— Я тоже, — счастливо говорит она.
— И в этот день на пороге появилась мать моего ребенка и потребовала, чтобы я вернул ей сына.
— Я обо всем позабочусь, малыш.
— Сэм, я не твой малыш и никогда им не буду. То, что ты сделала, абсолютно неправильно во всех смыслах. Я никогда не сомневался, что Ноа — мой сын. И мне не нужна опека. Джози — не просто какая-то девчонка, которую я встретил за кулисами, она была моей девушкой. Как ты вообще узнала про Ноа?
Она пожимает плечами и смотрит на свой ноготь. Мне известная ее игра — «я знаю ответ, но не скажу». Я стучу ладонью по столу, чтобы привлечь ее внимание.
— Я с самого начала был в агентстве твоего отца и ни разу не ставил под сомнение честность его фирмы, но именно сейчас твоя работа зависит от нее. И лучше бы тебе мне ответить.
— Я не знала, что он тебе нужен, — мямлит она.
— Что ты сказала?
Сэм закатывает глаза и тяжко вздыхает. Она принимает скучающий вид.
— Еще в самом начале кто-то звонил тебе в агентство. Все сообщения я сложила в твою папку.
Я прикусываю изнутри щеку, ладони сжимаются.
— Так ты знала, что у меня есть сын, и ничего мне не сказала?
— Отец сказал, что это плохо скажется на твоем имидже.
— Он же мой сын, черт тебя подери!
Я встаю и меряю комнату шагами, руками дергая себя за волосы.
— Она говорила, что звонила и оставляла сообщения. Ты принимала ее звонки и выслушивала ее мольбы. Неужели ты такая стерва, Сэм? Звонившая женщина была моей девушкой, и она была беременна и напугана, а ты ее проигнорировала. Ты лишила меня сына. Боже мой, какая же ты бессердечная сука!
— Папочка поступил так, как считал нужным.
— Ты уволена. С нами все кончено. Убирайся из моего дома.
— Лиам...
— Хватит, — я вскидываю руку, чтобы она заткнулась. — Я сказал, все конечно. Больше не хочу тебя видеть здесь.
— Я нужна тебе.
— Нет, не нужна. Убирайся.
— Ты все слышала. — Я поворачиваюсь и обнаруживаю Джози, стоящую в дверном проеме. Руки скрещены на груди, она плакала. — Это наш дом, и тебе нужно уйти. Тебе здесь не рады.
— Ты этого хочешь, Лиам?
Я не могу удержаться. Я улыбаюсь Джози и подмигиваю ей.
— Да, она здесь начальник. Если говорит «уходи», значит, уходи. Не успеешь ты добраться до машины, как Брендон пришлет тебе соглашение о раздельном проживании. — Я достаю телефон и пишу своему адвокату, чтобы тот закончил работу с бумагами, которую начал вчера.
— Ты еще пожалеешь.
Я делаю к ней шаг.
— Я уже жалею о последних десяти годах с тобой и твоим отцом, так что нет.
Сэм вскакивает и идет к двери. Она еще раз бросает на меня взгляд и качает головой. Знаю, что она вот-вот расплачется, но мне все равно. Как только дверь закрывается, я обнимаю Джози и держу ее так, будто это в последний раз и другого шанса у меня не будет.
— Мне так жаль. Я не знал. Мне очень-очень жаль, что я не был рядом с тобой, — поспешно повторяю я. Она, успокаивая, гладит меня по волосам в то время, когда я должен ползать у ее ног, моля о прощении. Лишь благодаря одному маленькому сообщению всего этого можно было избежать.
За всем происходящим наблюдают Кейтлин и Харрисон. Когда дверь закрывается, Харрисон начинает хлопать. Я знал, что он никогда не был фанатом Сэм, но она приносила нам деньги. Полагаю, теперь с этой частью нам придется разбираться самим.
— Что ж, это было интересно, — говорит Кейтлин. Харрисон с широкой улыбкой смотрит на нее. Надо будет ему сказать, чтобы он сбавил обороты в отношении Кейтлин. — И чтобы ты знал, если тебе понадобится менеджер или кто-то еще, возможно, я могу немного помочь.
— Ты принята, — выпаливает Харрисон, отчего мы с Джози смеемся.
Я качаю головой и оттаскиваю своего друга от его нового увлечения. Хотя я понимаю, что если когда-нибудь Кейтлин снова и начнет встречаться, то Харрисон как нельзя лучше ей подойдет.
С наступлением темноты мы с Харрисоном выходим из студии. Он относит спящего Куинна наверх, по пути желая мне спокойной ночи. Я стою на кухне, готовый убрать посуду после ужина. Я сказал Джози и Кейтлин, что все уберу, поскольку они полностью приготовили ужин и каждому десерт. Но когда я включаю свет, то не нахожу на столе или в раковине ни одной тарелки. Я оглядываюсь по сторонам и замечаю везде малейшее присутствие Джози: свежие цветы на подоконнике, лосьон для рук у раковины и — что самое примечательное — наши кружки для мамы и папы, которые подарил нам Ноа. Они стоят рядышком возле кофейника, уже приготовленного на утро. А это кое-что значит.
Она собирается провести здесь ночь.
А, значит, я сплю на диване.
Я выключаю свет на кухне и проверяю заднюю дверь, что та заперта. Потом входную дверь, и выключаю оставшийся свет. Огоньки на окнах я решаю оставить. Надеюсь, Джози еще не спит, и мы сможем поговорить.
С того дня, как Ник ушел, нам так и не удалось толком поговорить, а мне нужно узнать, что она думает. Сначала она ведет себя так, будто хочет быть со мной, а потом не может находиться в одной комнате. Мне не хочется на нее давить, но в то же время не хочется спать на диване.
Единственное, что меня беспокоит, а не должно, — это отношения Ника и Ноа. Сын ничего не сказал о том, что Ник внезапно ушел, а я целую его маму. Не такой пример я хочу ему подавать. Я хочу научить его соблюдать границы и уважать женщин, когда у тех отношения с другими мужчинами. С Джози я поступал не так. Конечно, Лиама Пейджа такое никогда не волновало. А вот Лиама Вестбери волнует.
Джози сидит на диване и просматривает наш фотоальбом. Ее ноги укрыты бабушкиным покрывалом, безымянный кот свернулся на коленях. Вокруг нее мягкое сияние, темные волосы собраны сзади белой лентой, в которую Ноа завернул ее ожерелье. Я прислоняюсь к стене и наблюдаю за тем, как она рассматривает каждую страницу, то и дело ее лицо озаряется улыбкой.
— Ты так и собираешься там стоять и наблюдать за мной?
Я отталкиваюсь от стены и подхожу к ней. Она закрывает альбом и усаживается поудобнее. Я занимаю место рядом с ней и укладываю ее ноги к себе на колени, кот недовольно шипит. Джози смеется и опускает его на пол.
— Мне нравится наблюдать за тобой. Мне нужно многое наверстать.
— Но не со мной, — тихо отвечает она.
— Нет, с тобой. Я столько всего пропустил. День открытия твоего магазина или как ты придумала название «Причуда». Пропустил день, когда в этот мир ты принесла Ноа и впервые увидела его. Твои ночные мольбы и его полуночные кормления. Я никогда не прощу себя за то, что меня не было рядом, Джози. Никогда. Знаю, ты хочешь сказать, что все в порядке, но это не так. Я доверился не тем людям, когда оставил единственного человека, который бы лучше всего позаботился обо мне. Я был эгоистичен и напуган и вместо того, чтобы поговорить с тобой, сбежал.
— Но я обещаю тебе, что больше не убегу. Я по-прежнему эгоист, но только когда это касается тебя и Ноа. Мне столько лет нужно исправить, и я хочу каждый день своей жизни доказывать вам обоим, как сильно я вас люблю.
Пальцы Джози сжимают мои.
— Я пытаюсь не любить тебя. Убеждаю себя, что для тебя это очередное шоу, чтобы осчастливить Ноа. Я так боюсь однажды прийти и узнать, что ты уехал, потому что я слишком долго раздумывала о нас.
Я знал, что она чувствует именно это, поэтому не давил на нее.
— С тех пор, как я оставил тебя в общежитии, то искал каждый день своей жизни. Где бы я ни появился: на шоу, в пабе или на выступлении, — я был уверен, что ты где-то рядом. Но ни разу, даже мельком, не находил. Я отчаянно хотел тебя увидеть, хотя бы разок. А когда прочитал о Мейсоне, то понял, что должен приехать. Я сказал себе, что покажусь и уеду, туда и обратно, никто даже не узнает о моем приезде. Но в итоге я уехал на несколько дней раньше, потому что мне хотелось увидеть тебя и сказать себе, что я поступил правильно.
— Почему ты уехал? Ты ведь так и не сказал.
Ей не следовало задавать этот страшный вопрос. Я просто должен был рассказать ей в тот самый первый день, когда увидел ее в цветочном магазине.
— Когда я поступил в колледж... — Я качаю головой, чувствуя себя глупо. Теперь, когда я стал взрослым, должен поступать по-другому. — Господи, Джози, какая фигня. Мейсон должен был поехать со мной. То есть мы изначально это планировали, а потом он поменял свое решение. Я остался там, а его не было, как и тебя. Мне было одиноко, и я все возненавидел.