Кэтлин Вудивисс - Навеки-навсегда

И опять княжне пришлось мириться с присутствием Ивана Воронского. Но теперь он уже не спорил, так как чувствовал себя униженным. Если священник вообще заговаривал, то только для того, чтобы обругать капитана Некрасова и его людей, которые подобрали для него самую кошмарную одежду. Он даже не поблагодарил за широченные бриджи и кожаную куртку, пахнущую потом и чесноком. Дурные запахи беспокоили и женщин, и те постоянно прикрывали лица носовыми платками.

Зинаида не пыталась успокоить Ивана, предпочитая не вдыхать отвратительные пары, исходившие от зануды святоши. Она радовалась тому, что темнота скрывает следы ран, от которых погиб человек, носивший эту одежду прежде.

Они уже проехали довольно приличное расстояние, когда Зинаида вспомнила, что напрочь забыла о спасителе-офицере, и послала разыскать его. Она ужаснулась, что этот человек, возможно, умер или лежит, раненный, в лесу. Девушка ругала себя за то, что собственная безопасность оказалась для нее превыше жизни воина, возможно пожертвовавшего ради нее жизнью. Зинаида думала, что поступила еще хуже, чем Иван, который даже не протестовал, когда банда преступников могла изнасиловать ее. Княжна понимала, что муки совести еще долго будут терзать ее.

Огромная серебристая луна, как новорожденное дитя, отдыхала на лапах высоких елей, сосен и лиственниц до тех пор, пока сияющий нимб не оторвался от земной постели и не нашел своего места на ночном небе, осветив окрестности. Красота миллиардов мерцающих звезд, особенно тех, что были расположены рядом, поникла перед величием огромного светила. Они стыдливо прятали свой тусклый блеск, терявшийся в отсвете лучезарного сияния. Лунный свет, достигший земли, волшебно осветил дорогу через небольшую деревушку и превратил шуршащие листья дубов и кустарника, росшего по обе стороны, в разноцветные огоньки, мерцающие при малейшем дуновении ветерка.

Свита княжны в сопровождении солдат пересекла всю в выбоинах площадь, миновала посеревшие от времени деревянные домики с резными ставнями, а затем повернула на главную дорогу. Сарайчики на задних дворах были похожи на старые порванные юбки. Каждый двор окружал деревянный частокол, предохранявший от зимних холодных ветров.

Из окон и дверей высунулись молодежь и старики, провожавшие взглядами богатую карету с охраной. Даже в лунном свете великолепие экипажа было вполне различимо и составляло разительный контраст с жалкой экипировкой эскорта. Все моментально поняли, что солдаты побывали в бою и сильно пострадали. Немытые, в изорванной одежде, со ссадинами и в крови, они стали предметом сочувствия и догадок о том, что произошло.

Капитана Некрасова больше всех беспокоил потрепанный вид его солдат, ибо он всегда считался аккуратистом и примером для подражания. Повинуясь приказу командира, эскорт въехал в город военным строем, дабы не уронить свое достоинство. Люди молча миновали деревянную церквушку с одним куполом, и, когда Степан остановил карету у большого трактира, рядом с которым располагалась баня, солдаты вздохнули с облегчением и спешились.

Некрасов немедленно отправился в трактир, чтобы позаботиться о своей подопечной. Перевязанная рука и окровавленный мундир приковали к себе взгляды зевак, но никто не посмел расспрашивать царского офицера, находившегося при исполнении служебных обязанностей.

Чтобы не напугать хозяина трактира разорванной одеждой и потрепанным видом, Зинаида предпочла остаться в карете и ухаживала за сильно побледневшей Али. Ее разбитый подбородок еще больше вздулся и приобрел пурпурный оттенок.

Иван Воронский выскользнул из экипажа и шмыгнул в церковь, надеясь раздобыть подходящую одежду для завтрашнего путешествия. Стараясь держаться в тени, он натянул шапку, чтобы остаться неузнанным, хотя встретить знакомых в столь отдаленном месте вряд ли было возможно. Бегство Ивана позволило Зинаиде успокоиться, и она благодарила Бога за временную передышку.

Хозяин трактира гордился новой баней и тут же продемонстрировал все ее новинки. Пока солдаты были заняты, Зинаида потихоньку помогла Али добраться до комнаты.

У служанки страшно болела голова, малейшее движение ею вызывало слабость и тошноту. Княжна осторожно раздела горничную, повторяя процедуру, которую та проделывала бесконечное количество раз для хозяйки. После легкого ужина и ванны служанка забралась на койку и забылась в неспокойном сне.

Зинаида не хотела мыться в комнате. Только баня могла принести облегчение ее израненному телу. Расположившиеся в своих комнатах мужчины мечтали о том же. Проходя мимо комнаты княжны, они шумели и толкались, как стадо резвящихся жеребцов, подбадривая друг друга и стараясь как можно скорее попасть в парилку. Прислушиваясь к шагам, Зинаида завидовала, что им первым доведется насладиться целительным теплом бани, но терпеливо ждала своей очереди. Задержка девушку не волновала: если отправиться в баню последней, то можно провести там больше времени.

Чтобы как-то скоротать время, Зинаида подготовила одежду для завтрашнего дня и выбрала более простое платье, чтобы не вызывать новых нападок со стороны Ивана. Такая маленькая уступка облегчит ей жизнь, что значительно важнее, нежели его назойливое недовольство.

Девушка расплела длинные черные косы и, морщась от боли, вычесала из них колючки, сучки и листья, попавшие в волосы, ниспадавшие до бедер. Затем пришло время снять разорванное платье и нижнее белье. Раздеваясь, Зинаида вспомнила об офицере, которого бросила в лесу, и опять почувствовала острые угрызения совести. Вспомнилось, как разбойник Владислав занес над ним лезвие ножа, и девушка молила Бога, чтобы ее спаситель остался жив.

Накинув широкий халат, Зинаида присела в ожидании. Мысли опять вернулись к офицеру, и она попыталась представить его лицо, но не смогла. Короткий взгляд, бешеная схватка и сумерки мешали ей хорошо разглядеть внешность смельчака. Возможно, она никогда не узнает этого человека. Девушка старалась вспомнить свои ощущения во время погони, когда офицер гнался за ними, словно зоркий сокол, пока не настиг свою добычу.

Зинаида вздохнула и принялась думать о другом. К вечеру завтрашнего дня они приедут в Москву, и там придется явиться в палаты Тарасовых. Княжна не имела понятия, как ее примут, не знала, удастся ли приспособиться к тамошнему стилю жизни и к тому, что теперь ее судьбой будут распоряжаться другие. Опасения девушки были вполне обоснованны и подогревались одной встречей, а также множеством противоречивых слухов, ходивших не только о княгине Анне, но и о князе Алексее. Только со временем станут ясны последствия приказа царя. В душе Зинаида надеялась, что сомнения напрасны и взаимное уважение между ней и Тарасовыми обязательно придет.

Солдаты группами возвращались из бани. Теперь они уже почти не шумели — просто медленно проходили мимо двери. Зинаида тщетно пыталась сосчитать их, ей показалось, что численность эскорта утроилась. Неужели это плод галлюцинаций? Скорее всего долгое ожидание и стремление быстрее попасть в парилку сделали свое дело. Зинаида пыталась успокоиться и мыслить логично. Солдаты явно устали, и скоро она сможет в одиночестве насладиться купанием.

Настроение вновь испортилось, когда Иван, проходивший мимо солдат в коридоре, приказал приготовить баню для себя. Священник сослался на грязную, вонючую чужую одежду и, как только последний солдат покинул предбанник, опрометью побежал мыться. Зинаида с трудом подавила злость на Ивана, вновь вставшего на ее пути. Да и поведение Воронского казалось странным: он никогда запросто не разговаривал с солдатами, ибо считал их грубыми простолюдинами, не достойными внимания столь уважаемой особы. В любом другом случае батюшка бы отправился париться первым и никого бы не пропустил, но на этот раз явно побоялся, что солдаты высмеют его, так как еще не позабыли о постыдном его поведении в лесу.

Наконец, после возвращения Ивана в маленькую комнатку, гостиница затихла. Теперь Зинаида могла отправиться в баню. Захватив чистую ночную рубашку и небольшую сумку с туалетными принадлежностями, девушка спустилась вниз. Стоял прохладный вечер, вокруг возвышались могучие ели, подобно крепостной стене окружавшие бревенчатый сруб. Воздух пропитался свежим ароматом хвои. Шум журчащего ручья смешивался с успокаивающими ночными звуками. Высоко над верхушками деревьев яркая луна освещала окрестность и тропинку к деревянному дому с плоской крышей.