Сара снабдила ее инструкциями и рекомендательным письмом для мадам Блан, которая держала небольшой пансион на Правом берегy, где Джемайну ждала комната.
– Там обычно останавливаются наши люди во время пребывания в Париже, – поясняла Сара, – и мадам прекрасно говорит по-английски. Я написала ей, и она тебя ждет.
Джемайна словно сквозь туман увидела мадам Блан, суетливую маленькую женщину с ясными глазами. Когда девушка объяснила, что все еще плохо чувствует себя после путешествия, та сразу захлопотала.
– Да, мадемуазель Бенедикт. Это морская болезнь, я знаю. Очень многие страдают во время путешествия по морю.
Мадам Блан поспешно проводила Джемайну наверх, в номер из двух комнат.
– Раздевайтесь и ложитесь в постель, – предложила она. – Я скоро вернусь.
Джемайна быстро сняла одежду и забралась в постель, даже не подумав умыться. Вскоре вновь появилась мадам Блан с миской дымящегося черепахового супа, чашкой горячего чая и тазиком для умывания. Почувствовав запах супа, Джемайна отвернулась, ее начало мутить.
– Пожалуйста, никакой еды! Прошу вас!
– Мой Бог, но вы должны поесть, дитя мое. Попробуйте сначала выпить немного чая.
Мадам Блан присела на кровать, слегка приподняла голову Джемайны и поднесла чашку к ее губам. Джемайна сделала глоток и чуть не задохнулась.
– Что вы положили туда? Такой ужасный вкус!
– Естественно, детка, – лукаво улыбнулась мадам Блан. – Это мое собственное средство. Все хорошие лекарства горьки на вкус. Однако выпейте его, – настаивала она.
Джемайна с трудом выпила больше половины чашки горького чая, и мадам Блан опустила ее голову на подушку. В этот момент Джемайна почувствовала в постели какое-то движение и, широко открыв глаза, увидела огромного серого в полоску кота, пристально глядящего на нее своими выразительными серыми глазами. Это был самый большой кот, какого Джемайна когда-либо видела. Несмотря на его громадные размеры, мягкий белый подбородок и длинные усы придавали кошачьей физиономии добродушное и любопытное выражение.
Мадам Блан цыкнула на животное:
– Нельзя, месье Эвид, ты не должен беспокоить нашу гостью!
Кот позволил, чтобы его опустили на пол, и мадам Блан расправила простыни.
– У меня несколько котов. Надеюсь, вы любите животных. Я постараюсь держать их в своей комнате, но коты такие… – Она выразительно пожала плечами. – Впрочем, вы, должно быть, знаете, какие они!
Джемайна слабо улыбнулась:
– Месье Эвид? Что означает это имя?
Мадам Блан рассмеялась:
– Это значит мистер Алчность! Он непрерывно ест и ест.
Джемайна с облегчением почувствовала, что чай успокоил ее желудок.
– Теперь надо съесть немного супа, – скомандовала мадам Блан.
Джемайна с трудом одолела половину небольшой миски супа. Удовлетворенно кивнув, хозяйка помогла ей умыться, затем поправила постель. Джемайна впервые за много дней уснула нормальным сном.
Она проспала до полудня, затем мадам Блан снова дала ей немного горького чая и супа, после чего Джемайна опять уснула и проснулась с пением петуха утром следующего дня. Джемайна чувствовала себя намного лучше, но все еще была слабой. Затем она вспомнила, что находится в Париже, но в памяти не осталось почти ничего из того, что она видела.
Джемайна встала с постели и с трудом добралась до окна. Гладкий деревянный пол холодил голые ступни. Она откинула занавески и выглянула наружу. На улице внизу только начиналось движение. Девушка посмотрела вдаль и увидела широкие воды легендарной Сены.
Над рекой стелился туман, который постепенно, по мере того как над верхушками шпилей и башен в восточной части города поднималось солнце, становился похожим на розовый жемчуг.
Прелестный вид! Джемайна затаила дыхание, почувствовав волнение. Она была в Париже, вид которого из окна будоражил душу. Девушка едва могла дождаться, когда же можно будет побродить по городу и познакомиться с его достопримечательностями.
Джемайна обернулась, услышав легкий стук в дверь:
– Войдите!
Дверь открылась, и на пороге появилась мадам Блан. Она устремила взгляд на постель, и глаза ее расширились, когда она обнаружила, что постель пуста.
– Я здесь, мадам Блан. У окна.
Женщина вошла в комнату и начала взволнованно причитать, перейдя на ты:
– О Боже, детка, ты почти голая, а в комнате холодно. – Она всплеснула руками. – Возвращайся скорее в постель!
Джемайна послушалась ее и укрылась покрывалом до подбородка. Она чувствовала, что ее ноги холодны как лед, и изо всех сил старалась не стучать зубами.
– Как ты, Джемайна?
– Кажется, намного лучше, но все еще испытываю слабость.
– Естественно, ты совсем не ела твердой пищи. Как аппетит? Ты проголодалась?
Джемайна быстро кивнула.
Мадам Блан просияла:
– Это хорошо! Завтрак уже готовится.
– Может быть, я спущусь вниз… – неуверенно проговорила Джемайна.
– Нет-нет! Ты останешься в постели, детка, – решительно заявила женщина.
– Но я приехала сюда работать, а не лежать в постели. Я потеряла уже целый день.
– Чтобы хорошо работать, ты должна набраться сил. – Мадам Блан погрозила ей пальчиком. – Вы, американцы, все время куда-то спешите. Сегодня ты должна еще полежать, а завтра посмотрим.
Джемайна улыбнулась, когда маленькая женщина поспешно вышла из комнаты. Гораздо позже она узнала от Сары, что мадам Блан всегда беспокоится о своих подопечных, особенно о сотрудниках «Ледиз бук», раз в год приезжающих в Париж. Мадам Блан убеждена, что любая публикация в «Бук» в конечном счете благоприятна не только для Парижа, но и для всей Франции.
Вскоре в комнату вошла служанка с омлетом, хрустящей булочкой и кофе с молоком. Джемайна с аппетитом поела. Несмотря на свою решимость встать с постели, она почувствовала, что снова погружается в сон. Через некоторое время Джемайна проснулась и обнаружила рядом с собой свернувшегося месье Эвида. Она осторожно погладила кота и была вознаграждена удовлетворенным мурлыканьем.
Джемайна дремала весь день, а когда проснулась, начала распаковывать свои вещи. Она нашла немного времени, чтобы кратко записать первые впечатления о Париже. Впечатлений пока было очень мало. Джемайна сомневалась, что читателям будет интересно знать о том, что мадам Блан называла морской болезнью.
На следующее утро она ощутила прилив энергии и желание побродить по улицам Парижа. Узнав о ее планах, мадам Блан сказала: – В таком случае ты должна хорошенько одеться, детка. – Она широко улыбнулась. – У нас в Париже говорят: «Когда приходит весна, одевайся, как луковица». Если днем станет тепло, ты можешь снять часть одежды, а если снова похолодает, можно опять одеться потеплее.
Вскоре Джемайна отважилась выйти на улицу с французским разговорником в руке. Во время своего морского путешествия во Францию она использовала каждую минуту приличного самочувствия для изучения французского языка и теперь могла беседовать на простейшие темы, но, к счастью, вскоре обнаружила, что большинство владельцев магазинов и продавцов может объясняться по-английски.
Большую часть недели Джемайна бродила по Парижу, по его шумным, нарядным улицам, по магазинам и музеям, особенно по музеям изобразительных искусств, включая Лувр, а также по многочисленным соборам. Она даже не думала о статьях, полагая, что сначала надо впитать в себя дух Парижа.
Повсюду можно было увидеть художников за работой, и не только на легендарном Левом берегу, но и в остальных частях города. Джемайна вскоре узнала, что художникам нравится работать на улицах и рисовать парижан за их повседневными заботами. Казалось, они проявляли жадный интерес к людям и городу, так же как и она.
К Джемайне тепло и дружелюбно отнеслись владельцы магазинов, небольших кафе и других заведений, расположенных на улице, где она остановилась. Мадам Блан представила девушку как журналистку, приехавшую по заданию редакции из Америки, а не просто как туристку. Владельцы магазинов приветствовали ее почтительно, проявляя уважение даже несколько большее, чем по отношению к знакомым покупателям.
Джемайну поражало, насколько серьезно лавочники относились к своей работе и к труду других людей. Из книг у девушки сложилось впечатление о Париже как о городе с довольно фривольными нравами, городе, где прежде всего ценят удовольствия. Вскоре она поняла, что это ошибочное представление. По крайней мере те парижане, с которыми ей приходилось встречаться, относились к своей работе очень ответственно, порой, как ей показалось, гораздо ответственнее, чем ее соотечественники.