Кэролайн Линден - Навеки мой

Он вошел в клуб, не потрудившись даже снять пальто и шляпу. Где же она? Сегодня Джеку было плевать на обещание, данное Дэшвуду. После сегодняшнего вечера сплетни, связанные с именем Софи, будут лишь о ее новом положении в обществе в качестве жены герцога. Дэшвуд может изгнать его из клуба, и Джек совсем не расстроится.

Он быстро прошелся по клубу, но Софи не заметил. Сдвинув брови, Джек вернулся в главный зал, подумав о том, не осталась ли она дома. Он отослал свой экипаж, но мог взять наемный, как уже делал, отправляясь к Софи.

– А вот и я! – Перед Джеком возник брат, раскинувший руки в стороны.

– Я ищу не тебя.

– Нет? – Филипп изобразил на лице удивление. – Разве не для этого ты стал членом клуба?

В такие моменты Джек начинал завидовать Софи, что у нее не было родственников.

– Филипп, я не в том настроении, чтобы обсуждать это.

– Может, тогда сыграем в карты? Фрейзер и Уитли с удовольствием составят нам компанию.

– Не сомневаюсь, – сухо промолвил Джек. Карманы Фергюса Фрейзера всегда были пусты, а Энгус Уитли и вовсе слыл самым бесполезным из друзей брата. – В другой раз. Я кое-кого разыскиваю.

– Кого? – Филипп поспешил за Джеком, когда тот двинулся прочь. – Я могу помочь тебе в поисках.

Джек искоса посмотрел на него.

– С чего это ты сегодня такой услужливый?

– Испытал прилив братской любви.

– Нет, серьезно, почему? – Джек миновал стол для игры в кости, но не заметил блеска волос цвета красного дерева.

– Возможно, это я сегодня присматриваю за тобой.

– Что? – Джек почти не слышал, что говорил брат. Неужели Софи действительно здесь нет? И если она собиралась остаться сегодня дома, то наверняка упоминала вчера об этом.

– Чтобы уберечь тебя от неловких ситуаций в общении с людьми, не заслуживающими находиться в твоем обществе.

Джек удивленно взглянул на Филиппа и спросил:

– О чем ты говоришь?

– Софи знает про Люсинду, – тихо ответил тот.

– Что? – Сидевшие за соседним столом игроки посмотрели в их сторону, и Джек понизил голос: – Тут не о чем знать!

Филипп вскинул руки.

– Она меня спросила. Если кто-то и сообщил ей, что ты собираешься жениться на Люсинде, то уж точно не я.

– И ты не стал ничего отрицать? – возмутился Джек. – Я никогда не был помолвлен с Люсиндой, но если ты сказал обратное… Помоги мне, Господь, Филипп…

– А что я должен был говорить? Если мама подтвердила, что это правда? Вэр, все знают, что Люсинде обещали этот брак много лет назад…

Выругавшись, Джек развернулся и зашагал прочь. Филипп не отставал, понимая, что их беседа получилась слишком публичной. Как только они оказались в уединенном месте, Джек процедил сквозь зубы:

– Я говорил тебе, что это досужие домыслы, что бы там ни утверждала наша мать. Эту историю о таинственной помолвке они состряпали вместе с леди Стоув. У Люсинды никто даже не спросил мнения, хотя она предпочла бы уехать в Египет, лишь бы не стать женой такого скучного и старого человека как я.

Филипп усмехнулся:

– Она так сказала? Мне всегда нравилась Люсинда.

– И я с удовольствием сошлю тебя в Египет до конца жизни, если ты убедил Софи в том, будто я женюсь на другой женщине. – Джек гневно посмотрел на брата. – Я люблю ее! И это чувство взаимно. Если ты все испортил, Филипп, если разбил ей сердце своими вздорными россказнями… Бог свидетель, ты больше не получишь от меня ни одного фартинга и не появишься на пороге моего дома.

– Любишь? – Филипп вытаращил глаза от удивления. – Ты в нее влюбился?

Джек смотрел на брата, равнявшегося на него и доверявшего ему в детстве. На брата, которому рассказывал сказки и страшные истории. Перед ним словно стоял совершенно другой человек, полагающий, что он, Джек, способен соблазнить одну женщину фальшивыми обещаниями, собираясь при этом жениться на другой. Этот незнакомец не верил в то, что его брат способен на глубокие чувства, обращая внимание лишь на известия об очередном карточном долге.

Джек тяжело вздохнул. Он лишь потратит время зря, ругая Филиппа, в то время как должен разыскать Софи и убедить ее в том, что разговоры о его женитьбе на другой женщине ложь. Ведь правду он сказал ей еще вчера ночью. Правду о том, что любит ее одну и хочет на ней жениться. Джеку была важна Софи, а не осуждение матери и Филиппа.

– Не бери в голову. – Он хотел пройти мимо брата, но тот схватил его за руку.

– Вэр!

Джек остановился, холодно взирая на сжимающую его руку. Филипп разжал пальцы и шагнул назад.

– Я не знал.

– Откуда тебе было знать? Ведь ты думал лишь о том, что я якобы лишил тебя возможности сделать ее твоей любовницей.

Филипп густо покраснел.

– Она действительно мне небезразлична. Когда ты увез ее из клуба, я не представлял, что у тебя на уме, и беспокоился.

Джек с презрением посмотрел на него:

– Странный способ продемонстрировать свою привязанность.

– Про тебя я мог бы сказать то же самое, – усмехнулся Филипп. Джек вздрогнул, и Филипп сделал еще один шаг назад. – Ты действительно любишь ее?

– Всем сердцем. – Джек немного помолчал, а потом признался: – Я сделал Софи предложение.

– Полагаю, она согласилась.

Джек только кивнул в ответ, не в силах говорить. Казалось, Филипп на мгновение утратил присутствие духа, но затем вздохнул и расправил плечи.

– Сейчас мы с тобой выглядим такими потерянными, что нам лучше действовать сообща. Пусть хотя бы один из нас обретет счастье. Идем, я помогу тебе разыскать ее.

Софи не хотелось оставаться одной.

После того как Филипп подтвердил слова Джорджианы, ее первой мыслью было поехать домой, забраться в постель, накрыться одеялом с головой и пролежать так до конца года. Как она могла так ошибаться в отношении Джека? Как он мог солгать и обмануть ее столь изощренно? Он делал все, чтобы надавить на ее слабости, заставить нарушить установленные ею правила и, наконец, уничтожить ее окончательно. Интересно, как долго продолжал бы он говорить ей о любви? Как долго прокладывал бы себе путь в ее постель красивыми словами? Прижав руку к груди, Софи подумала о том, что прежде всего должна себя спросить, как долго она продолжала бы ему верить.

Однако, забравшись в постель, она непременно вспомнит о Джеке, о том, как он обнимал ее, шепча на ухо слова любви. В постели Софи могла размышлять лишь о том, как Джек – такой большой и сильный – лежал рядом с ней, двигался в ней, и от этого ее унижение будет совсем полным.

Чтобы излечиться от мыслей о нем, нужно занять свою голову чем-то другим. Когда Софи вышла из маленькой пустой комнатки, где пряталась некоторое время, сердце ее было разбито вдребезги, однако решимость вернулась. Она взяла с подноса лакея бокал вина и окинула взглядом зал, остановив свое внимание на Энтони Гамильтоне, сидевшем в одиночестве со стаканом в руках.

Мистер Гамильтон слыл одним из самых скандально известных джентльменов в обществе. Он был наследником графа, но отказывался пользоваться своими привилегиями. Молва связывала его с именами половины великосветских дам, и для всех оставалось загадкой, что его до сих пор никто не вызвал на дуэль. Гамильтон был очень скрытным. Человек, о котором все судачат, но с кем никто не общается. Но что было более важно для Софи – играл он совершенно безжалостно, и ни одна ставка не казалась ему слишком высокой.

Она направилась к нему через весь зал. Софи слышала, что однажды Гамильтон поставил на кон все, включая надетый на нем костюм, и выиграл. Обычно она избегала иметь дело с людьми, готовыми на подобный риск, но сегодня испытывала острую необходимость отвлечься. Либо она выиграет крупную сумму, которая залечит ее душевную рану, либо проиграет, и тогда ей будет о чем беспокоиться помимо красивого вероломного герцога.

– Добрый вечер, сэр! – Софи присела в реверансе, а мистер Гамильтон поднял голову, и его темные брови поднялись от удивления. Он наблюдал за игрой в кости за соседним столом и явно просчитывал шансы поединка.

При виде Софи Гамильтон поднялся с места.

– Добрый вечер, миссис Кэмпбелл! – Их ни разу не представляли друг другу, поэтому Софи подумала, что он знает, кто она такая.

– Надеюсь, вы простите мою дерзость, – произнесла она с ослепительной улыбкой. – Но мне говорили, будто вы самый лучший игрок в Лондоне.

– Что это, мэм: лесть или осуждение?