Джоан Хол - Настойчивый мужчина

Женщина довела Люка до состояния ненависти и отчаяния, она жаждала получить материальные блага, которые обещал ей другой, более богатый мужчина. Эта женщина, которую Люк любил больше всего на свете, изменила ему и отняла у него ребенка.

Хэнк стоял, крепко прижав брата к своей сильной, дарящей успокоение груди. Его ярость была направлена не только на алчную невестку, которая предпочла богатого англичанина его брату, но и на собственную невесту, когда-то сбежавшую с его лучшим другом… и на всех женщин вообще.

Лора.

Едва перед глазами появился ее образ, Хэнк вздрогнул. Способна ли Лора на такую же измену?

Лора — нет. Хэнк сразу отмел эту мысль. Она слишком искренна, слишком откровенна, слишком честна.

Искренняя. Откровенная. Честная.

Почему же тогда ему пришлось настаивать, чтобы Лора рассказала своей дочери об их отношениях?

Хэнку не понравилась собственная подозрительность, и он почувствовал облегчение, когда Люк прервал его мысли, высвободившись из объятий:

— Извини, Хэнк. Спасибо за поддержку. — Он вытер руками следы от слез, и на его лице появилось непроницаемое выражение. Это больше не повторится. Ни одной женщине не удастся снова разорвать меня на части накрашенными ноготками. Его губы искривились. — Если есть еще дураки, которых можно использовать, то это не я. Будь уверен.

Безжалостная решимость отпечаталась на его лице и сверкала холодным огнем в его темных глазах. Внезапно Хэнку стало жалко женщину — хорошую, плохую или равнодушную, — которой случится попасть в сферу влияния Люка. Ибо его брат был дьявольски красив, а теперь станет еще и дьявольски жесток.

И Хэнк понял: нельзя, чтобы Люк увидел Лору. Она слишком женственна, слишком нежна. А Люк настолько ожесточен, что с первого же взгляда возненавидит ее.

И тогда мне придется возненавидеть его.

Хэнк удивился самому себе. Откуда такая нелепая мысль? Ведь Люк его брат!

А Лора — любовь.

Хэнк был ошеломлен той решимостью, которая прозвучала в этой неожиданной мысли. Любовь? Нет! Лора ему нравилась, он с ней занимался любовью. Но будь он проклят, если полюбил! Нельзя повторять свои ошибки, а он всегда был способным учеником. Любовь вытягивает из мужчины все жилы, и он слабеет. Разве они с Люком не являются подтверждением этому?..

— Хэнк, пойдем куда-нибудь поужинаем, — предложил Люк, прервав его размышления. — После такого выхода эмоций я проголодался.

Хэнк вспомнил холодную курицу в тесте и тепловатое вино. Тогда эта еда показалась ему пищей богов. Неужели из-за любви? Пожав плечами, он отогнал эту мысль подальше.

— Я тоже, — ответил он, идя вместе с Люком к двери.

Любовь… Это только для подростков и слюнтяев.

Разве нет?

Когда они с Люком вернулись домой и пожелали друг другу спокойной ночи, этот вопрос еще долго терзал Хэнка. У него были причины, веские причины остерегаться привязанности к любой женщине. Но Лора не любая женщина. Лора… Хэнк корчился в муках, определяя, кем же для него стала Лора. Она стала его частью. Частью его плоти, его разума, его души!

Но проклятье! Он никого не хочет любить!

В понедельник, едва увидев Хэнка, Лора почувствовала в нем перемену. Влюбленность обострила ее восприятие, и она чувствовала все по-особому. Он был не равнодушен, но сдержан, не груб, но нетерпелив и резок.

Когда он вошел, она работала в столовой. Увидев его суровое лицо, Лора насторожилась и робко улыбнулась. Хэнк не ответил на ее улыбку и не снизошел до обычного вежливого приветствия.

— Ты говорила с Меган? — сразу же требовательно спросил он.

Лоре не понравились ни его тон, ни его манера. По спине пробежал холодок.

— Во-первых, здравствуй, — сказала она, гордо подняв подбородок.

Хэнк не отреагировал.

— Ты ей сказала? — продолжал он наступать.

— Нет! — резко ответила Лора.

— Нет?! — Он медленно подошел к ней, и его глаза сузились. Остановившись возле нее и положив руки на пояс, Хэнк сверлил ее взглядом. — Почему? Ты же обещала, что поговоришь.

И вдруг ее терпению пришел конец — сказались две ночи, проведенные в бесплодных раздумьях. Она настолько глупа, что влюбилась в этого мужчину, но она не безвольная тряпка и не позволит ему диктовать. Я даже старше его! — напомнила себе Лора и с холодной решимостью встретила его упрямый взгляд.

— Я обещала найти подходящее время и место для разговора с Меган, — отчетливо ответила она.

На скулах Хэнка забегали желваки.

— У тебя было целых два дня. Достаточно времени, чтобы поговорить.

— Целых два дня! — взорвалась Лора. — У меня был только вечер в субботу и вчерашний день! — Она сделала паузу, чтобы успокоиться. — Если ты помнишь, я говорила тебе, что мы с Меган проведем субботний вечер вместе с Брук и Доном. — Она воздержалась и не сказала, как рано ушла из гостей и почему. — А вчера, — продолжила она, — я видела Меган всего два часа: час утром, пока она не ушла на встречу со своими друзьями, и час вечером, пока она не легла спать. — Лора подбоченилась так же воинственно, как и Хэнк, давая выход своей ярости.

— Значит, пока не появится подходящее время и место, мы продолжаем вести игру не по правилам, — пророкотал Хэнк. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но обычно дети тайком бегают на свидания, а не родители.

Выйдя из себя, возможно потому, что Хэнк был прав, Лора быстро зашагала по комнате.

— Хэнк, пожалуйста, постарайся посмотреть на это моими глазами, — повысив голос, заявила она. — Ты знаешь обстоятельства.

— Я знаю лишь то, что вся эта ситуация — безумие! — не уступал он. Мне тридцать шесть, тебе тридцать девять, а мы вынуждены врать и притворяться, как подростки, прятаться, и все потому, что девятнадцатилетней девице показалось, что она влюблена!

— Эта девятнадцатилетняя девица моя дочь, Хэнк. В голосе Лоры послышалось предупреждение. Материнский инстинкт был в ней сильнее всего.

Хэнк долго и разочарованно смотрел на нее, затем повернулся и пошел в холл.

— Хорошо, я еще немного поиграю в эту глупую игру. — Он задержался в арке и взглянул на нее. — Окажешь мне услугу?

— Если смогу, — сразу же согласилась Лора, успокоенная тем, что разногласия закончились. — Какую?

Он обвел мрачным взглядом пустую комнату.

— Не могла бы ты ускорить отделку дома? — Если мы должны прятаться, пусть по крайней мере здесь будет относительный уют.

— Я посмотрю, что можно здесь сделать, — пообещала она.

К концу недели дом приобрел жилой вид, и выглядел он как дом Хэнка. И хотя Лоре пришлось договариваться о приобретении отдельных предметов мебели, вместо того чтобы заказать те, которые она первоначально наметила, измененный вариант интерьера полностью соответствовал образу Хэнка.

К сожалению, налаживание отношений с хозяином дома давалось Лоре труднее.

Лора была влюблена, и ее любовь с каждым днем становилась все сильнее. Но, вместо того чтобы чувствовать себя счастливой, она была переполнена вопросами и сомнениями.

Разумно ли такое сильное увлечение под сорок лет? Этот и множество других подобных вопросов одолевали ее и днем и ночью. Что будет с ее карьерой и семьей, если она изменит образ жизни? А что она будет делать, когда страсть начнет остывать?

В основном ее сомнения касались Хэнка: что он чувствует, как на самом деле относится к ней? Он говорил, что считает ее необыкновенной, но никогда и словом не обмолвился об их будущем. Уже сейчас он держится натянуто. Может, такая манера поведения предвещает потерю интереса к ней?

Вопросы и сомнения роились у нее в голове, о чем бы она ни думала. И потому, оставаясь наедине с Хэнком, Лора делалась все более замкнутой и сдержанной.

Каждый раз, когда она решала поговорить с Меган, у нее язык прилипал к нёбу. И потому она откладывала разговор, убеждая себя, что время неподходящее.

Одна неделя плавно перешла в другую, потом еще в одну; и все это время Лора и Хэнк встречались в новом доме через день-два. Дом был теплым и уютным. Их любовь была страстной и доставляла удовольствие. Но с каждой новой встречей взаимоотношения становились более натянутыми. Они начали ссориться, и всегда из-за мелочей: еды, одежды, а в одну грозовую ночь — даже из-за погоды.

К концу первой недели мая Лора чувствовала себя так, словно безуспешно пытается выбраться из зыбучих песков. И неимоверно устала от этого ощущения.