Он снисходительно улыбнулся:
– Очень сомневаюсь, что кто-нибудь из нас доживет до этого дня. Возможно, это и произойдет, когда страна станет более цивилизованной. Большинство женщин даже не мечтают о таких заданиях.
– Я не такая, как все! Тебе уже следовало бы знать об этом.
– О, я знаю. Еще как знаю! В этом твое главное очарование, дорогая.
Она не нашла ответа на последнее его замечание. Они вышли из ресторана и наняли экипаж. Когда карета тронулась, Оуэн повернулся к ней и робко произнес:
– Помню, я обещал, что этот вечер будет просто встречей старых друзей, однако подумал… Ты действительно хочешь сразу поехать домой или сначала заедем ко мне?
Наверное, он все же изменился к лучшему, решила Джемайна. Прежний Оуэн не стал бы проявлять такую нерешительность.
К своему удивлению, она согласилась:
– Пожалуй, я могла бы заехать к тебе ненадолго. Сара дала мне новое задание. Надо написать еще несколько очерков об известных женщинах в истории Америки. Я могла бы воспользоваться твоей библиотекой.
Он не сделал попытки поцеловать ее, лишь взял за руку и нежно пожал. Джемайна почувствовала знакомую слабость и поняла, что пропала…
Оуэн постучал тростью в крышу экипажа и, когда кучер заглянул к ним, сообщил ему новый адрес.
Откинувшись назад, Оуэн предложил:
– Можешь пользоваться моей библиотекой в любое время и, если хочешь, работать там, как прежде.
– Какое у тебя следующее задание, Оуэн?
– Даже не представляю. Пока у меня нет работы. – В свете мелькающих уличных фонарей она увидела, что он улыбается. – Я вернулся назад по собственной инициативе и еще не видел Каррузерса. Приехал прошлой ночью и проспал почти целый день. Когда он узнает, что я здесь без его разрешения, то может выгнать меня из газеты.
– Разве Каррузерс не ценит тебя? Оуэн рассмеялся:
– Джемайна, пора бы знать, что журналисты никогда не ценятся. По крайней мере редакторами и издателями. Но это меня не очень беспокоит. Я всегда найду работу. Я давно уже подумывал о переходе в газету Хораса Грили.
– В Нью-Йорке?
– Да, в случае, если надоем тебе. – Он мягко улыбнулся. – Однако сомневаюсь, что Каррузерс уволит меня. Такое бывало и прежде. Покричит, поворчит и вскоре все забудет.
Экипаж остановился перед домом Оуэна. Пока он помогал Джемайне выйти и расплачивался с кучером, девушка смотрела на окна квартиры на первом этаже. В них не проглядывал свет сквозь закрытые шторы.
Оуэн заметил направление ее взгляда.
– Кажется, там никто не живет, – сказал он. – Во всяком случае, я не замечал никаких признаков жизни.
Джемайна обхватила себя руками, несмотря на теплый вечер. В ее воображении дух Этты Логан продолжал витать в квартире на нижнем этаже.
– Что теперь будет с этим домом? Оуэн пожал плечами:
– Не представляю. По-моему, у Этты не было родственников. Полагаю, дом вернется государству, а затем будет продан.
Он протянул Джемайне руку, и они поднялись на крыльцо. Войдя внутрь, Джемайна бросила взгляд на закрытую дверь.
– Я думал, может быть, купить этот дом?
– Не надо, Оуэн! – Девушка вздрогнула. – Я знаю, привидения не существуют, но в моем воображении Этта всегда будет посещать меня.
Он пожал ей руку.
– Я несерьезно. У меня нет средств на такую покупку. К тому же кто будет следить за домом в мое отсутствие?
Хотя Джемайна с радостью вернулась в знакомую обстановку, она не могла не заметить, что комнаты были запущены и повсюду царил затхлый запах.
– Надо проветрить помещение, – проворчал Оуэн. – Вчера я приехал и сразу ушел, открыв лишь окно в спальне.
Он быстро прошелся по комнатам и пооткрывал все окна, чтобы впустить свежий воздух. Когда Оуэн вернулся, Джемайна по-прежнему стояла посередине комнаты, где он оставил ее. Он зажег лампу на камине и подошел к девушке.
– Знаешь, Джемайна, со мной произошло что-то странное прошлой ночью. – Он коснулся пальцами ее подбородка. – Войдя сюда, я ощутил ужасное одиночество, которого прежде никогда не испытывал. Я всегда считал себя вполне довольным тем, что живу один. Ты все изменила. Теперь… – Он криво улыбнулся. – Теперь, когда ты здесь, я не чувствую себя одиноким.
Теплая волна прокатилась по всему телу Джемайны.
– А разве в Калифорнии у тебя не было женщин? – поинтересовалась она с насмешливой улыбкой.
Он не отвел взгляда.
– Не стану врать, была одна.
– Хорошенькая? – спросила Джемайна.
– Да, ничего, но до тебя ей далеко. – От волнения голос его сделался хриплым.
Он обнял ее, и она не сопротивлялась, когда его губы приникли к ее губам. Джемайна позабыла обо всем на свете, не заметив, как они очутились в спальне, срывая с себя одежду.
Молодые люди упали на кровать, сжимая друг друга в объятиях, и Джемайна вновь познала сладостный экстаз.
Буря утихла, а они лежали, довольные и счастливые. Голова Джемайны покоилась на плече Оуэна, в то время как он нежно гладил ее волосы.
– Путешествуя по стране, – тихо говорил он, – я пришел к решению, Джемайна, что хочу жениться на тебе.
У нее перехватило дыхание. Она лежала спокойно, хотя мысли бешено крутились в голове.
– Джемайна? Ты слышишь меня?
– Да, Оуэн, слышу. – Голос ее звучал приглушенно. – Это так неожиданно…
– Разве? Насколько я помню, мы говорили об этом перед моим отъездом в Калифорнию.
– Да, но я не уверена, что готова к замужеству.
– Ты же говорила…
– Я никогда не говорила, что хочу выйти замуж прямо сейчас. Речь шла о будущем, да и ты разве не был против брака?
– Проклятие! – Он привстал, опустив ее голову со своего плеча. – Ужасная женщина!
Она тихо засмеялась:
– Нет, ты и в самом деле ничуть не изменился, не так ли, любовь моя? Внезапно решаешь жениться и думаешь, что я должна безоговорочно согласиться.
– Ты даже не представляешь, сколько я передумал, прежде чем пришел к такой мысли! – В голосе его звучал гнев.
– Давай не будем ссориться из-за этого, Оуэн. Есть много проблем, которые надо решить.
– Знаю, но я хочу иметь возможность решать их.
– Даже если наш сын однажды узнает, что его отец незаконнорожденный?
– Я много думал об этом и в конце концов пришел к выводу, что если я мог жить с этим, то и наш ребенок сможет.
Джемайна немного помолчала, затем предложила:
– Давай не будем принимать решение сию минуту, хорошо?
– Согласен, – угрюмо ответил он.
– Оуэн, ты любишь меня?
– Конечно, черт побери, люблю!
– Ты никогда не говорил мне об этом.
– Не думал, что об этом надо говорить.
Неожиданно Джемайна вспомнила Уоррена Баррикона. Она живо представила тот вечер в Париже и его сердечное признание в любви.
Рано утром Оуэн направился в кабинет Томаса Каррузерса, неся под мышкой несколько страниц рукописи.
Услышав звуки его шагов по твердому полу, Каррузерс поднял голову, глядя сквозь густые клубы сигарного дыма. Он откинулся назад.
– Тэзди! Ради всех святых, что ты делаешь здесь? Ты должен быть в Калифорнии.
Оуэн присел на угол письменного стола.
– Я решил, что пора вернуться домой.
– Ты решил! Сколько раз говорить тебе, что только я определяю, когда следует закончить работу?
– Она закончилась, Томас, поверь мне. Я описал все стороны жизни на золотых приисках. Здесь еще четыре статьи, которые я привез с собой, так как знал, что прибуду сюда раньше почты. – Он положил рукописи на стол.
Каррузерс нахмурился и потрогал их своим толстым указательным пальцем.
– Возможно, все это так, но порой ты заходишь слишком далеко, Тэзди. Твое счастье, что я в хорошем настроении, иначе уволил бы тебя.
– В хорошем настроении? Ты? – Оуэн всплеснул руками. – Когда наступит такой день, на снежных сугробах вырастет трава.
Каррузерс проигнорировал последнее замечание, пыхтя сигарой.
– Однако хорошо, что ты вернулся. Оуэн подозрительно посмотрел на него:
– К чему это?
– Вероятно, ты прав, наши читатели, должно быть, уже насытились рассказами о лагерях золотоискателей. Теперь ты нужен мне здесь.
– Здесь? В Филадельфии?
– Не совсем здесь, но в этой части страны. Не думаю, чтобы ты слышал о совещании шестидесяти девяти членов конгресса в декабре прошлого года, вскоре после твоего отъезда?
– Новости медленно доходят до Калифорнии, и я не помню, чтобы читал об этом в присланных мне номерах «Леджер».