Кэролайн Линден - Навеки мой

– Теперь вам известен еще один мой недостаток. Порой я поспешна в суждениях.

Герцог неожиданно улыбнулся, и Софи непроизвольно отступила. Теперь, когда его лицо осветила улыбка, герцог Вэр стал просто неотразим. Большинство женщин наверняка считали его таким, если он пребывал и в менее радужном расположении духа, но когда на его губах появлялась эта улыбка… герцог был тем мужчиной, от которого Софи могла легко потерять голову.

– Вот видите, миссис Кэмпбелл, у нас есть кое-что общее.

– Правда? – воскликнула Софи в попытке прогнать прочь мысли о себе самой, теряющей голову из-за красавца герцога. – Нас обоих это отнюдь не красит.

– И все же эта общая черта свидетельствует о том, что мы вполне способны понять друг друга лучше, чем может показаться на первый взгляд. Софи закрыла рот, уловив в голосе тщательно замаскированный упрек. Герцог отошел от окна и встал рядом с ней. Он смотрел на миниатюры, а она – на него, не в силах отвести взгляд. Ведь одно дело просто считать его привлекательным, и совсем иное – чувствовать притяжение.

И притяжение это усиливалось с каждой минутой. Софи видела рыжеватый, отливающий золотом локон, романтично завивающийся над воротом, чувствовала чистый мужской запах, смешавшийся с ароматом кофе. Сегодня глаза герцога приобрели насыщенный голубой оттенок, и когда он искоса посмотрел на Софи, в глубине ее души всколыхнулось странное ощущение, похожее на предвкушение или даже томление, что было совсем уж скверно.

– Интересно, что у нас еще общего? – тихо спросил герцог.

Софи напряглась.

– Ничего.

– Совсем?

Наверное, он стоял слишком близко. Софи вдруг стало трудно дышать, а тело охватило таким жаром, что ей пришлось отойти в сторону, чтобы привести мысли в порядок.

– Вы говорите так, будто знаете что-то, чего не знаю я. Так что же у нас общего, ваша светлость? Как вы полагаете?

– Решимость.

– Служащая совершенно разным целям, – усмехнулась она.

– Я старался спасти брата от разорения.

– В то время как я пыталась спасти себя. Надеюсь, вы простите меня за то, что поставила собственное благополучие превыше благополучия Филиппа.

– Благополучие… – задумчиво протянул герцог. – Я считал, что на карту было поставлено лишь его доброе имя и репутация. Вы действительно боялись за свою жизнь?

Софи и сейчас боялась. Существовала тонкая грань между тем, чем она занималась, чтобы обеспечить себе стабильный доход, и стремлением сохранить репутацию уважаемой женщины.

– Если бы вы знали, что означает для женщины потеря доброго имени, то не задавали бы такого вопроса. Но вы герцог, и можете делать все, что вам заблагорассудится, оставаясь при этом желанным гостем везде.

– Завидуете? Вы тоже хотите быть желанной гостьей в любом доме?

Герцог пытался понять, что у нее на уме. То же самое проделывала и Софи, и ей не понравилось, что он воспользовался ее же собственной тактикой. Она шагнула в сторону и насмешливо посмотрела на своего собеседника.

– Я и так желанная гостья, ведь обладатель герцогского титула добровольно пожелал расстаться с пятью тысячами фунтов ради возможности провести неделю в моем обществе!

– Так и есть.

Взгляд герцога скользнул по фигуре Софи – мимолетный, однако не пропускающий ни одной детали. Нет, он не был циничным, как у человека, считающего ее шарлатанкой. Герцог оценивал ее с точки зрения мужчины, и тело Софи отозвалось горячей волной, прокатившейся от головы до кончиков пальцев. Наверняка она была не единственной, кто ощущал исходящее от герцога притяжение.

– Считаете, что теперь перед вами закроются кое-какие двери?

Софи беззаботно рассмеялась.

– Значит, ваша ставка была ошибкой.

– Лишь потому, что я проиграла.

Герцог принялся раскачиваться на каблуках, а она вновь повернулась к полкам.

– Вы читаете? У вас прекрасная библиотека.

– Каждый день, – ответил он. – Хотя редко что-либо развлекательное.

Софи пригляделась к роскошной тисненой обложке, которой коснулись ее пальцы. Должно быть, эти книги стоили целое состояние. Ведь обложки большинства из них были выполнены из тончайшей кожи.

– И тем не менее они у вас есть.

– Обладание – лишь малая часть наслаждения.

– Вы многое теряете, не пользуясь возможностью. – Софи взяла с полки книгу и принялась перелистывать страницы. – «Такое удовольствие ссориться с ней, и мне кажется, что она редко выглядит в таком выгодном свете, как в те моменты, когда пытается меня изводить»[2]. Пожалуй, вам следует читать больше, поскольку эти страницы хранят подлинную мудрость.

Между бровями герцога пролегла тонкая складка. Он протянул руку, и Софи послушно отдала ему книгу. Герцог молча читал, а затем процитировал вслух:

– «Как очаровательно она выказывает презрение моему авторитету». – Он склонил голову набок и посмотрел на Софи. – Вижу, вы хорошо знакомы с этим произведением.

– Да, я смотрела постановку в театре, – мягко и тихо ответила она.

Герцог вернул книгу на полку и позволил своему пальцу задержаться на корешке рядом с головой Софи.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся он.

Герцог стоял настолько близко, что его локоть касался руки Софи. Она хотела отойти еще на шаг, но по какой-то причине оставалась на месте. Он мог сколь угодно заявлять, будто его ставка была призвана разлучить ее с Филиппом, однако Софи чувствовала, что он был совсем не прочь насладиться ее компанией в более чувственном смысле этого слова.

Мужчины флиртовали с ней и раньше, а некоторые даже пытались соблазнить ее. В общем, Софи прекрасно понимала, когда интерес мужчины становился более глубоким. Несколько лет назад она сдалась. Это был головокружительный опыт, исполненный страсти и трепета от сознания собственной безнравственности. Когда же горячечный туман развеялся, Софи поняла, как сильно рисковала. Ее любовник был щедрым и добрым, но когда он порвал с ней, она вздохнула с облегчением, что этот роман завершился без серьезных последствий. С тех пор Софи игнорировала или отвергала любые попытки мужчин соблазнить ее. Это было безопасно, хотя не слишком захватывающе.

Теперь же она в полной мере осознала, насколько скучным был такой безопасный образ жизни. Обычно Софи не испытывала интереса к ухаживавшим за ней мужчинам, но сегодня пережила шок от того, что он пробудился в ней. Более того, она начала испытывать его еще вчера вечером, когда герцог высокомерно обвинял ее в намерении разорить Филиппа. Он улыбался ей и излучал обаяние, и Софи поняла, что может игнорировать свое влечение к этому мужчине лишь в те моменты, когда он пробуждает в ее душе гнев. Но когда герцог начинал сбрасывать с себя маску высокомерия… Это проявление человечности превращало его из холодного заносчивого джентльмена в невероятно привлекательного мужчину, вместе с которым Софи оказалась отрезанной от мира в этом красивом уединенном поместье…

Она поморщилась, сообразив, насколько далеко улетели ее мысли. Самое худшее, что Софи могла сейчас сделать, это поддаться чарам герцога, человека, которого она совсем не знала, считавшего ее обманщицей. В общем, флирту нужно положить конец прямо сейчас, пока один из них не зашел слишком далеко.

– Довольно скучная философия. – Софи ослепительно улыбнулась. – Нужно научить вас играть, ваша светлость.

Джеку пришлось отправить одного из слуг на поиски карт. Он смутно помнил, что, устраивая в поместье званые вечера, мать приказывала расставить в библиотеке ломберные столики. Но это было много лет назад. После смерти отца Джек ни разу не приглашал гостей в Олвин-Хаус.

Он наблюдал за тем, как миссис Кэмпбелл устраивается на том же диване, где накануне вечером мучила его видом своих босых ступней. Сегодня на ней было форменное платье, лишенное каких-либо соблазнительных деталей, но от этого испытываемое Джеком влечение к этой женщине лишь усилилось. Кто она такая, и почему он не в силах заставить ее прекратить сводить его с ума? Вскоре Майклз вернулся с колодой карт, и миссис Кэмпбелл поблагодарила его такой обворожительной улыбкой, что Джек вздрогнул. Как же ему хотелось, чтобы эта женщина так же улыбалась и ему!

– Ловко у вас получается, – заметил он, когда его гостья принялась тасовать карты так, словно всю жизнь работала крупье. Однако вместо того, чтобы задуматься, где она научилась столь сомнительному навыку, Джек принялся мечтать о том, чтобы эти проворные пальцы заскользили по его обнаженной коже.