в том, что намерена сделать?
– Я всегда знаю, что делаю. У меня все отлично получится, причем я убью двух зайцев одним выстрелом. Ну что, не догадался еще? Это будет не только отличная реклама для Сирокко, но и удобная возможность для нас двоих встречаться где-нибудь подальше отсюда, от всех тех, кто знает нас. Начнем с того, что нужно будет отправить Сирокко куда-нибудь, где он сможет пройти хороший курс тренировок. Потом ему придется принять участие в паре каких-нибудь соревнований, чтобы получить право участвовать в «Либерти классик». Таким образом, если каждую неделю я буду улетать куда-нибудь, Лейн не увидит в этом ничего подозрительного. И мы сможем опять побыть вдвоем – только мы, и никого больше, – как тогда, в Скоттсдейле!
– Можешь не продолжать. Я обеими руками за.
Рейчел устремила взгляд на цветную фотографию Эбби.
– Посмотрим, как вытянется у нее физиономия, когда она узнает, с кем ей придется иметь дело. – И она залилась счастливым смехом, наслаждаясь этой мыслью.
Теплый ветерок, насыщенный влагой Мексиканского залива, растрепав серебристую гриву Уиндсторма, шаловливо бросил ее на сжимающие уздечку руки Эбби. Она ехала по полю, сдерживая своего жеребца, не давая ему сбиваться с рыси на галоп. Полуденное солнце щедро лило свои лучи с безмятежно-голубого неба, а потому ей было достаточно тепло в толстом «рыбачьем» свитере. Это был один из тех погожих деньков, о которых жители Восточного Техаса так любят рассказывать своим завистливым друзьям и родственникам на севере страны, еще дрожащим в марте от зимней стужи.
Переведя жеребца с рыси на шаг, она пустила его по овалу тренировочной дорожки. Следом за ней трусила на своем пони Иден.
– Если бы устраивали скачки для пони, мой Джоджо наверняка победил бы, ведь правда, мамочка?
Привычная к нескончаемой болтовне своего чада, Эбби на одни вопросы отвечала, в других же случаях только рассеянно кивала головой. День был слишком хорош для того, чтобы раздражаться по пустякам, тем более в компании любимой дочки.
Уже после первого круга Иден надоел медленный темп, заданный матерью, и она погнала своего пони вперед. Эбби ласково улыбалась, наблюдая, как та торопит своего конька. Иден всегда изъявляла желание присутствовать на тренировках Уиндсторма, однако это всякий раз завершалось одним и тем же: устав от езды по кругу, девочка начинала подыскивать себе занятие поинтереснее. К таковым относились исследования дна протекавшего поблизости ручейка с берегами, поросшими кустарником, или сооружение из кусков досок, оставшихся после строительства ограды ипподрома, барьера, который после приходилось брать несчастному пони.
Издали донеслось пронзительное лошадиное ржание. Эбби посмотрела в сторону кучки лошадей-однолеток, столпившихся у белой ограды соседнего пастбища на территории Ривер-Бенда. Взгляд ее зацепился за две одинаковые башенки особняка, построенного в викторианском стиле. Их островерхие крыши пиками вонзались в бледно-голубое небо.
– Эй! – Неожиданный окрик Иден вывел ее из задумчивости. – Ты что это делаешь? Тебе кто разрешил здесь играть?
Дочь остановилась примерно в двадцати метрах перед ней, развернув своего конька поперек дорожки. «Нарушитель границы» был невелик ростом, судя по тому, что его не было видно из-за пони. Эбби пришпорила Уиндсторма, и тот в мгновение ока преодолел это расстояние.
Еще не доскакав до дочери, Эбби увидела маленького мальчика, который был примерно одного возраста с ее Иден. В руках он испуганно сжимал игрушечный грузовичок. Мальчик попятился назад, видно, испуганный тем, что огромный конь сомнет его, однако тот резко остановился рядом с девочкиным пони. Глаза мальчишки, круглые, как блюдца, некоторое время боязливо смотрели то на Иден, то на Эбби. Затем он быстро оглянулся за спину, словно прикидывая, не стоит ли попытаться перескочить через ограду ипподрома.
– Может, ты, мама, знаешь, что он тут забыл? – грозно спросила Иден, кипя праведным гневом собственницы, чьи владения подверглись наглому вторжению.
– Я… – попытался открыть рот мальчик, чтобы ответить, но его губы плаксиво скривились. – Я просто… играл тут в песке… со своим новым грузовиком. Я тут ничего не сломал.
Сердце Эбби наполнилось теплом, и она ласково улыбнулась.
– Конечно, конечно. Не бойся, мы же видим, что все цело. Просто мы сами испугались. Ведь мы не знали, что ты тут играешь. – Однако по всему было видно, что мальчик не слишком верит в то, что кто-то здесь может быть напуган так же сильно, как и он. – А как тебя зовут?
– Алекс, – неохотно пробурчал он, отойдя еще на шаг.
Невольно вскинув голову, Эбби посмотрела в сторону Ривер-Бенда. Алекс… Так звали сына Рейчел. Снова опустив взгляд, она внимательно оглядела мальчика. Если не считать светло-голубых глаз, он практически ничем не походил на Рейчел. И все же сомнений не оставалось: это был ее сын.
– Ты в Ривер-Бенде живешь?
Уронив голову, он словно через силу выдавил из себя:
– Иногда.
Эбби смутно припомнила чьи-то слова о том, что Рейчел, живя большую часть времени здесь, отправляет своего сына на всю неделю в частную школу в Хьюстон.
– А мама твоя знает, что ты пошел сюда поиграть?
– Нет. – Он по-прежнему смотрел в землю. – Ей все равно. Ей неинтересно, что я делаю. – Ответ был невнятным, но эти тихие слова были настолько проникнуты жалостью к самому себе и вместе с тем неприязнью, что Эбби застыла от удивления.
– Да что ты, милый, она любит тебя. И я уверена, очень любит, – попыталась она убедить его. Однако Алекс только молчаливо покачал головой. Из чего можно было теперь уже безошибочно заключить: Рейчел со своими лошадьми в Ривер-Бенде проводила гораздо больше времени, чем в Хьюстоне с сыном. – А вообще-то очень рада познакомиться с тобой, Алекс. Меня зовут Эбби, а это моя дочка Иден.
– А зачем твоему грузовику такие огромные колеса? Смешной какой-то, – не замедлила высказаться Иден, с любопытством разглядывая игрушку.
– Так надо. С такими колесами где хочешь проедешь – через любую грязь и кочки. И быстро к тому же. Быстрее любой лошади, – парировал он насмешку, в свою очередь, изучая с ног до головы смирно стоявшего пони.
– Все равно мой Джоджо быстрее, – фыркнула Иден. – Подумаешь, игрушка какая-то.
– Если бы мой грузовик был настоящим, то твоему коню за ним ни за что в жизни не угнаться.
– А откуда он у тебя?
– Подарили.
– Дай посмотреть. – Сбросив с ног стремена, Иден проворно соскочила с пони и подошла к Алексу, явно заинтересовавшись игрушечной машиной.
Первым побуждением Эбби было позвать дочь обратно. Если бы Рейчел узнала, что ее сын побывал здесь, ей вряд ли бы это понравилось. Однако она спросила себя: а что, собственно, случится, если Алекс побудет у них немного? Иден наверняка рада возможности поиграть с ровесником, да и Алекс, наверное, тоже. То, что они с Рейчел в прошлом постоянно воевали друг с другом, не должно отразиться на их детях.