Ингрид Ельская - (не) Мой Боно

— Ты назвала меня по имени. Что угодно? — ничуть не смутившись, отвечает мужчина и улыбается, а я залипаю на его чувственных устах и неосознанно облизываю губы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я не называла тебя по имени….

— Как же это? Я отчетливо слышал, как ты сказала «черт». Я тут, что угодно?

— Черт?

— Именно. Так мы знакомы? Где встречались?

— А… — я уже окончательно смиряюсь с тем, что выгляжу, как идиотка, — Мефистофель…Неожиданная встреча.

Снова в голове вспомнился тот карнавал и мой Мефистофель, будь он неладен…Вселенная явно намекает, что наша встреча близко.

— Очень, — кивает с улыбкой, — смотрю, тебе мои мышцы нравятся? Оторваться прямо не можешь.

Опускаю взгляд на свои руки, которые нервно мнут его выпуклую грудь, и смущенно убираю ладони. А этот черт широко улыбается. Ему нравится моя реакция, а я готова сквозь землю провалиться. Мефистофель, блин.

— Слушай, Мефистофель, — внезапно вспоминаю про свой спор с подругами, — давай я сейчас побуду твоим Люцифером? Ты же не откажешь своей госпоже?

— Кхм, — закашливается, — помню, во время нашей последней встречи ты выглядел, выглядела немного иначе. К чему такой грим?

— Это неважно, — нервно сглатываю и умоляюще смотрю на его губы. — Мне нужно срочно тебя поцеловать. Ты не против?

Не дожидаясь ответа, нагло тянусь к этим сексуальным губам и целую их. Страшно и непривычно от того, что сейчас творю, а к телу приливает жар, когда Мефистофель отвечает на внезапный поцелуй. Необузданно, дико, похотливо. Он реагирует молниеносно, совсем не растерявшись. Сам притягивает меня к себе, сгребая в охапку сильными руками, и проникает в рот своим языком. Пленяет жадным поцелуем, забирая весь воздух, становясь кислородом для моих легких на этот миг. Ноги подкашиваются, от падения удерживают только объятия моего Мефистофеля.

С трудом оторвавшись от поцелуя, я чувствую, что окончательно опьянела. Тяжело дыша, пытаюсь восстановить дыхание через приоткрытый рот и наблюдаю за своим незнакомцем. Тот тоже тяжело дышит, о чем свидетельствует высоко вздымающаяся грудь. Но в следующий момент, не дав ни себе, ни мне отдышаться, он снова сгребает меня за затылок и притягивает к себе, грубо сминая уже распухшие губы. Такой неотесанный жест отзывается приятным покалыванием внизу живота, и из груди вырывается стон, который Мефистофель буквально съедает в поцелуе. Он еще сильнее притягивает мое безвольное тело к себе, ударяясь о мои зубы своими, и кусает за губу. Боль еще сильнее заводит, и я сама тянусь к нему, впиваясь в майку своими пальчиками.

— Может, мой Люцифер проедет куда-то, чтобы продолжить раздавать указания? — шепчет он, на мгновение отстраняясь.

— Куда проедем? — невнятно бормочу, не понимая, почему он прекратил меня целовать.

— А куда ты хочешь? Можем снять номер в гостинице…

В этот момент до меня доходит, на что он намекает, и внутри просыпается возмущение. Сама от себя не ожидая, замахиваюсь, отвешивая наглецу самую щедрую пощечину. Ладонь сразу загорается, реагируя на сильный удар.

— Ты охренел? — голос дрожит от возмущения, после чего я толкаю незнакомца в грудь. Тот даже не шелохнулся от такой атаки.

— Люцифер, ты ничего не попутал? — голос приобретает странные ноты. Мне кажется, что он прищурился.

— Охренел тут только ты, озабоченный мужлан! — рявкаю на него возмущенно. Под капюшоном было видно, как щека мужчины начинает краснеть, но тот никак не реагирует на боль, продолжая буравить взглядом меня, уже готовую разорвать подонка.

Непонятно, что происходит у этого черта в голове, и мне почему-то хочется высказать всё, что я думаю о нем. Вино окончательно развяззывает мне язык, и остановиться уже очень сложно.

— Простите её, пожалуйста! — к нам подлетают девчонки и, хватая меня за руки, пытаются оттащить от Мефистофеля. — Девочка просто перебрала вина, с кем не бывает, да? Простите ее, пожалуйста!

— Не надо за меня извиняться! Я ничуть не раскаиваюсь! — я начинаю бузить еще больше. — Я еще мало ему двинула. Вы слышали, что он мне предложил вообще?!

В этот момент к этому наглецу подошел еще один мужчина внушительной комплекции. Огромный Мефистофель рядом с ним выглядит малышом. Пушистая борода делает мужика похожим на террориста, а хитрые масляные глаза вызывают отвращение.

— Проблемы? — спрашивает бородач, оценивая происходящее.

— У твоего друга сейчас проблемы будут! — рявкаю я, еще сильнее заводясь, потому что Мефистофель уже нагло лыбится, а его бородатый друг смотрит на меня, как на сумасшедшую.

— Девочка, ты в своем уме? Иди проспись, алкоголичка!

— Сам ты алкоголик! — я пытаюсь ударить его клатчем, но Катюха отбирает сумочку, и уже вместе с Настей они оттаскивают меня дальше от места действия. Я замечаю интерес прохожих к нашей компании и замолкаю. Постепенно ко мне возвращается здравый разум, и я осознаю, как выгляжу со стороны.

— Этому столику больше не наливать! — резюмирует Настя и набирает номер такси.

— Ну ты вообще, подруга, атас! — качает головой Катька, хихикая. — Ты видела его выражение лица? Он даже слова сказать не смог. Кстати, красивый мужик.

— Ну вас всех…

Я иду к быстро подъехавшему такси, не переставая щупать распухшие от поцелуя губы. Несмотря на то, что врезала этому подонку, мне понравилось, как он целовал меня. Ранее подобные эмоции чувствовала только с Боно, который, как назло, слишком часто о себе сегодня напоминал.

— Доминика, Фрязина! Ты живая?

Голос Катюхи прорывается сквозь сонную завесу и заставляет с трудом разлепить веки. Осматриваюсь по сторонам, пытаясь понять, где нахожусь и какой сейчас год. Рядом стоит Катя и с любопытством разглядывает мои попытки собрать глаза в кучу.

Ясно. Значит, я в гостях.

В голове, которая, того и гляди, сейчас разойдется по швам, начинают хаотично всплывать вчерашние события. Вспомнив свой поцелуй с тем незнакомцем, я с ужасом вновь закрываю глаза.

— Скажи мне, что это всё сон и я вчера не целовалась с тем?.. Я его придумала, да? — умоляюще протягиваю и приоткрываю один глаз.

Сколько я вообще вчера выпила, что сейчас так болит голова?

— Нет, дорогая, — доносится смешок подруги, — это всё суровая правда. Ты вчера всех уделала и поцеловала какого-то мачо в капюшоне. И не просто поцеловала, еще и по морде ему надавала и орала на весь проспект, что у него проблемы будут. Пыталась еще его друга поколотить. Сумочкой.

— Стыдно-то как….

— Да ладно тебе. Успокойся. Зато больше не будешь убиваться по своему Саве. Он, кстати, не звонил тебе?

Я на ощупь нахожу телефон, который валяется рядом на кровати, и проверяю пропущенные: один звонок от бывшего и сообщение в мессенджер: «позвони, как освободишься».

— Понятно, звонил. Собирайся давай. Позавтракаем и пойдем по своим делам. Или можешь дальше давить подушку, но у меня ключи только одни, придется до вечера меня ждать.

— Уже встаю, — попытка резко подняться заставляет сразу же схватиться за голову.

— Я тебе сейчас таблетку найду, а то помрешь того и гляди, — подруга бросает в меня полотенце и выходит из комнаты.

Я же неторопливо плетусь в сторону ванной. Там смываю остатки вчерашней косметики и недовольно морщусь, обнаружив под мейкапом опухшую физиономию.

«Улыбайся, Ника. Несмотря ни на что, улыбайся. Как бы сложно ни было. В этом твоя сила».

Это слова моей покойной матери, с которыми я иду по жизни. Как бы ни было больно, но это работает. На моем лице всегда улыбка, даже когда на душе скребут кошки. Как сейчас, при осознании, что, возможно, я так последний раз собралась с девчонками.

— Что, головушка так и бо-бо? — сразу спрашивает Настя, когда я, наконец, прохожу на кухню. — Ты вчера была в ударе.

— Давай не будем об этом, — бурчу себе под нос, вспоминая вчерашний день.

— Ну а что. Ты так переживала по поводу Савы, мы не могли оставаться в стороне. Тем более теперь ты не страдаешь по поводу расставания.

— Да, ты права. Теперь я не переживаю по поводу Савы. Все мои мысли посвящены голове, которая того и гляди расколется, как Римская империя.