Барбара Мецгер - Навеки твой

Рекс взял ее за руки.

– Нет!

– Но мне необходимо уехать. Ты должен это понимать. Тебе не нужно мне помогать бежать и вдаваться в детали. Можешь сказать, что я провела тебя. Я снова ударю тебя по голове, чтобы это выглядело реально, хотя и мне будет от этого больно. Отпусти меня, Рекс!

– Я не могу.

– Твоя честь не пострадает, потому что ты будешь без сознания. И моя – тоже, потому что я не давала слова остаться. Я знаю, ты старался изо всех сил, и я тебе благодарна. Не заставляй меня ждать суда, снова становиться героиней скандальной прессы, оказаться на виду у всех как обвиняемая в убийстве. Сэр Найджел не станет учитывать свидетельства трусливого француза, твои доводы или слова твоего кузена. У нас нет никаких доказательств!

– Мы найдем Жана.

– Мы можем его не найти! – Она уставилась в окно, ее губы дрожали.

Рексу пришлось признать такую возможность. Тибиду уехал из Лондона, прежде чем они узнали, что и его нужно допросить. Люди Димма искали преступника, люди Харри – тоже. Но у Жана было много возможностей ускользнуть. Кто заметит лишнего слугу в неприметной карете, охранника на козлах рядом с кучером? Рекс мягко потянул локон Аманды, чтобы она повернулась к нему лицом.

– Еще несколько дней, дорогая, и мы уедем вместе.

– Вместе? Ты готов бежать из Англии?

– Не думаю, что смогу жить без тебя, любимая.

– Но как же твоя честь, твое слово?

– Ты спросила меня однажды, что я ценю больше: свое доброе имя или твою жизнь. Я выбираю тебя.

Слезы хлынули из глаз Аманды, она бросилась к нему на грудь.

– О, Рекс! Я так тебя люблю.

После потрясающего поцелуя, от которого покачнулось кресло, Рекс сказал:

– Между нами больше не может быть лжи. Я люблю тебя. И кто знает, сколько хорошего наши сыновья могут сделать в мире, даже если не в Англии?

– Наши сыновья? Ты намереваешься иметь детей?

– Я намереваюсь заниматься любовью с моей женой постоянно и с большим энтузиазмом. В результате обычно появляются дети.

– Ты женишься на мне?

– Мы уверены, что на генеалогическом древе Ройсов больше не нужно бастардов.

– Но как же все твой клятвы остаться холостяком и…

Рекс заставил ее замолчать долгим поцелуем и потянул вниз лиф платья.

– Еще неделю. Если не найдем камердинера через неделю, мы уедем. Но мы найдем его или информацию о нем. Мы знаем, где искать. Только один человек мог инструктировать камердинера, чтобы он говорил правду и ничего больше.

– Я не понимаю.

– И не поймешь. Никто не может, даже мы. – Рекс глубоко вздохнул. – Мужчины семейства Ройсов и Дэниел, поскольку его мать урожденная Ройс, могут отличать правду от лжи.

– Нет, это невозможно.

– И это красная неправда, моя дорогая. Попытайся еще раз.

Сосредоточенно сведя брови, Аманда пыталась постичь это, не обращая внимания на то, что делают его руки.

– Я люблю тебя.

Он улыбнулся:

– Синий. Попробуй снова.

– Хорошо, я не люблю тебя.

– Если бы это была правда, она разбила бы мне сердце. К счастью для меня, это ложь, вишнево-красного цвета. И даже не пытайся сказать, что тебе не нравятся мои ласки, поскольку твое тело говорит правду. Здесь. – Рекс наклонился поцеловать уже прижавшийся к нему тугой сосок. – И здесь. – Он положил руку меж ее горячих бедер, где выступила влага желания.

– И это не лжет, – Аманда погладила отвердевшее свидетельство его мужественности.

– А-ах! Никогда. Попытайся снова.

– Ты лучший любовник в мире?

– Гм… Радуга означает, что ты на это надеешься, и это верно. Разумеется, я намереваюсь быть твоим единственным любовником.

– Конечно, – отозвалась она эхом, потом спросила: – Ты действительно можешь отличить правду от неправды? И твой отец, и твой двоюродный брат Дэниел?

– Все мы. Наши сыновья тоже смогут, каждый на свой лад, со всеми неприятностями, которые это может причинить. Дэниела одолевает зуд, вот почему его не жалуют на балах в «Олмаке». Там все лгут, заставляя его отчаянно чесаться, а люди думают, что у него вши или что-нибудь похуже.

Аманда рассмеялась:

– Достопочтенные вдовы и патронессы не лгут.

– Разве? – Рекс повысил голос до щебечущего фальцета. – «Я так счастлива, что вы приехали сегодня, дорогая». Это ложь. Матрона желает тебе погибели, потому что ты красивее ее собственной дочери. «Вы прекрасно выглядите». Ложь. Патронесса на самом деле думает, что твое платье слишком открытое. – Он улыбнулся. – Ho лично мне это нравится.

Аманда рассмеялась над тем, как он копировал светскую болтовню.

– Я поняла, какое неудобство испытывает бедный Дэниел.

– Мой отец обычно сотрудничал с судами, с системой правосудия. Харри… ну, в общем, он помогает военному ведомству. Полагаю, он поспособствовал нашей с Дэниелом дурной репутации, чтобы семейный недуг не обнаружился. Мы изображали безжалостных следователей, пусть лучше нас считают извергами, чем колдунами. Я помогал инспектору Димму, определяя, кто виновен, а кто нет, какое алиби истинное, какое фальшивое. Это никогда не подводит. Теперь, когда ты знаешь правду, ты примешь меня?

– Истинная любовь тоже никогда не подводит.

Потом Рекс рассказал о своих родителях, о ревности отца, опасениях матери.

– Я никогда не смогла бы бояться тебя.

Она получила очередной поцелуй и новое объяснение, как фамильный дар разлучил семью и почему его надо скрывать.

– Но ведь твои родители всегда любили друг друга? Они так рады воссоединению, что совсем забыли о нас.

– Превосходные родители, как ты считаешь?

Согласившись, Аманда извивалась на его коленях, пока он не застонал.

– Я… я не знаю, где я был бы без них.

– Ты и вполовину бы не был такой особенный и так дорог мне.

Аманда укладывала вещи. Кого попросить продать кое-что из драгоценностей, не посвящая в планы побега?

Рекс шагал по комнате, просматривая списки обысканных мест и допрошенных подозреваемых.

Харри, Димм и Дэниел не упускали ни малейшего намека и платили за малейшую информацию.

Лорд и леди Ройс планировали совместное будущее.

Прошел один день. Два.

Рекс чувствовал себя лучше, и когда сгустились сумерки, в качестве приманки уселся в парке. Никто не потревожил его, кроме Дэниела, который был вынужден остаться дома, поскольку такому крупному человеку трудно спрятаться. Харри, конечно, снова замаскировался под старика.

Прошло три дня.

Аманда была в панике. Рекс действительно уедет с ней? Как она сможет жить одна, без него?

Рекс не знал, как поступить. Как он мог навсегда уехать из Англии, оставить свою новую работу с Диммом, бросить семью, свои владения? Он наконец почувствовал себя ответственным за титул, который мог потерять навсегда.

И куда уехать, чтобы Аманда была в безопасности?

Его родители были в оранжерее, за запертой дверью.

Четыре дня.

Рекс решил отвезти Аманду в театр вместе с ее родственниками, сэром Эдвином и его сестрой. Дэниел отказался от приглашения, как и тетя Гермиона. Граф и графиня тоже отправились в театр, дабы все выглядело прилично. Само их появление после долгих лет раздельной жизни отвлекло внимание публики от Аманды. Но ненадолго, а все из-за ее наряда. Она была в сером платье, цвет которого вполне подходил для траура, но оно было сшито из мерцающего шелка. Аманда решила надеть бриллианты матери, не важно, прилично это или нет, чтобы немного прикрыть глубокое декольте. Ее больше не волновало, что о ней подумают. Возможно, завтра ей придется продать сверкающее ожерелье и браслет. Кроме того, искорки в глазах Рекса стоят поднятых бровей сплетниц и перешептываний.

Элейн была в черном платье и без украшений. Весь первый акт она жаловалась, что похожа на ворону, особенно рядом с Амандой. В антракте к ним в ложу пришел ее поклонник Мартин. Он сказал, что она красавица.

– Знаешь, он действительно так считает. Это не просо вежливость, – прошептал Рекс на ухо Аманде, ероша черное перо, украшавшее прическу и щекотавшее ей щеку. Или кожу покалывает от его теплого дыхания, или просто от того, что он рядом? Коснувшись ожерелья, Аманда отвернулась. Она знала, что счастьем и бриллиантами скоро придется пожертвовать.

Пять дней.

– Вы свободны, дорогая! – Подхватив на руки, он со смехом закружил ее.