Зоя Солнечная - Не оставляй меня одну

— Влад, — тихо позвала я.

Он встрепенулся, моментально проснувшись, и сделал вид, что и не спал вовсе. В любое другое время меня бы это позабавило, но сейчас никакого настроения не было.

— Как себя чувствуешь? — спросил он, расслабляясь в кресле, и без моего ответа видя, что все хорошо.

— Неплохо. Только слабость.

— Посмеешь еще раз так подставиться, и я сам тебя убью! Ты поняла меня? — злобно прорычал он, сменив милость на гнев.

Это не испугало, а только порадовало: раз злится, значит волнуется. Я даже хотела улыбнуться, но не вышло. Влад на мои душевные терзания внимания не обратил, бросил рядом со мной на кровать флакончик с черной кровью.

— Пей.

Я честно попыталась взять его, но ослабевшая рука еле шевельнулась, пришлось взглядом молча попросить брата помочь. Он не стал делать вид, будто не понимает, вытащил пробку, подложил мне ладонь под затылок и заботливо приложил флакончик к губам.

— Поздравляю с новым питомцем, — произнес он, когда я проглотила безвкусную черную жидкость.

— Ты завел щенка? — я спросила это не слишком заинтересовано, просто старалась держаться и не расклеиваться.

Брат всегда любил собак за преданность, но никогда не заводил, хотя я предлагала. На миг стало даже интересно, что побудило его передумать.

— Нет, это ты завела, — ответил он, усевшись обратно в кресло, и со звоном бросил опустошенный флакончик на комод.

— Влад, я тебя не понимаю, — я устало прикрыла глаза. — Выразись яснее, не беси меня.

— Да прояви ты себя уже, идиот, — недовольно отозвался брат.

И неожиданно одеяло на мне всколыхнулось, затем волосы, затем взметнулись и опали занавески, и только после этого все стихло. Так себя вели только разного рода духи и прочие призраки, и я ошарашенно уставилась на брата:

— Призрак?

— Собственной персоной, — недовольно ответил тот, задумчиво повернувшись в сторону окна. — Радуйся, жив твой Михаил. Хотя как по мне, лучше б сдох.

— Михаил! — мой счастливый вопль был адресован ему, незримому, но живому.

В ответ призрак вновь всколыхнул мне волосы, словно потрепал по голове.

— Не радуйся сверх меры. Правда в том, что он не тот, кого ты ожидаешь.

— Что ты имеешь в виду? — я насторожилась, и радость поутихла.

— Лишь часть его души осталась и привязалась к тебе. Он полусознателен, словно очень умное животное. Личность стерта, осталось лишь несколько эмоций, которые и удержали его здесь: преданность, любовь, желание защитить тебя, может еще что-то. Умрешь ты — он умрет с тобой, а до тех пор будет неосознанно черпать малую толику твоих сил, чтобы делать эти свои полтегрейстские штучки. Пока ты была без сознания, я подумывал прогнать его в мир духов окончательно, но решил, что… так будет лучше… если он останется…

Под конец слова ему стали даваться тяжело, будто говорил через силу, а я думала лишь о том, что пусть хотя бы так, хотя бы частью своей души, но Михаил остался со мной, и мы больше не расстанемся, ведь пока я жива, он будет жить.

С тех пор Михаил всегда был рядом, помогая в бою и занимаясь невинными шалостями в обыденной жизни. Я много общалась с ним, пусть даже он не мог ответить словами, но точно слышал меня, и иногда даже реагировал, проявляя свое незримое присутствие в колыхании моих волос, одежды и легких окружающих предметов.

Когда меня лишили дара, отняли и его, Михаил больше не мог черпать из меня, чтобы влиять на физический мир и проявлять себя. Первый год я продолжала с ним говорить, уверенная, что он слышит, а потом стала сомневаться, подумала, может он ушел. Хотелось в это верить, потому что если нет, это ужасно: все видит, все слышит и понимает, но ничего не может сделать или сказать. Да и не хотелось мне думать ни о чем, что связывало с прежней жизнью, я жаждала стать обычным человеком, который не верит в чудовищ, призраков и богов и не знает о них. Поэтому в какой-то момент я решила поступить со своим призраком так же, как с братом и всей прошлой жизнью. Забыть, как страшный сон.

Мы двигались по густому лесу уже с полчаса, и мне с трудом удавалось сохранять приемлемый вид платья и туфель. Несмотря на жаркое лето, именно в этом месте почему-то было сыро и промозгло, словно только что прошел дождь, и высоко над нами висели темные тучи. Обуреваемая тяжелыми мыслями и чувством стыда перед любимым призраком, я шла молча, не жаждя общаться. Фляжка все еще висела нетронутая на шее, я так и не решилась ее хлебнуть, потому что если Михаил еще здесь, я буду ощущать себя в крайней степени гадко за то, что бросила его там одного.

Но вот если встречу с ним я могла оттянуть, то встреча с братом приближалась стремительно и неотвратимо, словно поезд, мчащийся на меня на всех парах. Как он меня встретит? Вряд ли хорошо, после того как я бросила его, предательство Влад не прощает. Что он сделает со мной за это, убьет? Нет, не думаю, однако влетит изрядно, и если он не оставил свои извращенные желания, даже думать не хочу, что мне предстоит пережить, потому что от страха начинает мутить. Надо взять себя в руки и держаться, так я уговаривала себя, глядя на дрожащие пальцы и ощущая предательскую слабость в ногах. Я боялась его, как всегда, ничего не изменилось, а ведь столько лет уже прошло…

— Пришли, — раздался голос рыжеволосой.

В сгущающихся сумерках обветшалый дом высился громадной тенью среди деревьев, темный и мрачный, как душа моего брата. Мы находились в лесной гуще за кустами, и Анна почему-то не торопилась подходить к цели нашего путешествия.

— В доме нет света, — прищурилась рыжеволосая, вглядываясь в темные проемы окон. — Подозрительно.

— Мой брат не любит включать свет, — отозвалась я, — так что ничего удивительного.

— Видите ли, госпожа Лазарева, мы подозреваем, что на вашего брата тоже могло быть совершено нападение, но если к вам мы успели, то он был от нас слишком далеко.

— Ни черта вы не успели, — резче, чем стоило бы, ответила я. — Случилось на него нападение или нет, все уже кончилось, нужно лишь проверить в чью пользу.

Я сделала шаг в сторону дома, но Кирилл перехватил меня за локоть, останавливая.

— Пока вы не в состоянии дать отпор врагу как профессионал, за вашу безопасность отвечаю я, госпожа Лазарева, поэтому вы никуда не идете. Там, внутри, может затаиться враг.

Я сомневалась в этом, потому что хорошо знала брата: если он и позволил себя убить, то уж точно всех забрал с собой.

— Юрий, проверь дом, — приказала Анна мужу.

— Сию секунду, — тот вытащил оружие и направился в сторону входа.

Возражать я не стала, ради всех богов, пусть делают что хотят. Я опасалась туда входить, вне зависимости от того, кто остался жив, Влад или наш враг, поскольку еще неизвестно, кто из них будет ко мне более милосерден. Я поймала зарождающуюся в глубине души панику и, задавив ее, заставила себя дышать глубже.

Тем временем Юрий достал пистолет, подкрался к двери и постоял там какое-то время, прислушиваясь, но было тихо. Он приоткрыл дверь, чтобы заглянуть внутрь, и прямо в приеме наткнулся на неподвижно стоящего мужчину. От неожиданности агент чуть не выстрелил в него, но все же сдержался, только оружие направил:

— Руки вверх!

Но тот продолжал стоять неподвижным изваяния. Я, хорошо знавшая своего брата, сразу догадалась, что это труп одного из напавших на него, но вот все остальные полагали, что перед ними живой человек. Разубеждать их в качестве маленькой мести я не стала, пусть познакомятся с черным юмором Влада, и вслед этим мыслям на моем лице расплылась ехидная ухмылка.

— Руки вверх, кому говорю! — настаивал Юрий.

Он с таким серьезным выражением на лице пытался убедить труп в необходимости этого действия, что от комичности ситуации я все-таки не выдержала и хмыкнула. Анна, и без того начавшаяся что-то подозревать, по моей реакции догадалась, что происходит, и покинув убежище, быстро направилась в сторону мужа.

— В чем дело? — недоуменно покосился ей вслед Кирилл.

— Идем, — недовольно бросила Анна в ответ, а затем повысила голос. — Юрий, оставь его.

Но тот и сам уже к этому моменту водил рукой перед глазами человека, который не просто не шевелился, но даже не моргал. Кирилл подхватил меня под локоть поудобнее и потащил следом за ней в пасть ко льву, вызвав такой скоростью желание вырываться и паниковать.