Патриция Мэтьюз - Навстречу счастью

– Хорошо! – удовлетворенно проговорила она. – Кажется, у моей девочки талант!

Джемайна почувствовала, что краснеет.

– Ты действительно так думаешь?

– Разумеется. Конечно, я не редактор, но читала достаточно много и не сомневаюсь: написано хорошо. Во всяком случае, твоя статья не хуже тех публикаций, которые мне приходилось видеть. – Хестер взглянула на Джемайну. – Почему ты держала это в тайне от меня?

– О, об этом никто не знал, – взволнованно ответила Джемайна.

– Это все, что ты написала?

– Нет, есть еще несколько статей.

– Почему ты не представила их для публикации? Леди не допускают ко многим профессиям, однако в настоящее время некоторые издания публикуют статьи, написанные женщинами.

– Боялась, что они недостаточно хороши, – вздохнула Джемайна.

– Совсем не похоже на тебя. Ты никогда не страдала от недостатка смелости.

– А это другое дело, тетя Хестер. Здесь много личного. Я как бы выношу на суд частичку самой себя. И оказаться отвергнутой для меня было бы мучительно.

Хестер раздраженно заметила:

– Моя дорогая, мучение – часть нашей жизни. Каждый раз, пытаясь совершить нечто экстраординарное, мы рискуем пострадать.

– Ты права, тетя Хестер. – Джемайна улыбнулась. – Тогда, может быть, согласишься с тем, что я сделала.

Хестер подозрительно взглянула на девушку:

– Что именно, скажи на милость?

– Речь идет о статье, которую ты только что прочитала. Я отправила ее на рассмотрение.

Хестер улыбнулась.

– Ты послала ее в «Гоудиз ледиз бук»? Поэтому тебя интересовала Сара Хейл?

– Да, я послала статью миссис Хейл.

– Удачи тебе, девочка! – Хестер стукнула зонтиком по кушетке. – Отзыва еще не было?

– Пока нет. Но это не все. – Джемайна подошла к комоду. – Вместе со статьей я послала сопроводительное письмо.

Она протянула тете еще один лист бумаги. Хестер прочитала вслух:

Дорогая миссис Хейл, посылаю на Ваш суд свою рукопись. Надеюсь, сочтете ее подходящей для публикации в «Гоудиз ледиз бук». Даже если и решите, что статья не пригодна для публикации, я хотела бы работать в Вашем журнале. Зная о Ваших доблестных усилиях в борьбе за права женщин, одобряю все Ваши действия в этой области. Надеюсь, Вы оцените мои способности на примере этой рукописи. Очень хочу сделать писательский труд своей профессией и пройти школу под Вашим руководством независимо от того, какую должность мне предложите.

Искренне Ваша Джемайна Бенедикт.

Хестер подняла голову.

– Прекрасно!

– Не слишком ли рано? – беспокойно спросила Джемайна.

– Нет-нет, вовсе нет. В наше время, если женщина сама не обратит внимание на свои достоинства, кто сделает это за нее? Однако ты действительно хочешь работать в «Гоудиз ледиз бук»? Я восхищаюсь тем, как ты пишешь, но готова ли жить одна, вне дома?

– Я должна выбраться отсюда, тетя Хестер. Здесь я задыхаюсь. – Джемайна начала взволнованно ходить по комнате. – Все, что мне позволяют делать – это сидеть в гостиной и выбирать жениха из кандидатов, которых приглашает отец!

– Понимаю, дорогая девочка. Думаешь, мои родители не делали то же самое? – Хестер улыбнулась. – Процедура сродни аукциону, на котором выставляют рабыню. Есть единственный способ избавиться от этого: выйти замуж за одного из них, как это сделала я.

– Не желаю! Все равно что из одной тюрьмы попасть в другую. Кроме того, мне хотелось бы выйти замуж по любви, а я пока еще не встретила человека, который вызвал бы во мне такое чувство.

Хестер печально кивнула:

– Однако мне повезло. Я была вполне довольна и счастлива с моим Томасом.

– Тетя Хестер… – Джемайна перестала ходить по комнате. – Если случится такое чудо и миссис Хейл возьмет меня на работу, могла бы я пожить у тебя в Филадельфии? Или это создаст какие-нибудь сложности?

– Вовсе нет, Джемайна. – Хестер встала и взяла племянницу за руку. – Буду очень рада тебе. Я ведь одинокая старая леди. Но как же Генри?

– Он, конечно, будет против, я знаю.

– Придется закрыть на это глаза, – сухо проговорила Хестер и добавила: – Жить со мной вне его дома – это еще полбеды. Но работа! Неужели его дочь будет работать?!

– Я уже взрослая женщина. – Джемайна выпрямилась. – Я достигла совершеннолетия.

– По мнению Генри, если я хоть сколько-нибудь разбираюсь в мужчинах, ни одну из женщин нельзя считать совершеннолетней.

– Он не сможет остановить меня, тетя Хестер, и запереть в комнате. Буду бороться с ним.

– Вижу. – Хестер одобрительно посмотрела на нее. – Ты действительно стала взрослой. – Она поцеловала Джемайну в щеку. – И я всем сердцем поддерживаю тебя.

– Правда, все может оказаться напрасно, – сказала Джемайна, внезапно сникнув. – Вдруг миссис Хейл решит, что у меня вовсе нет таланта!

На следующий день пришло письмо от Сары Хейл.

Сара Хейл, сидя за столом в своем кабинете, с серьезным видом смотрела на мужчину, сидящего напротив. Луис Гоуди был поглощен чтением письма, которое Сара дала ему. Во время чтения он перебирал пальцами цепочку часов, свисающую из кармана жилета, плотно облегающего его широкую грудь.

У Гоуди высокий лоб, над которым волосы уже начали редеть, пухлые щеки с резкими линиями, спускающимися до круглого подбородка и обрамляющими рот. В его внешности проскальзывает что-то тщеславное, и Сару всегда забавляет вид причудливой завитушки у него на лбу. Черты его лица говорят о мягкости и благовоспитанности. Сара хорошо знала, что наряду с открытым выражением лица он обладал также проницательным умом.

Гоуди поднял голову и поджал губы.

– Не знаю, Сара. Письмо само по себе мало говорит о девушке. Ты считаешь, ее статья хороша?

– Превосходна, Луис. Она явно талантлива, я уверена. Но надо помочь ей развить талант.

– Ладно, согласен. Мне хорошо известна твоя проницательность. Ты открыла многих прекрасных авторов для нашего издания. А что ты можешь сказать о ее редакторских способностях?

– Ты знаешь мое мнение по этому поводу, Луис. Чтобы оценить то или иное произведение, редактор сам должен обладать писательскими способностями. Многие не согласны со мной, но это мое убеждение. Думаю, ей подошла бы должность редактора-корреспондента. Если, конечно, я возьму ее на работу. Не смогу принять решение, пока не поговорю с ней.

– Значит, девушка приедет в Филадельфию? Сара кивнула:

– Да, сегодня. Скоро должна появиться.

– В таком случае оставляю это дело тебе. А сейчас… – Гоуди подался вперед на своем стуле, – поговорим о твоей статье в следующем номере, посвященной персоне Элизабет Блэквел…

– Персоне? – Сара слегка улыбнулась. – Мисс Блэквел женщина, Луис. Почему бы не выразиться именно так?

– Хорошо, – раздраженно молвил Гоуди. – Пусть будет женщине.

– Что-то не так в этой статье, Луис? – простодушно спросила Сара.

– Черт возьми, ты прекрасно понимаешь, в чем дело! – воскликнул Гоуди. – Это ее стремление поступить в медицинский колледж идет вразрез с существующими традициями, и тебе это хорошо известно.

Сара мягко улыбнулась:

– Для нее поступление в колледж имеет большое значение.

– Знаю, – проворчал Гоуди. – Но мне не нравится, что ты используешь «Бук» для обсуждения этой проблемы. Ведь я против вовлечения нашего издания в политику и публичные споры.

– Да, Луис, мне известна твоя позиция.

Сара встала и, повернувшись к нему спиной, посмотрела в окно на Честнат-стрит. Хотя ей шел шестидесятый год, она выглядела моложе лет на десять. Аккуратно одетая в консервативном стиле – правда, без корсета, – миссис Хейл обладала властной внешностью. Черные волосы, слегка тронутые сединой, ниспадали локонами на плечи. Лицо полное и круглое, темные глаза – мягкие и умные, в них еще вспыхивал огонь, когда ее охватывало волнение.

Она обернулась, сложив руки на груди.

– Сожалею, что наше издание оказывается так или иначе вовлеченным в политику.