– Венеция, – обратилась к ней мама, подойдя поближе, – где ты была? Я заходила в твою комнату, нотам никого не было, и я…
Она не успела договорить: к Венеции бросилась мисс Хиггинботем, голубые глаза ее были полны слез. Она отчаянно вцепилась в руку Венеции и потребовала:
– Скажите папе, что я не поеду в Лондон, пусть говорит что хочет! Я не покину моего любимого Генри!
– Кто тебе позволил называть сэра Генри просто по имени? – загремел сквайр.
– Не смейте кричать на нее! – прорычал сэр Генри, угрожающе выпрямившись.
Венеция глубоко вздохнула.
– Прошу вас всех, послушайте! У меня всего пять минут на то, чтобы уладить ваши недоразумения.
– Пять минут? – Бабушка сдвинула седые взъерошенные брови. – Почему именно пять?
– Потому что этого достаточно, – вмешался Грегор, – Венеция? Нужна ли помощь?
Венеция благодарно улыбнулась ему:
– Нет, не думаю. Я начну с мисс Хиггинботем.
Выбор был удачный, поскольку Элизабет все еще держалась за руку Венеции.
– Папа такой сердитый, – дрожащим голоском пожаловалась юная леди. – Он велит мне ехать с ним в Лондон и запрещает видеться с Генри!
Венеция посмотрела на сквайра:
– Сэр, я понимаю, что не имею права давать советы, но, мне кажется, запрет на любые контакты с сэром Генри вызовет у вашей дочери желание видеться с ним как можно чаще.
– Я никогда не говорил, что запрещаю сэру Генри бывать у нас с визитами, – хмуро возразил сквайр. – И я вовсе не намерен держать ее взаперти. Я лишь хочу, чтобы oнa провела сезон в Лондоне, прежде чем принять жизненно важное решение.
– Один сезон? – спросила Венеция.
Сэр Генри выжидательно смотрел на сквайра.
– Но ведь это несколько месяцев! – надулась Элизабет.
– Да, – согласилась Венеция. – Но это не так уж плохо, если ваш отец позволит сэру Генри бывать у вас дома. – Она обратилась к сквайру: – Если Элизабет согласится провести весь сезон в Лондоне, если пообещает не устраивать сцен и не встречаться с сэром Генри без вашего разрешения, то…
– Венеция! – воскликнула Элизабет. – Я не могу все это вынести!
– Нет, можете, – сказал сэр Генри, глядя на возлюбленную прочувствованным взглядом. – Я готов ждать вас хоть сотню лет. Что значит один-единственный сезон, тем более если мы будем видеться?
– Что скажете? – обратилась Венеция к отцу девушки.
– На это я согласен, – ответил тот. – Но я не, могу позволить сэру Генри жить в нашем лондонском доме.
– Я в этом не нуждаюсь, – с чувством собственного достоинства произнес сэр Генри. – У меня есть свой дом в Мейфэре.
– В самом деле? – спросил сквайр, на которого заявление сэра Генри явно произвело впечатление.
– У Генри дома в Лондоне, Брайтоне, Бате и Йорке, правда, Генри? – сообщила Элизабет.
– В Бате даже два, и я получаю за них неплохую арендную плату.
Сквайр посмотрев на сэра Генри так, словно увидел его впервые:
– А я думал, вы фермер.
– Так оно и есть, ноя к тому же джентльмен, – ответил сэр Генри со сдержанной улыбкой.
Грегор тоже улыбнулся – он все больше гордился Венецией.
– Итак, – на этот раз Венеция обратилась к Ревенскрофту, – полагаю, вы должны моей бабушке два пенса.
– Ничего подобного! – фыркнул он. – Я их выиграл.
Бабушкина трость с размаху опустилась на голень упрямца.
– Ой! – вскрикнул Ревенскрофт и подскочил с перекошенным от боли лицом.
– Бабушка, перестаньте!
– Терпеть не могу мошенников!
– У вас есть при себе два пенса? – спросила Венеция своего незадачливого похитителя.
– Да, – неохотно ответил он. – Но для меня это вопрос принципа.
– Это вопрос избавления ваших ног от болезненных ударов. Я не могу оставаться здесь и удерживать бабушку каждый раз, как она замахнется тростью. И если вы думаете, что она не последует за вами в Лондон, то глубоко ошибаетесь. Вы будете молить небеса о том, чтобы лорд Алстер пристрелил вас.
– Она права, – сказала бабушка, снова замахнувшись тростью.
Рейвенскрофт отскочил и пошарил у себя в кармане.
– У меня есть только гинея, – сообщил он, достав монету из кармана.
Бабушка выхватила монету из его пальцев.
– Потом посчитаемся, – сказала она, хихикнула и сунула гинею в карман.
Рейвенскрофт понурился, Он понял, что потерпел поражение.
– Ну а я? – Мисс Платт встала, скрестив натруди костлявые руки и высоко задрав нос. – Миссис Блум была недобра ко мне.
Миссис Блум вскинулась:
– Недобра? В то время как я помогала вам заработать деньги, чтобы вы могли заплатить долги вашего беспутного брата?
– Вы заставляли меня заниматься шитьем.
– Я ничего подобного не делала. Я нашла вам хорошо оплачиваемую работу, которой занималась до того, как вышла замуж за вашего дядю. Нет ничего плохого в том, чтобы зарабатывать деньги своим трудом вопреки тому, что говорил вам мой покойный муж. – Миссис Блум вздохнула и обратилась к Венеции: – Рэндолф был прекрасным человеком во многих отношениях, но не умел разумно распоряжаться деньгами. Боюсь, он поощрял расточительность мистера и мисс Платт. Они оба так и не освоили самые простые принципы ведения хозяйства и даже не думали о том, что следует самим зарабатывать себе на жизнь. Именно поэтому они и разорились.
– Нам не надо было бы зарабатывать себе на жизнь, если бы вы не присвоили все деньги мистера Блума после его смерти, – мрачно заявила мисс Платт.
– У мистера Блума уже не оставалось денег к тому времени, когда он умер. Я говорила вам об этом, но вы предпочитали иную точку зрения. – Миссис Блум сделала шаг вперед и взяла мисс Платт за руку. – Я знаю, вы считали, что я не забочусь о вас так же, как заботился ваш дядя. Но чем дальше, тем больше вы в этом нуждались. – Губы у миссис Блум задрожали. – Когда я сообразила, что вы были намеренно введены в заблуждение некими хулиганами, я поспешила явиться сюда.
Мисс Платт посмотрела на миссис Блум со слезами на глазах:
– О, миссис Блум! Вы приехали спасти меня?
Миссис Блум кивнула.
Грегор в полном изумлении наблюдал, как мисс Платт бросилась на шею миссис Блум и разрыдалась.
Из груди Венеции вырвался вздох облегчения, и она повернулась к Грегору:
– Сколько времени у меня осталось?
– Одна минута.
Миссис Блум, все еще обнимая мисс Платт, с неодобрением посмотрела на Венецию:
– Мисс Уэст, или мисс Оугилви, или как вас там еще зовут, я полагаю, вы обязаны дать объяснения. Вы лгали нам. Вы и ваш так называемый брат, вы и ваш так называемый опекун. Я требую объяснения.
– Да, – сказал сквайр, моргая так, словно только что пробудился от сна. – Кто вы такие, и почему вы лгали?
Все взгляды обратились на Венецию. Она побледнела. Ее мать выступила вперед:
– Я могу все объяснить.
– В этом нет необходимости, – сказал Грегор, захлопнув крышку часов и опустив их в карман. – Я намерен увести свою невесту в спокойное, уединенное место и сделать ей предложение в должной форме.
– Что?! – воскликнул Дугал, округлив глаза.
– Чтоб мне провалиться, ты все больше и больше напоминаешь мне твоего дедушку! – с коротким смешком заявила высокородная вдова.
– Предложение? Вот как! – Миссис Блум строго посмотрела на Грегора. – Значит, вы ей и в самом деле не опекун?
– Никоим образом! – выкрикнул Рейвенскрофт, тыча в Грегора пальцем. – И никогда им не был!
– А вы не ее брат? – поинтересовалась миссис Блум.
Рейвенскрофт покраснел и напыжился.
– Нет, – ответил он. – Я ее…
– Время истекло, – сказал Грегор и заключил Венецию в объятия. Она открыла рот, намереваясь возразить, но встретила его взгляд и улыбнулась счастливой улыбкой.
Чувствовать ее в объятиях было огромным соблазном. Грегор откашлялся и сказал:
– Если вы все нас простите, то я отказываюсь ожидать другую возможность. Я должен, поймите, должен сделать предложение этой женщине.
– Во второй раз, – уточнила Венеция.
– Но теперь я сделаю его по всем правилам.
– Прекрасно! – Виола захлопала в ладоши. – О, я-то знала, что когда-нибудь это произойдет! – Она взглянула на сквайра и сообщила ему доверительным тоном: – Они дружили бог знает сколько лет. Прекрасная пара.
Сквайр натянуто улыбнулся:
– Дружили так долго, что взяли и поженились. Я думаю, он нуждается в уединении, чтобы сделать предложение как надо. Нелегко этим заниматься при свидетелях.