Мэри Патни - Не меньше чем леди

Джулия снова опустила взгляд.

— Я хочу, чтобы наш брак стал настоящим, миледи, и я думаю, что это произойдет только в том случае, если мы оба примиримся с нашими шрамами. И душевными, и телесными.

Рэндалл достал из шкафа два одеяла и расстелил их на полу.

Джулия поняла, что он собирается устроить себе отдельное ложе.

— Не надо, — сказала она. — Я бы предпочла снова делить с вами постель, но… не более того.

— Значит, определенный прогресс налицо, — сказал он с лучезарной улыбкой, от которой сердце ее начало таять. Он назвал ее обворожительной. Ей очень приятно было это услышать, хотя она ему и не поверила.

Рэндалл зашел за ширму, чтобы переодеться на ночь. Поскольку он был гораздо выше Джулии, над ширмой виднелись его широкие плечи.

Стараясь успокоиться и перебороть смущение, Джулия отвела взгляд и заплела волосы в косу.

— Я засну, как только доберусь до постели. — Она встала и сбросила пеньюар, затем скользнула под одеяло, стараясь держаться ближе к краю.

Рэндалл появился из-за ширмы и принялся гасить свечи.

— Хотите провести здесь еще один день? Чарлз Таунсенд предложил нам задержаться подольше. Тогда у вас будет время со всеми попрощаться.

— Я бы не возражала, если только вы не слишком торопитесь попасть в Лондон. — Джулия с трудом подавила зевок. Она не шутила, говоря о безумной усталости.

Загасив свечи, Рэндалл присоединился к жене в постели. Матрас просел под его весом, и Джулия соскользнула по гладким простыням к Рэндаллу под бок.

— Простите! — Она начала передвигаться назад на свой край кровати.

— Не нужно убегать. — Рэндалл подсунул руку ей под плечи и притянул ее к себе. — Зачем делить постель, если лежать на разных сторонах кровати, не прикасаясь друг к другу?

Его объятие было скорее дружеским, чем чувственным, поэтому Джулия прижалась к нему. Хотя Брэнфорд часто требовал секса, он не видел смысла в любовных объятиях. Сейчас ей было тепло, спокойно и безопасно.

Но лишь до тех пор, пока она не пошевелила рукой и ее ладонь не наткнулась на его возбужденную плоть. Он мгновенно задохнулся и застыл, а она отшатнулась с возгласом, опасно приближавшимся к истошному воплю.

— Я не хотела!..

— Я знаю. — Он не попытался притянуть се назад, а нащупал ее ладонь и сплел их пальцы вместе. — Хотя кое-какой прогресс достигнут, нам предстоит пройти еще очень долгий путь. — Он чуть крепче сжал ее пальцы. — Я уже упоминал, как меня восхищает ваша беспримерная храбрость в борьбе со своими демонами?

Джулия недоверчиво хмыкнула.

— Не думаю, что это так. Каждый раз, как вы подстегивали меня, мне страшно хотелось убежать. — Она немного подумала. — Впрочем, сегодня в какой-то момент у меня мелькнуло желание пнуть вас ногой.

Рэндалл громко расхохотался.

— Я думаю, вступление в брак предполагает, что два человека готовы почувствовать себя в шкуре друг друга. У вас это хорошо получается.

— Как и у вас. — Осмелев из-за окружавшей их тьмы, она спросила: — Разве это не ужасно для мужчины… испытывать такое сильное возбуждение, как вы сейчас, и не получить удовлетворения?

— Так и слышу голос Брэнфорда за этими словами, — недовольно заметил Рэндалл. — Да, длительное возбуждение причиняет определенное неудобство, но вполне терпимо. Взрослый мужчина не должен идти на поводу у своей похоти, не должен позволять ей управлять собой.

Брэнфорд считал иначе. И Джулия обязана была по закону удовлетворять его желания.

— Как повитуха, я в последние годы большую часть времени проводила с женщинами и детьми, — задумчиво сказала она. — Теперь я начинаю понимать, как мало мне известно о взрослых мужчинах.

— Вы быстро учитесь. — Он снова слегка сжал ее руку. — По крайней мере вы быстро изучаете меня. А что касается возбуждения — здесь положительное перевешивает потери. Оно напоминает мне, что я жив. На какое-то довольно долгое время я забыл об этом.

Джулии не хотелось думать о его личных проблемах. Но если бы он не пережил всего этого, он не смог бы понять или пожелать ее. Она перекатилась на бок и поцеловала его в щеку.

— Добрых снов, Александр. — И, проваливаясь в сон, услышала, как он прошептал:

— Спокойной ночи, миледи.

Джулия устало откинулась на спинку сиденья в карете. Последние двенадцать лет она вела спокойную сельскую жизнь, ни разу не отъезжая дальше, чем на несколько миль от дома, и давно отвыкла от длительных путешествий. Рэндалл и Маккензи гораздо лучше переносили дорогу.

Рэндалл выглянул в окошко.

— Сегодня нам удалось проделать большой путь. Сейчас мы приближаемся к Грантему.

Джулия выглянула из своего окошка и не увидела ничего примечательного.

— Наверное, вам часто приходилось путешествовать по Большой Северной дороге, раз вы так хорошо ориентируетесь на местности. Мы остановимся здесь или продолжим путь до следующей станции?

— Вы с похвальным терпением переносили все эти долгие дни путешествия. — Рэндалл сочувственно улыбнулся. — В Грантеме лучшие гостиницы во всем Мидлендсе. Это отличное место, чтобы провести ночь.

Маккензи сидел напротив них, лениво бросая кости, — левая рука против правой. Не поднимая глаз, он произнес:

— Моя мать умерла в Грантеме.

— Я этого не знал, — с удивлением сказал Рэндалл.

— А тебе и неоткуда было узнать. — Маккензи сгреб кости в горсть и потряс их между сцепленными ладонями. — Как известно, она была актрисой. Мы направлялись на север. Она должна была присоединиться к разъездной труппе театра, базировавшегося в Йорке. Смерть настигла ее внезапно.

У Джулии перехватило горло, когда она вспомнила, что Мак был совсем маленьким, когда умерла его мать.

— Вы были там? Как это ужасно для вас!

Он бросил кости на сиденье рядом с собой и изучил результат. Выражение его лица оставалось неестественно безразличным.

— По счастью, служанка моей матери оказалась весьма сообразительной особой. Она устроила похороны моей матери на приходском кладбище, потом забрала меня и отвезла в загородный дом моего отца.

— Вы виделись с лордом Мастерсоном до этого? — спросила Джулия.

— Раз или два. Я помню, как он сказал, что я очень похож на его сына Уилла, только не умею себя вести. — Маккензи ухмыльнулся. — С тех пор ничего не изменилось.

Все рассмеялись, затем Джулия сказала:

— Вам повезло, что эта служанка знала, куда отвезти вас, и сделала это.

— Она забрала драгоценности и одежду моей матери в уплату за свои труды, — внес ясность Маккензи. — Но да, мне действительно повезло, что она не оставила меня в приходском приюте здесь, в Грантеме.

— Хорошо, что лорд Мастерсон признал тебя своим сыном, — добавил Рэндалл. — Может, отец Уилла Мастерсона и не был образцом нравственного поведения, но он любил своих мальчиков. Я не раз проводил каникулы с Уиллом и Маком в их семье.

Джулия подумала, что таким образом он избегал встреч с Брэнфордом. Внезапно в памяти вспыхнуло тягостное воспоминание.

— У Брэнфорда был внебрачный сын, который родился незадолго до того, как я узнала, что беременна. Муж много раз насмехался надо мной, упрекая в неспособности родить ребенка, хотя он, вне всякого сомнения, способен на это. Интересно, что стало с этим мальчиком? Сейчас ему должно быть двенадцать или тринадцать лет.

Мак нахмурился.

— Ребенок жил с матерью?

Джулия задумалась, потом покачала головой:

— Не знаю.

Мак помрачнел еще больше.

— Надеюсь, о ребенке не перестали заботиться после смерти его отца. Он тогда был еще младенцем.

— Возможно, его мать обратилась к Давентри, если после смерти Брэнфорда оказалась в отчаянном положении, — сказал Рэндалл. Он был, безусловно, прав, но Джулия все равно беспокоилась о мальчике. Каждый ребенок должен иметь надежный дом.

Они проезжали по Хай-стрит — главной улице Грантема, когда Маккензи приказал кучеру остановиться.

— Думаю, мне лучше выйти сейчас и пройти остаток пути пешком, чтобы размять ноги. Встретимся в гостинице. Вас не затруднит снять для меня комнату? Вероятно, вы собираетесь остановиться в «Ангеле и короле»?

Рэндалл кивнул.

— Если там не будет свободных комнат, мы пойдем в другую гостиницу, чуть дальше по главной улице. Я не помню, как она называется, но она совсем рядом с «Ангелом и королем».