— Отчего она умерла?
— Роды продолжались почти два дня. Бедняжка совсем обессилела. Ее муж погиб. Ребенок умер. У нее не осталось воли к жизни.
Норт хотел сказать что-то еще, но осекся, увидев, как побелело лицо Кэролайн. Он поцеловал жену и крепко прижал к груди:
— Кэролайн, только последний глупец мог рассказать тебе о таком. Но ведь между тобой и той несчастной огромная разница. Когда ты забеременеешь, я буду о тебе заботиться, и доктор Трит станет тебя навещать. Конечно, когда женщина производит на свет нового человека, всякая трагедия возможна, но только не с тобой, Кэролайн. Я этого не допущу. Я видел твой живот и даже как-то умудрился без неуместной похоти разглядеть твои бедра. Они достаточно широки, чтобы выносить и родить столько младенцев, сколько пожелаешь.
Наконец в гостиной появилась Бесс Трит со свертком на руках, улыбнулась и объявила:
— Здоровенький маленький ангелочек. Мисс Мэри Патрисия хочет назвать ее Элинор, в честь вашей тети, Кэролайн.
Кэролайн только охнула и к полнейшему изумлению Норта разразилась слезами.
Крошка Элинор мирно спала в колыбели, рядом с кроватью мисс Мэри Патрисии. Оуэн вернулся в Скриледжи Холл, предварительно убедившись, что Элис выпила стакан теплого молока, принесенный миссис Мейхью. Беннет Пенроуз, в компании Флеша Сэвори, в данный момент находился на пути в Ханимид Мэнор с письмом от Норта к мистеру Ффолксу, в котором лорд Чилтон просил прибрать Беннета к рукам и сделать из него человека — задача, непосильная для кого бы то ни было. Сам Норт, рассказывая об этом, лукаво усмехнулся и заверил Кэролайн, что поскольку Ффолкс считает себя выше всех обыкновенных смертных, то наверняка примет вызов и не подумает отказаться. И потом, чего больше всего в жизни жаждет Ффолкс, как не возможности втоптать человека в грязь, особенно после того, как ему самому столь жестоко указали свое место?
Норт стоял у камина, скрестив руки на груди.
— По-моему, я не успел еще рассказать тебе обо всем подробно? — осведомился он у жены.
— Как ты думаешь, Беннет останется в Ханимид Мэнор с мистером Ффолксом?
— Ему больше некуда деваться. Я попросил Ффолкса платить ему за труды, а также научить этого дурака играть в карты, чтобы тот хотя бы не проигрывал все ставки подряд. Кроме того, я упомянул о том, что постоянное нытье Беннета крайне раздражает и мистер Ффолкс должен почаще останавливать его.
— Идеально, Норт, — засмеялась Кэролайн. — Ты обо всем подумал!
И снова в душе Норта что-то произошло, словно таившийся в самой глубине цветок начал разворачивать лепестки, расцветая пышным цветом под солнцем ее прелестной улыбки и сияющих глаз. Это головокружительное чувство вызвало в нем желание засмеяться в ответ и целовать Кэролайн, пока не онемеют губы.
— Посмотрим, — пробормотал он, стараясь говорить как можно равнодушнее, но это плохо ему удавалось. — А теперь о Полгрейне и Тирджигле. Сначала они напоминали ледяные статуи, не желали встречаться со мной взглядами и обращались, как с палачом. Я спросил, хотят ли они остаться. Триджигл заявил, что понятия не имел о том, что сделал Кум. По его мнению, всему есть предел. Однако Триджигл считает, что чудовищное лицо в нашу брачную ночь не такая уж плохая идея, только он всегда знал, что ничего не выйдет — слишком ты упряма и решительна. Он сказал, что логика и аргументы — единственное орудие, подобающее для нормального человека. Полгрейн признался, будто боится, что именно Кум положил какую-то пакость в бульон из бычьих хвостов. Я спросил их, испытывал ли Кум такую же сильную ненависть к моей матери, когда та вышла замуж за отца. Они переглянулись, но отказались ответить, и это заставило меня гадать, уж не Кум ли, хотя и в совсем юном возрасте, помог в том, чтобы непрекращающаяся цепь измен и предательств не прерывалась, а наследие Найтингейлов продолжало тяжким бременем лежать на плечах мужчин. Не знаю и думаю, Триджиглу с Полгрейном вряд ли что-то известно. Поэтому я дал им возможность выбирать. К завтрашнему дню они должны решить: либо оставаться и вести себя с подобающим почтением по отношению к хозяйке дома, либо удалиться на покой в старый коттедж у Лендз Энд и научиться удить рыбу.
Он помолчал, давая возможность Кэролайн ответить, но обычно любознательная жена на этот раз молчала, неподвижно сидя в кресле, что было крайне на нее не похоже. Даже руки не двигались, хотя всегда были заняты каким-нибудь делом, и при мысли о том, как они касались его тела, дрожь пронизала Норта до самых кончиков ног.
— Ангелы небесные! — воскликнул он. — Да ты, кажется, впала в меланхолию! Моя Кэролайн, ты в самом деле мрачна и молчалива! Я должен созвать гончих и настоять, чтобы ты удалилась с ними на болота! Придется также раздобыть тебе томик стихов, написанных специально для того, чтобы угнетать дух, омрачать сердце и заставить сомневаться в самом смысле существования человека на этой грешной земле. Кроме того, необходимо срочно купить широкий развевающийся черный плащ и усадить тебя в этом наряде на древние иззубренные скалы, чтобы ты бесконечно смотрела в бушующее море, не замечая воя ветра и рокота волн.
Кэролайн наконец подняла голову и усмехнулась:
— Я никогда раньше не впадала в меланхолию. Оставь меня, Норт. Не уверена, что мне нравится, но по крайней мере готова попробовать. Черный плащ, говоришь? Развевающийся на ветру? Совсем как в готическом романе. Очень заманчивое предложение.
Норт громко рассмеялся, но осекся, крайне удивленный своим неуместным весельем, подхватил жену на руки и обнял.
— Ты так чудесно смеешься, Норт, — пробормотала она, прижавшись лицом к его плечу, — просто чудесно. Лучше слушать твой смех, чем предаваться грустным мыслям, правда?
— Правда. И не тревожься насчет наших женоненавистников. У меня предчувствие, что они еще удивят нас, прекратив войну.
— Я бы не рассчитывала на это, Норт.
Триджигл и Полгрейн решили остаться. И с этих пор, казалось, притихли, раскаялись и смирились с переменами в Маунт Хок. Полгрейн даже проявил к миссис Мейхью нечто вроде вежливости, спросив ее мнение об абрикосовом соусе, который готовил к ужину. Триджигл, как ни странно, похвалил Молли, вычистившую серебро. И оба, если возникала необходимость, обращались к Кэролайн “миледи”. Но Кэролайн ни на грош не верила ни тому, ни другому.
Наступила середина ноября, погода стояла достаточно холодная, и во всем доме затопили камины. У Эвелин начались схватки двенадцатого ноября, в полдень, и к ужину она уже оказалась гордой матерью крошечного мальчика, названного Фредериком Нортом, в честь лорда Чилтона. Молодая мать вскрикнула от радости, когда к ней принесли сына, что вызвало улыбку даже на каменном лице Триджигла.., а может, просто гримасу?
— Теперь я буду тебя звать Большой Норт, чтобы отличить от Маленького, — объявила Кэролайн.
— Мне нравится. Я сам себе кажусь таким важным и значительным!
Кэролайн рассмеялась, ударила Норта по руке, но тут же потерла ушибленное место и через мгновение уже ласкала его плечи и грудь.
— Кэролайн, я только что получил письмо от Маркуса Уиндема, графа Чейза. Помнишь, я тебе о нем рассказывал? Так вот, он и Дачесс приезжают в гости через неделю. Они тебе понравятся.
— Прекрасно. Я велю все приготовить. Да, вот еще, мне кажется, что мисс Мэри Патрисия уже поправилась и немного расстроена.
— В чем дело?
— Она скучает. Ей необходимо чем-то заняться. Что если мы отошлем ее в Скриледжи Холл вместе с Эвелин и назначим их директрисами убежища для беременных незамужних женщин? Все, как хотела тетя Элинор?
— Для тех, кому некуда идти?
— Вот именно. Что ты об этом думаешь?
— Может, она станет учить детей, родившихся здесь? А Эвелин позаботится о том, чтобы у девушек было все необходимое или даже отыщет им работу после того, как появятся дети?
— Да. Я вчера говорила об этом с миссис Трибо, и она…
— Так ты уже распорядилась, а я думал, нуждаешься в совете старшего.
— Видишь ли, твое мнение для меня много значит, Норт. Перестань шутить, это очень важно.
— Что же сказала миссис Трибо?
— Была очень довольна. Сказала, что леди Элинор была настоящей леди, правда, немного эксцентричной, и теперь в доме не хватает смеха и веселья. И добавила, что маленькие дети согревают комнаты лучше десяти каминов. И хотя мистер Оуэн — милый мальчик, но всего лишь мальчик, а не мужчина, и миссис Трибо явно испытывает недостаток в обществе.