Джанет Дейли - Наследство для двоих

Эбби невольно напряглась в объятиях Маккрея, но тот попытался уговорить ее:

– Позволь мне любить тебя, Эбби. Ведь мы оба хотим этого.

– Не здесь. – Ей очень хотелось, чтобы он правильно понял ее. – Нам нельзя – Иден может проснуться в любую минуту. – Эбби бросила досадливый взгляд в сторону кровати, на которой спала дочь. – Лучше нам остановиться, пока не поздно. Пока один из нас не потерял голову, – нерешительно добавила она, вовсе не желая в душе высвобождаться из объятий Маккрея.

– Очевидно, ты имеешь в виду меня. – Его голос был насмешливым и одновременно сиплым от возбуждения.

– Я этого не говорила.

Тяжело вздохнув, он слегка оттолкнул ее. Таким был его безмолвный ответ. Она быстро соскочила с его колен, но тут же остановилась, чувствуя головокружение и слабость в ногах. Ей так хотелось сейчас снова упасть к нему в объятия. И все же, придерживая на груди расстегнутое платье, она нашла в себе силы проводить Маккрея до двери. Положив ладонь на дверную ручку, он на мгновение замер на месте, по всей видимости, страстно желая и в то же время не решаясь поцеловать Эбби.

– Между нами не все еще кончено, поверь, – наконец выговорил он.

– Да, – кивнула она, признавая, что ей вовсе не хочется, чтобы между ними все было кончено.

Нерешительная улыбка на его лице стала шире.

– Много же времени тебе потребовалось, чтобы признать это.

И он шагнул за дверь. Все произошло так быстро, что Эбби даже не успела с ним попрощаться.

Действуя словно робот, она заперла дверь и накинула цепочку, задумавшись над его словами. На протяжении последних четырех месяцев, с того самого дня, когда она увидела его в Скоттсдейле, Эбби продолжала настойчиво твердить себе, что мосты сожжены и ничего уже не вернуть. Однако теперь все представало перед ней в совершенно ином свете. Она желала его, жаждала до физической боли.

Эбби медленно подошла к раскрытому чемодану на комоде. Доставая из него свою ночную рубашку с кружевами, она невзначай заметила собственное отражение в зеркале: длинные волосы распущены и спутаны, губы полнее, чем обычно, веки чуть припухли, платье расстегнуто до самого пупа… Типичный вид женщины, которая только что самозабвенно занималась любовью. «Нет, не самозабвенно», – поправила она себя. Потребность любви после встречи с Маккреем ничуть не уменьшилась.

Глядя на себя в зеркало, Эбби словно лицом к лицу сталкивалась с причудливой реальностью. Одна половинка ее существа продолжала любить Маккрея с прежней страстью, другая – училась любить заново.

Она занялась привычными приготовлениями ко сну: умылась, почистила зубы, надела ночную рубашку… Однако сон никак не шел. Пришлось найти другое дело – готовить себе и Иден свежую одежду на следующий день, упаковывая все остальное в чемодан, за исключением туалетных принадлежностей, которые понадобятся утром. Бессознательно Эбби пыталась отсрочить момент, когда ей придется лечь в постель. Одной.

Поначалу она не обратила внимание на еле слышный стук. Было такое впечатление, что он донесся откуда-то из глубины коридора, где кто-то стучал в одну из дверей. Однако стук повторился, на сей раз более настойчиво. Откуда-то глухо раздалось:

– Эбби…

Она застыла в растерянности. Лишь через несколько секунд до нее дошло, что стучат в дверь, ведущую из ее номера в соседний. Подойдя к ней, Эбби стала ждать, когда стук возобновится. Ждать пришлось совсем недолго.

– Да?.. – нерешительно откликнулась она.

– Это я, Маккрей. Открой…

Повозившись немного с замком, она распахнула дверь.

Маккрей стоял, прислонившись к дверному косяку и поигрывая гостиничным ключом.

– Я дал администратору сто долларов и сказал, что сто двадцать восемь – мое любимое число. Надеюсь, я не ошибся?

Она ошарашенно уставилась на него, не в силах дать даже односложный ответ. Однако в конце концов ей все же удалось выдавить из себя:

– Нет…

И прежде чем Эбби успела опомниться, она очутилась в его объятиях. В его номере. Возможно, ей следовало дать ему отпор. Однако теперь это уже не имело никакого значения. Она была там, где ей надлежало быть. Надлежало быть всегда.

Маккрей витал между сном и реальностью, упиваясь пьянящим блаженством. Ему не хотелось просыпаться, чтобы не разрушать чар, от которых ему было так хорошо. Однако кто-то теплый отодвинулся от него, и его ноге сразу же стало холодно. Инстинктивно он снова привлек к себе это теплое тело. Прикосновение вернуло его к действительности. Маккрей открыл глаза, чтобы убедиться, что это не сон. В его объятиях была Эбби. Она спала, уютно прижавшись к его боку.

Во сне она очень походила на Иден: те же густые волосы, окутывающие лицо темным облаком, те же длинные ресницы и чуть оттопыренная нижняя губа. Окончательно стряхнув с себя остатки дремы, Маккрей в волнующих подробностях вспомнил минувшую страстную ночь и, не в силах сдержаться, прильнул к сладостно изогнутым губам любимой.

Эбби, заворочавшись, сквозь сон ответила на его поцелуй. Приподняв голову, он внимательно вгляделся в нее. Она же, словно ненадолго вздремнувшая кошка, выгнула спину и потянулась, плотно прижавшись к нему грудью. Затем, снова свернувшись калачиком, Эбби чуть-чуть приоткрыла глаза.

– Уже утро? – спросила она голосом, немного осипшим от сна.

– Разве это имеет какое-нибудь значение? – Опершись на локоть, Маккрей провел рукой по ее животу и груди. Его пальцы прикоснулись к мягкому после сна соску, который под ними сразу же налился новой силой.

– Конечно, имеет, – ответила она, однако ее тело говорило ему совершенно другое.

– Именно таким должно быть для нас каждое утро, Эбби: мы с тобой в одной постели, а Иден – в своей кроватке в соседней комнате.

– Мне нужно срочно подниматься. Не хотелось бы, чтобы она испугалась, проснувшись одна в незнакомой комнате. – Потянувшись к тумбочке, Эбби взяла его часы и взглянула на циферблат. – Восемь часов. Времени осталось в обрез – только и успею, что поднять Иден, закончить собирать вещи и тут же выехать в аэропорт, чтобы не опоздать на самолет.

Маккрей удержал ее в кровати.

– Ничего, полетишь более поздним рейсом. Побудь со мной еще немного.

На какое-то мгновение в ее глазах вспыхнул огонек желания, однако она решительно покачала головой.

– Не могу. – Эбби отодвинулась от него на край кровати. – В аэропорту нас будет встречать Доби.

Встревоженный ее изменившимся тоном, он смотрел на нее. Беззащитная худенькая женщина, сидя к нему спиной, торопливо натягивала на себя ночную рубашку, подобранную с пола. Ему нестерпимо хотелось увлечь ее обратно в кровать, заставить остаться. С другой женщиной этот прием сработал бы безотказно. Но только не с Эбби, и он знал это. С трудом сдерживая досаду, он поднял с полу брюки и тоже начал облачаться. Ключи и мелочь раздражающе забренчали в карманах.

Маккрей обернулся и снова пристально посмотрел на нее.

– Надеюсь, ты расскажешь ему о нас с тобой?

Она замялась, но, так, и не сказав ни слова, встала и направилась к двери, соединяющей две комнаты. Это молчание совершенно ему не нравилось.

– Погоди, Эбби, не уходи. Если не хочешь, чтобы разговор состоялся на глазах Иден.

Не дойдя двух шагов до двери, Эбби обернулась.

– А в чем, собственно, дело? О чем нам разговаривать?

Однако попытка разыграть недоумение не удалась.

– О нас. О чем же еще? Или эта ночь для тебя ничего не значила? – Он был уверен, что происшедшее между ними имело для Эбби огромное значение. Он готов был поспорить на что угодно, даже на собственную голову.

– Конечно, значила, – ответила Эбби, пряча от него глаза, и этот жест сказал ему больше, чем она могла предположить.

Теперь, уже вполне уверенный в том, каким будет ее следующий ответ, Маккрей задал главный вопрос:

– Ты любишь меня, Эбби?

Вздохнув, она уронила голову:

– Да…

– Разве ты не понимаешь, что это все меняет, Эбби? – Он внимательно наблюдал за сменой чувств, отражавшейся на ее лице. – Ты больше не можешь оставаться его женой. И ты должна сказать ему правду. Да-да, ты прекрасно знаешь это.

– Ничего я не знаю, – еле слышно произнесла Эбби.

Маккрей заскрипел зубами, еле сдерживаясь от того, чтобы схватить ее за плечи и затрясти изо всех сил.

– Что с тобой, Эбби? Ты что, слишком упряма или слишком горда, чтобы признать собственную ошибку? Или хочешь быть похожей на своего отца, оставаясь замужем за тем, кого не любишь, и калеча тем самым жизнь всех, кто рядом с тобой, как свою собственную?