Вера и Марина Воробей - Не будем друзьями

С трудом удалось ему объяснить, в какой части сквера он «случайно наткнулся» на лежащего под деревом парня. Заикаясь и запинаясь, Алеша предположил, что парень жив, только находится без сознания. Когда же диспетчер попросил сообщить свое имя и домашний адрес, Алеша в ужасе нажал на «отбой».

– Господи, какая же я сволочь! Это я убила его, я! – Эти две фразы Лу как заведенная твердила уже полчаса.

Она сидела напряженная, как натянутая струна, уставившись невидящим взглядом в ковер, лежащий на полу.

Алеша, уронив голову на грудь, сидел на диване. Он не помнил, как добрался домой, ехал ли на троллейбусе или шел пешком, не помнил, как поднимался по лестнице и звонил в дверь. Помнил только, как, вцепившись в него обеими руками, Лу трясла его за грудки и кричала: «Рассказывай! Что же ты молчишь, рассказывай!»

Выслушав его короткий рассказ, девушка села на стул и сказала:

– Господи, какая же я сволочь! Это я убила его, я.

Не меняя интонации, она монотонно повторяла эти слова через равные промежутки времени. Алеша понимал, что надо позвонить в милицию и признаться в убийстве человека, но не мог найти в себе силы сделать это. Ему казалось, что все это произошло не с ним, а с кем-то другим, а он стал лишь невольным свидетелем страшного происшествия. Порой у него возникало ощущение, что он спит и ему снится кошмар. Тогда он резко вскидывал голову, обводил комнату лихорадочным взглядом, вскакивал и принимался ходить из угла в угол. Но силы быстро оставляли его, Алеша снова опускался на диван и, будто бы засыпая, ронял голову на грудь.

Телефонный звонок, прозвучавший неожиданно громко, вывел их обоих из состояния странного оцепенения.

– Да, алло, говорите, – глухим голосом произнес Алеша, поднося трубку к уху. Почему-то он был уверен, что звонят из милиции, что его каким-то образом уже вычислили.

– Это я, Люся, – услышал он в следующую секунду. – Алеша, скажи, пожалуйста, а Лу, случайно, не у тебя? Дело в том, что ее мама…

– Да, да, сейчас, – недослушал Алеша. – Это тебя, – сказал он, посмотрев на Лу, и добавил тихо: – Черепашка.

– Люся, я сволочь! – выкрикнула Лу. – Это я его убила. Слышишь?

Но Черепашка была так рада тому, что Лу отыскалась, что даже не вникла в смысл ее странного признания.

– Слушай, ты только не уходи никуда, ладно? Я сейчас к вам приду, – пообещала Люся и повесила трубку.

Тут же она кинулась звонить Наталье Романовне. Но к телефону почему-то подошел мужчина.

– Да, я вас слушаю, – низким, чуть взволнованным голосом отозвался он.

– Здравствуйте, – несколько удивилась Черепашка. – А Наталью Романовну можно?

Услышав в трубке знакомый голос, она сбивчиво затараторила:

– Я ее нашла! Слышите? Пишите адрес. Только мне показалось, что Лу какая-то странная… В общем, она сейчас у Алеши, это ее новый парень. Наверное, Лу просто не успела вам еще о нем рассказать. Если хотите, я могу вас проводить, – предложила Черепашка.

– Спасибо тебе, Люсенька! – взволнованно откликнулась Наталья Романовна. – Я тебе очень благодарна, очень.

Минут через двадцать все трое стояли около Алешиной квартиры.

Им открыли не сразу. Увидев на пороге Алешу, Черепашка даже испугалась, таким бледным и растерянным он был.

– Заходите, – тихо произнес парень и, нисколько не удивившись появлению двух незнакомых взрослых, отступил в сторону.

– А Луиза у тебя? – осторожно поинтересовалась Наталья Романовна.

Услышав голос матери, из комнаты выбежала Лу.

– Мама! – Она кинулась на шею растерявшейся женщины. – Это я во всем виновата! Я – убийца.

Позвонив в ближайшую больницу, Сергей Михайлович выяснил, что Влади находится там, в травматологическом отделении. Ударившись затылком о металлический предмет, он получил сотрясение мозга. Что с ним произошло, не помнит, но утверждает, что никто на него не нападал и что, скорее всего, он упал, споткнувшись о корягу. Состояние пациента серьезных опасений у врачей не вызывает.

Все это время Лу сидела в углу с остекленевшим взглядом. Казалось, она не слышит и не видит ничего вокруг. Лишь когда в сопровождении мамы и Сергея Михайловича ее вывели в прихожую, она обернулась к Черепашке и тихо произнесла:

– Мы ведь уже никогда не будем друзьями, правда, Че?

Черепашка кинулась было ее успокаивать, но Сергей Михайлович остановил ее жестом и сказал:

– Не стоит. Все разговоры потом. Сейчас ей нужен покой.

– Но зачем, зачем ты это сделал? – накинулась Люся на Алешу, когда они остались вдвоем.

– Я отвечу, ты не думай. – Он посмотрел на Черепашку затравленным взглядом. – Я за все отвечу. Это я от страха убежал… Просто шок был какой-то. Я вообще-то только толкнул его. Не собирался я его бить, правда. Но раз уж так вышло, то я за все отвечу.

Сейчас Люсе больше всего хотелось оказаться рядом с Влади, но уйти просто так, не выяснив всех деталей этого ужасного происшествия, она не могла. Конечно, находись Алеша в другом состоянии, он бы попытался выгородить Лу, приняв всю вину на себя. Но слишком уж сильный стресс он пережил, поэтому, отвечая на вопросы Черепашки, он говорил правду. Выслушав Алешу, Черепашка на некоторое время даже дар речи потеряла.

– Но почему она решила, что Влади наркоман? – оправившись от первого шока, спросила она. – Я же ей тысячу раз…

– А может, дело вовсе не в том? – перебил вдруг Алеша. – Может, Лу по какой-нибудь другой причине хотела вас разлучить?

– Не знаю, – задумчиво протянула Черепашка.

В эту секунду она неожиданно догадалась, почему Лу не хотела, чтобы они с Влади были вместе. Черепашка не стала ни в чем винить подругу.

– Понимаешь, последнее время Лу вообще вела себя очень странно, – помолчав немного, призналась она. – И наверное, во многом это моя вина. Мы как-то отдалились друг от друга, я слишком погрузилась в свои проблемы и почти перестала интересоваться ее жизнью. Скажи, – Черепашка резко вскинула голову, – а тебе нравится Лу?

– Да, очень, – покраснев, признался Алеша. – Только теперь мне кажется, что она просто использовала меня…

– Не надо. – Люся дотронулась до его руки. – Не думай о ней так. Лу тебя любит, она сама мне об этом вчера говорила.

Но, успокаивая Алешу, Черепашка сама не верила в то, что говорила. Нет, Лу не любит Алешу. Она просто запуталась в себе, в своих чувствах… Люся надеялась, что сможет помочь Лу стать прежней – доброй, открытой, веселой. Она догадывалась, что мама, скорее всего, положит Лу в ту самую клинику, где та два года назад уже проходила курс лечения. Нет, Черепашка была с Лу непростительно черствой. Как она могла, зная Лу столько лет, не заметить, что подруга нуждается в помощи? Но ничего этого Черепашка, конечно, не стала говорить Алеше. Да и вряд ли бы он ее понял. Попрощавшись с ним, Люся выбежала на улицу. И хотя до больницы можно было дойти пешком, девушка поймала такси.

– Скажи, ты правда ничего не помнишь? – спросила она, осторожно проводя рукой по волосам Влади.

Его лицо сразу как-то похудело и осунулось, глаза будто бы ввалились, и выражение их было непривычным, каким-то отсутствующим.

– Не помню, – сел на кровати Влади, – ничего не помню.

Но в том, как он произнес эти слова, таилось что-то, что заставило Люсю усомниться.

– Ну хорошо, – вздохнув, сказала она. – Я расскажу тебе, как все было на самом деле…

– Не надо! – вдруг испугавшись, попросил Влади, а потом, взглянув на Черепашку исподлобья, произнес: – Я все помню. Ко мне уже приходили из милиции, но я решил молчать. Слышишь?

– Но почему? – округлила глаза Черепашка. – Почему ты его выгораживаешь? Алеша сам собирается пойти в милицию и во всем признаться.

– Не надо этого делать. Я все равно не стану подавать никакого заявления и буду все отрицать. Это мое решение, и я не изменю его.

Влади произнес это таким твердым голосом, что Люся поняла: переубеждать его бесполезно. Между тем парень отвернулся к стене, и Черепашка услышала его приглушенный голос:

– Он любит тебя. Очень любит.

– Это не так! – вцепилась в одеяло Черепашка. – Я тебе все объясню.

И тут она неожиданно поняла, что не может сейчас объяснить Влади, как все произошло на самом деле. Для этого ей пришлось бы рассказывать и про свои отношения с Лу, и про то, что она поведала многое, о чем не должна была говорить. Ведь когда Влади делился с Люсей своими бедами, он вовсе не предполагал, что Люся расскажет об этом кому-то еще, пусть даже самой близкой подруге. А та по каким-то причинам, которые она просто не сможет объяснить Влади, заварит всю эту кашу, расхлебывать которую пришлось ему. И потом Люсе пришлось бы плохо говорить о Лу, а этого Люсе совсем не хотелось, тем более что она чувствовала себя виноватой перед подругой. Да, как это не покажется странным, но в том, что произошло, Черепашка винила только себя и никого больше.