Ингрид Ельская - (не) Мой Боно

— Мало ли что пишут, — пожала плечами девушка, — мы просто сходили в бар, мне нужно было развеяться. А журналистам нужен был повод для скандальной новости, вот они и приплели мне новый роман.

— В смысле, просто сходили в бар?

— В прямом, Ник, — она впервые улыбнулась мне. Искренне, — у нас с Ромой ничего не было. Когда мы познакомились с ним, он сразу сказал, что мы просто можем общаться и рассказал про тебя. Он сильно переживал за то, что случилось, винил себя. Тебе повезло, Боно любит тебя.

После ее ответа мне, в который раз, становится стыдно. Я снова повела себя как истеричная, ревнивая идиотка. Поверила тому, что написано, не дав даже возможности Роме оправдаться. А он и не пытался. Знал, что в этом нет никакого толка, ведь моя ревность не поддается адекватным доводам. Тут только один вердикт — виновен.

— Хочешь, как малышка проснется, я познакомлю тебя с ней, — Ками робко дотрагивается до моего плеча, — увидишь, она вылитый Назар. Мне порой даже обидно, что оба ребенка похожи на него, будто меня и не было во время процесса создания.

— Извини, — выдавливаю из себя, испытывая облегчение, — давай я помогу тебе накрыть стол?

После нашего разговора с Камилой, лед между нами растаял и мы начали общаться. Я заметила, что Боно тоже расслабился, видя, что военные действия отменяются. А я испытывала противоречивые чувства, впервые ужиная в кругу своей семьи. Огромной семьи, в окружении любимого мужчины, сына, отца с его женой и своими двумя сестрами. У меня, оказывается, целых три сестры. Я очень богатая девушка. Семья — самое великое богатство.

Я наслаждалась. Наблюдая за тем, как Игорь, на правах мужчины, ухаживал за Ульяной, накладывая в ее тарелку салат, а та, как девушка из воспитанной семьи, обучала моего дикаря пользоваться ножом и вилкой. Самая маленькая участница мероприятия покоилась на руках своей матери, в то время Рома с отцом расположились поодаль, на диване, что-то едва слышно обсуждая. Обычный семейный вечер. Домашний и уютный. Параллельно любовалась Боно и думала о нас.

Мы столько пережили, что нас уже не разлучить. Когда ты оказываешься лицом к лицу со смертью или кровь перенасыщает адреналин от одной мысли, что можешь его потерять, есть два варианта: или ты больше не захочешь его видеть или же наоборот, будешь повязан с этим человеком навеки. У нас второе. Наши отношения построились на чужих костях, крови и страхе — потерять то, что дороже всего: Игоря. Иногда мне кажется, что мы проклятье друг для друга, от которого никуда не деться. Даже если ампутировать одного из нас — фантомные боли будут преследовать вечно. Уже проверено. Роман Боно — хроническое заболевание, которое страшнее раковой опухоли. Оно неизлечимо.

И сейчас я любовалась своим Мефистофелем, внутренне ликуя, прокручивая в голове фразу Камилы о том, что между ними ничего не было. Он любит меня. Какая разница, с кем он спал, если в конечном итоге пришел ко мне? Усмехаюсь и замечаю, что Рома тоже смотрит на меня. В отличие от Волкова он не пил. Обратила внимание, что он очень редко употреблял спиртное, компенсируя это никотиновыми палочками. Мне иногда кажется, он принципиально не бросает курить, чтобы показать, что не подкаблучник.

— Назар, у меня вопрос есть. Мнение твое нужно, — протянул Мефистофель, не сводя с меня прищуренный взгляд. Он иногда настолько откровенно смотрит на меня, что становится не по себе и всякий раз ощущаю себя голой под таким пристальным вниманием.

— Валяй, — вальяжно протянул Волков, лениво прокручивая в руке рюмку.

— Я хочу попросить у тебя руки твоей дочери. Как ты на это смотришь? — спросил Боно, продолжая гипнотизировать меня глазами.

Я не сразу поняла, что он сказал, так же как и остальные.

— Что значит, попросить руки моей дочери? — уточнил Назар и с подозрением покосился на меня.

— Это знаешь, из области, я решил прикоснуться к традициям, когда влюбленный приходил к родителям своей девушки и просил благословить их брак, — пояснил Боно и я поймала в его глазах озорных чертиков. Ему доставляло удовольствие вгонять Волкова в ступор и видеть, как я становлюсь настороженной. Мне сейчас показалось или он собирается на мне жениться?

— То есть, — уточнил Волков, — я правильно сейчас понял: ты, мент, который всякий раз путается у меня под ногами и пытался меня посадить, просишь благословения на брак? У меня?

— Сам в шоке, — картинно вздохнул Боно, — но на что только не пойдешь, чтобы показать любимой, что не сухарь… Так что? Благословляешь, отец?

— Кхм, — Назар закашлялся и кивнул в мою сторону, — у Доминики спрашивай. Если она согласна, я одобрю любое ее решение.

Мне показалось, что мир остановился, а мое сердце стучит с такой силой, что даже Назар, который сидит в другом конце комнаты, слышит этот безумный грохот. Тем временем, Боно опускается рядом со мной на одно колено, как в романтических фильмах и интригующе смотрит на меня. Мне становится жарко и я не верю, что он серьезно. Всё время этот черт говорил, что хорошее дело браком не назовут и убедил меня в этом.

— Пап, ты не забыл бублик на этот раз? — прошептал Игорь.

— Кольцо. Это называется кольцом, — терпеливо пояснил Рома. В отличие от меня, он выглядел невозмутимо. Когда доставал бархатную коробочку, когда раскрывал ее и смотрел на меня своим серым омутом, в котором я уже растворялась на сотни микроскопических частиц, — Люцифер. Я, конечно, говорил, что штамп в паспорте — это простая формальность, но мне хочется чтобы она между нами была соблюдена. Меня достало, что ты называешь меня своим парнем и эгоистично хочу заявить на тебя свои права.

— Мне нужно подумать, — выдаю первое, что мне пришло в голову. Хочется выбежать, умыться холодной водой, а не принимать решение, о котором мечтала последние годы.

— Стоять, — он успевает меня поймать и сажает обратно на стул, с которого я попыталась вскочить, — Люцифер. Давай я сразу тебе расскажу обо всех минусах. Я никогда не изменюсь, так и буду трепать тебе нервы, бесить и выводить на ревность. Но со своей стороны обещаю, что не буду больше работать под прикрытием и изменять тоже не собираюсь. Как тебе такой расклад?

— Впечатляет, — закусываю губу и начинаю ковырять кожу на пальцах. Затем морщусь и сдаюсь, — я согласна. Но я тоже не изменюсь. Принимай такой, какая есть.

— Я и принимал всё это время, Люцифер, — он подмигивает мне и надевает на безымянный палец, которое село, как влитое. Видя, что я нахожусь в трансе, Боно присаживается рядом на стул и притягивает меня к себе, — не переживай. Ничего не изменится. Это же простая формальность? Просто теперь, когда ты меня грохнешь, тебе официально, как супруге, выдадут мой труп.

— Боно, — прерывает нашу романтическую линию Волков, — если еще раз назовешь меня отцом, я тебя пристрелю. Понял? Как сына, пристрелю. И твоя жена заберет из морга твой труп, как ты и предсказываешь.

— Прелестная перспектива, — закатываю глаза.

Камила не выдерживает первой и начинает смеяться, после чего к ней присоединились остальные. А я, прижималась к своему Боно и про себя ликовала: и что бы они не говорили, он всё равно только мой.

Нам постелили на первом этаже в комнате для гостей. Ками извинилась, сообщив, что у меня теперь в их доме будет своя комната, но на текущий момент там ремонт. Заверила, что в следующий раз всё будет готово, но мне было плевать. Я готова была ночевать где угодно, лишь бы рядом с Боно.

— Ром, — вернувшись из душа, начинаю снова разговор, который откладываю уже две недели. — У меня задержка.

— Круто, у меня тоже, — даже не глядя в мою сторону, отвечает и берет чистые вещи, чтобы пойти в душ.

— У тебя сколько уже? — изгибаю удивленно брови.

— Уже более тридцати лет. Живой, как видишь, — он двигается в сторону душевой, но резко замирает и разворачивается ко мне. Ловлю пристальный взгляд — дошло, наконец, — что ты сказала?

— Я беременна, Ром, — устало отвечаю и сажусь на кровать. Прячу глаза, потому что вижу напряженность во взгляде своего мужчины и не понимаю, в восторге он от моей новости или нет. Ранее, всякий раз, когда речь заходила о детях, он переводил тему, а в компании друзей однажды грубо заявил, что ему достаточно одного сына и больше он не хочет. И сейчас мне было неловко от того, что возможно меняю его планы.