Зоя Солнечная - Не оставляй меня одну

Ему я сказала, что была жената до него всего один раз, и то недолго, якобы мы с прошлым мужем так и не успели завести ребенка за полгода совместной жизни, а потом он погиб от болезни, и я осталась вдовой. Николай поверил, ведь поддельные документы, выданные мне Отделом, это подтверждали. Помню, однажды я пришла к нему и предложила попробовать сделать это не на кровати. Для начала. Он жутко смутился, сказал, что это не по-христиански и спросил, откуда у меня вся эта дурь в голове. Пришлось наврать, что я вычитала это в одной из дамских книжек. Он потребовал от меня больше такого не читать и уж тем более к нему с такими предложениями не приходить. С тех пор я больше не пыталась ничего предлагать. Итак, сегодня у меня опять день, когда придется имитировать оргазм.

Я воткнула иголку в пяльцы и, наклонившись вперед, сунула их под кровать, таким образом почти полностью открыв ему на обозрение грудь в большом вырезе халата. Затем выпрямилась и, опираясь рукой на кровать, села, изящно и как будто незаметно выпустив ножки из-под халата. Мне не нравилось заниматься с ним сексом из-за скуки и однообразия, но приходилось, муж все-таки. Да и с точки зрения физических ощущений было в целом приятно, просто скучно. И я пыталась получить от этого все удовольствие, какое только могла. Вот и сейчас я немного злорадно наблюдала за тем, как он снимает с себя рубашку и косится на мои ноги и на широкий вырез халата, под которым ничего нет, и не решается ничего сделать.

Его нерешительность для меня — сродни осознанию своей власти над ним, и это приятно ласкает мои эмоции, оживляя их. Иногда кажется, что он меня чуть ли не боится в такие моменты, и я готова в это поверить, потому что не слежу за своим поведением и микродвижениями, за выражением лица, и я вполне могу напугать, сама того не желая. Меня еще надо покорить, и такой овечке, как Николай, это не под силу.

Муж окинул комнату взглядом, решая, куда ему деть рубашку. В нем в такие моменты просыпался нерешительный маменькин сынок, и я терпеливо ждала, замерев, словно хищник на охоте. Ну, ты же сам просил, так давай, действуй! Да вот хотя бы тот же Никита вряд ли упустил бы свой шанс, попадись я ему в руки.

Николай аккуратно повесил рубашку на спинку стула, даже расправил ее, словно пытался тянуть время, и стащил с себя штаны, не поворачиваясь ко мне. Я все еще ждала. Его тело не привлекало меня так, как, например, тело Михаила в свое время, но он хотя бы не был отвратителен. Просто обычный мужчина, немного худощавый из-за нервной канцелярской работы, и меня это устраивало.

Николай остался в одних трусах, так и не решившись их снять, и повернулся ко мне. Я ждала, по-прежнему не отрывая взгляда, так хищник пристально наблюдает за жертвой, ловя каждое движение, подбирая момент для броска. Муж встретился со мной глазами и не выдержал, отвел взгляд в сторону. Правильно сделал, дорогой, потому что это не я твоя, это ты мой. Что бы ты себе ни думал. Иди ко мне, не бойся, я не укушу. Наверное. На моих губах против воли появилась ухмылка. Он боялся. Да, он боялся. Приятное ощущение. Если бы я могла чувствовать эмоции, как раньше, сейчас я бы наслаждалась вдвойне, но даже воспоминания об этом приятны.

Николай подошел к кровати, на которой я сидела, оперся одной рукой на нее, а второй напряженно потянулся к моим губам. Он всегда начинал с поцелуя. Всегда. Каждый раз одно и то же. И каждый раз я играла в эту надоевшую до чертиков игру. Я привычно ответила на его поцелуй. Без излишней страсти, но ему она вряд ли была нужна: скорее напугает, чем поможет. Он медленно надавил мне на плечи, опуская на кровать назад, и я поддалась. Казалось, что если я хоть чуточку воспротивлюсь его действиям, он вскочит и убежит.

Его рука развязала пояс халата и легла на бедро. Скука. Мое внимание опять начало цепляться за совершенно ненужные сейчас вещи. Высокий бежевый потолок недавно отремонтирован — чистый, без единой трещинки. Люстра над нами приглушенно горит новыми электрическими лампочками. Под его левым коленом тихо скрипит кровать, когда он нависает надо мной. Его губы опустились к моей груди, а пальцы поглаживают бедро. Приятно. Тело медленно отзывается, но так тяжело, будто просыпается от долгого сна. Все это так банально. Скучно. На улице лают собаки. Под нами шуршат простыни. Мимо проехала повозка, лошади громко простучали копытами по камню дороги. Муж гладит мои плечи. Я не лежу бревном, мои руки гладят его, изредка задевая его грудь и соски, но я не акцентирую на них внимание, не делаю того, чего он никогда от меня не просил. Маленькая месть за его застенчивость. Не смог сказать мне сам, как именно ему нравится, и я не стану предлагать. Мы снова целуемся. Я в меру возбуждена, и он считает, что этого достаточно. Он сверху, я снизу. Миссионерская поза. Кровать тихо скрипит правой ножкой. На подоконник снаружи села ворона. Николай тяжело дышит. Скука. То ли дело Михаил…

Я нервно ходила по нашему маленькому кабинету из стороны в сторону и задумчиво постукивала по губам свернутыми в маленький рулон бумагами. Это помогало мне думать. В руках я держала нераскрытое дело об убийстве пяти молодых девушек. Оно долго пылилось в полиции, но потом, после ревизии Отдела, было изъято и передано нашей команде вместе с рядом других дел, в которых, по мнению ревизоров, могли быть замешаны чудовища или артефакты. Да, в задачи нашей группы порой входили и такие вещи. Изучив подробно все детали дела, я пришла к выводу, что насчет чудовищ не знаю, а вот к некоторым высокопоставленным чиновникам ниточки тянулись, да все никак вместе не увязывались. В голове зрело ощущение, что я близка к разгадке и все нужные данные у меня уже в руках, но никак не могла ухватить ее за хвост. Все бы сошлось, но не хватало одной лишь детали: артефакт, который мог использоваться для совершения этих преступлений, находится в руках очень уважаемой семьи как семейная реликвия, и эта семья никак напрямую не связана с обвиняемым… Я резко остановилась, когда вдруг вспомнила. Да ведь жена главы этой семьи до замужества носила другую фамилию! Она его сестра, и вполне могла передать брату артефакт. Чтоб взяло меня и мою дурную память, это же так просто! Я расплылась в улыбке. Похоже, теперь мы прижмем этих чиновников, и в отличие от полиции, которая давно у тех под рукавом, Отдел им неподвластен.

От счастья захотелось прыгать до самого потолка, и я бросила взгляд на Михаила. Тот сидел, склонившись над столом и перебирал бумаги. Во время работы, когда приходилось много читать и думать, он задумчиво разбрасывал бумаги по столу и не замечал даже, как они слетают на пол, а убирался уже потом, вот как сейчас. И это значит, что он не занят. Я подошла к двери кабинета, закрыла ее на замок и повернулась.

— Я это сделала! — гордо заявила я, подошла к столу и бросила на него трубочку бумаг. — Теперь мы можем прижать хвост этому драному коту Коновалову.

— Поздравляю, солнце, — Михаил оставил бумаги в покое, поднял на меня взгляд и улыбнулся. — А у меня пока глухо, хотя очень похоже на работу баньши.

Пока он говорил, я оперлась ладонями на стол, нависла над ним:

— Влад вчера уехал в командировку в другую страну. На неделю, — с обидой и обвинением в голосе сообщила я.

Михаил молча внимательно смотрел на меня, и пока я говорила, его улыбка становилась все шире. Конечно же он догадывался, к чему я веду.

— Да, я знаю, — отозвался он.

— И он наверняка вернется раньше, как всегда.

— Наверняка, — согласился Михаил.

Я склонилась к его лицу и коснулась губ, словно собиралась начать поцелуй. Он разомкнул губы, стремясь его продолжить, но я стала медленно отодвигаться, дразня его, заставляя тянуться следом, и продолжила говорить, но теперь уже шепотом:

— Ну так какого черта ты ничего не делаешь и заставляешь меня ждать?

— Ника…

Я так и не дала ему дотянуться до губ, и его голос звучал укоризненно, но в то же время он улыбался. Я снова коснулась его губ, а когда он опять потянулся за поцелуем, не позволила это сделать.

— Это за твоё бездействие, — с улыбкой хмыкнула я.

И в этот же момент, словно наконец не сумев совладать с желанием, он обхватил мое лицо ладонями, не давая отодвинуться, и впился в губы. Михаил любил целоваться, и я от этого была в восторге. Я хмыкнула от распирающего грудь счастья и отдалась во власть его губ. Такие мягкие и теплые, они дарили мне нежные поцелуи. Глубокому и жадному поцелую Михаил предпочитал множество мягких прикосновений губ, и я не удержалась, игриво лизнула, заставив его хмыкнуть с улыбкой. Его поцелуи переместились на край губ, к уху, затем на шею. Я хотела прижаться к Михаилу, но разделявший нас стол мешал, и я решила эту проблему самым простым способом. Не прерывая поцелуй, я медленно забралась на него и осталась стоять на нем на четвереньках, опираясь одной рукой на него, а второй на плечо Михаила, с упоением наслаждаясь моментом.