Ирина Стефанова - Научи меня

— Дожилась, — пробормотала я и отвернулась к боковому окну.

— Что? — спросил он, но я лишь покачала головой. — Ира?

— Куда ты меня везёшь?

— К себе.

Я оторвалась от бокового окна и посмотрела на дорогу, а потом перевела на него взгляд.

— Зачем?

— Поговорить.

— Разве нам есть о чём говорить?

— Я смотрю, ты отошла от шока.

Я не ответила, нахмурившись. И правда, я, похоже, отошла от шока.

— Зачем? — повторила я свой вопрос. Не хотела я с ним разговаривать, просто не хотела.

Доменико резко дал по тормозам на светофоре, и я подалась вперёд, мысленно ругая его и в тоже время благодаря за ремень безопасности.

— Зачем-зачем, заладила. Надо. Просто надо поговорить, — огрызнулся он, а я поджала губы и отвернулась к окну. — Только не плачь.

— Что? — оглянулась я. — С чего вдруг я должна плакать?

— Не знаю. Вы женщины постоянно плачете, по поводу и без повода. Прекрасно зная, как на нас действуют ваши слёзы.

Я сжала кулаки.

— Я не стану плакать при тебе, даже если мне будет невыносимо. Никогда, слышишь, Доменико Де Лука? — он посмотрел на меня, прищурив свои бледно-серые глаза. — И вообще, уже зелёный и ты создаёшь пробку, — скрестив руки на груди, закончила я, и мы тронулись с места.

Какое-то время мы ехали в полной тишине. Ну ладно, не в полной, двигатель тихонько мурлыкал. И всё же это была тишина, которая позволила нам остыть немного.

— Скажи, в чём я ещё перед тобой виноват, кроме этого дурацкого пари?

Я посмотрела на него, и смотрела, пока он не повернул ко мне голову.

— Так в чём моя вина?

— Весь список огласить?

— Пожалуй, — хмыкнул он.

— Первое, — загнула я палец, — пари…

— Я же сказал кроме него.

— Не перебивай.

— Но…

— Сам попросил, так что не перебивай. Первое — пари, второе — измена своей невесте.

— Какое дело это к нашей ситуации имеет?

— Самое прямое. Скажи, ты всегда ей изменял?

Доменико напрягся и не ответил.

— Значит, всегда. Разве так можно? Нет, я вину с себя не снимаю…

— Ты ни в чём не виновата.

— Ну, это уж мне решать.

Он недобро на меня глянул.

— Я не надо кидать на меня гневные взгляды. Мы не женаты.

— Это легко исправить, — улыбнулся он.

— Ха-ха! Смешно.

— Разве?

— За дорогой следи. Так, стоп, я отвлеклась. На чём я остановилась? — спросила я, когда мы заворачивали в какой-то двор.

— На моей измене Марго.

— Изменах, — поправила я его, за что снова получила гневный взгляд. — Как можно изменять человеку, с которым собрался стоить семью?

— Кто тебе сказал, что я собирался стоить с ней семью?

— Но…

— У нас с Марго были странные отношения, согласен. Но я никогда её не держал, и она это знала. Секс с ней был хорош, но лишь поначалу. Марго была слишком покорной, а это надоедает порой, — сказал Дом, когда мы остановились у подъезда. — Да и если бы не мои дела с её отцом, я бы давно её бросил.

— И почему же сейчас бросил?

— Я уже говорил: из-за тебя.

— Почему?

— Ты… Это сложно объяснить. Давай поднимемся ко мне.

Я взвесила все "за" и "против", и замотала головой, нервно улыбаясь.

— Нет уж.

— Боишься? — наклонился он ко мне, и мне почему-то вспомнился охранник.

— Да, боюсь, — отодвинувшись от него, произнесла я.

— Что с тобой?

— Ничего.

— Ты побледнела.

Доменико приложил ладонь к моему лбу, а потом к щеке.

— Что с тобой? — повторил он свой вопрос. Доменико выглядел встревоженным, а это значило, что я реально его напугала. Но что я могла поделать, если мне вспомнился Кирилл. Нет, я, конечно, могла рассказать сейчас Доменико о том злосчастном видео и требованиях Кирилла, но что-то мне не позволяло даже заикнуться. И это что-то, наверное, гордость.

— Отвези меня домой, — попросила я убитым голосом.

— Нет.

— У меня отца из больницы выписали.

— Твои родители на даче. Ты сама говорила, — прищурился он.

— Его вчера привезли.

— Поэтому ты сбежала из ресторана?

— Да.

Доменико выпрямился на своём сидении и снова завёл мотор.

— Ну, поехали, познакомимся с твоими родителями.

Эли подставила лицо струям воды, чтобы хоть как-то скрыть слёзы. Хотя от кого она их скрывала? Она же была одна в душе. Ведь сама отшила мужа, а теперь прячется. Но всё же она плакала, и плакала тихо, проклиная себя и свою зависимость от Джека. Она не могла без него жить, но и с ним она тоже уживалась с трудом. Нет, были у них затишья, и она даже начинала думать, что он исправился, но всё повторялась заново. Весь этот флирт с другими женщинами просто убивал её. Как бы она хотела быть для него той единственной, ради которой он позабудет обо всех женщинах на свете, но похоже, этому желанию не суждено было сбыться.

Скрипнула дверь в ванную, и Эли обернулась. На пороге стоял её полуголый муж, скрестивший руки на груди, и внимательно смотрел на неё. Он хмурился, а его поза говорила о том, что он чем-то недоволен. Как бы ей хотелось, чтобы он сейчас подошёл бы к ней обнял и уверил, что всё у них будет хорошо. Вот только она знала, что не поверит в это. Она теперь всегда готовилась только к худшему. А ведь когда-то она была так счастлива. Когда-то, но не теперь. Сейчас она могла лишь злиться на себя, за свою слабость перед ним. Злится на Джека и его самоутверждение. Злится на то, что у них никак не получалось родить малыша, о котором она мечтала. Она лишь могла злиться, а сделать ничего не могла.

Вытерев слёзы тыльной стороной руки, Эли отвернулась от него. Джек не должен видеть её слёзы. Но стоило ей потянуться за гелем для душа, как сильные руки обхватили её за талию и прижали к мужскому телу. Эли охнула. Она не слышала, как Джек открыл дверку кабинки.

— Эли, — прохрипел он, утыкаясь носом ей в волосы, — прости меня, дурака. Я постоянно совершаю одну и ту же ошибку, и делаю тебе больно. Прости.

Эли наклонила голову вперёд, пытаясь сдержать новую порцию слёз, но, увы, она проиграла это сражение. Разрыдавшись, она попыталась вырваться из его объятий, но Джек только усилил хватку.

— Пусти меня, Джек. Мне больно.

— Знаю, прости.

— Нет, мне больно. Ты сильно сжимаешь меня, — выкрикнула она.

— О!

— Вот именно "О!", — огрызнулась Эли, выбираясь из его объятий.

Повернувшись к нему лицом, Эли отвесила мужу смачную пощёчину, а потом притянула к себе для поцелуя. Поцелуй был страстным, но коротким. Она оттолкнула мужа и попыталась выбраться из душевой, как он снова поцеловал её. Стоило им слиться в поцелуе, как Эли была прижата спиной к стенке душевой. Она упёрлась ладошками в его грудь, пытаясь оттолкнуть, но Джек поднял её руки вверх.

— Нет уж, — прохрипел он и снова накинулся на её губы. И пока он её целовал, его вторая рука исследовала её тело.

Эли выгнулась дугой, когда Джек потянул за сосок, покрутив его. Когда его рука спустилась к плоскому животу и снова вернулась к груди, лаская её. А также когда он оторвался от её губ, лишь для того, чтобы прикусить нежную кожу за ушком, а после провести языком по подбородку, спускаясь к шее и ниже.

Всё это он проделывал, пока удерживал её руки над головой. Когда же он отпустил их и опустился перед ней на колени и поцеловал животик, Эли зарылась пальцами в его густые волосы, Она застонала, когда Джек накрыл губами её лоно. Она выгибалась, вертелась, пока он мучил её, дарил наслаждение. И когда Джек поднялся на ноги, Эли, закусив губы, потянула завязки на его домашних штанах и стащила их на бёдра.

Её дорогой, её любимый муж был твёрд и готов перейти от прелюдий к действиям. И поэтому, облизав губки, она уже решила опуститься на колени и доставить ему удовольствие, как Джек притянул её к себе и приподнял в воздухе. Ничего не говоря, он вошёл в нее, и Эли застонала в голос. Ей было просто необходимо почувствовать его в себе, и она почувствовала.

И после этого, как Джек принёс её в комнату, уставшую и вымотанную, и уложил в постель, они продолжили заниматься любовью до самого утра.