Зоя Солнечная - Не оставляй меня одну

— Ей уже не помочь. Она в безумии. Надо уходить, — он снова дернул меня за руку.

— Я не пойду! — я рванула руку на себя.

— Времени нет!

Его дальнейший поступок был крайне неожиданным. Он ударил меня в живот так, что дыхание перехватило, и я согнулась, не в силах что-либо предпринять. А он схватил меня, перебросил через плечо и бегом, быстро мерцая, потащил в дальнюю часть перрона, где можно было покинуть вокзал. От удивления и шока я не успела обидеться или разозлиться, и лишь бросила взгляд на происходящее с Ночкой. Она висела в центре огромного купола внутри пентаграммы, образованной мертвецами. Под ней лежал, приподнявшись на локтях, гхаттит. Ее тьма бесновалась, билась в барьер, не в силах его преодолеть, отбивая куски плитки с перрона, пыталась разорвать гхаттита, но проходя сквозь него. И тут он повернулся в мою сторону. Я очень четко ощутила на себе его пристальный взгляд. Он запомнил и придет за мной, поняла я. Точно придет. И однажды по одиночке он уничтожит всех агентов с черной кровью, а потом ему уже некому будет помешать.

Тот день стал одним из самых сложных в истории Отдела. Они узнали о безумии. Был открыто нарушен маскарад. В стычке с эхом Гхаттота лучшие агенты отдела ничего не смогли сделать. Этот день показал, что Отделу Гхаттот не по зубам, и с последствиями разбирались долго и тяжело. Касательно крайней стадии безумия решили, что проблема была единичная — только у Ночки. В средствах массовой информации случившееся долго заминали, а с особо зарывавшимися журналистами начальство общалось лично. Что же до последователяГхаттота — он на несколько лет пропал из поля зрения Отдела, и начальство с радостью ухватилось за предположение, что он погиб, несмотря на то, что тело найдено не было, ведь все чернокровные после смерти рассыпаются в прах.

В моей личной истории тот день отпечатался как переломный. Именно тогда я поняла, что единственные, кто мне нужен, это Михаил и Влад, а к остальным я не хочу и не буду испытывать никаких положительных чувств. Потому что всех этих людей слишком легко потерять, а потеря — это слишком больно.

— Вероника? — голос Виктора и его тактичное покашливание заставило меня обратить на него внимание. — Вы так серьезно задумались, что-то не так?

— Все в порядке, — я тряхнула головой, выбрасывая из нее воспоминания. — Рада, что хотя бы один из вас знает историю. Теперь осталось научить вас последнему, что потребуется на заданиях. Связь разумов.

Я встала и оставила бокал на столе.

— Впрочем, я погорячилась, научиться — это громко сказано, скорее уж ознакомиться, с первого раза ни у кого не получается. Будете приходить ко мне по одному. Виктор, ты первый.

— И почему он? — Никита расстроился.

— Потому что, мой недалёкий друг, женщины любят галантных и образованных мужчин, — Виктор усмехнулся ему в ответ.

Я их перепалку слушать не стала и направилась к лестнице:

— Как только наговоритесь, Виктор, я жду тебя со всей твоей галантностью у себя, — на этих словах я покинула гостиную.

Виктор догнал меня почти сразу:

— Я не хотел расстраивать вас, Вероника.

— Ты не расстроил, — я остановилась у комнаты и кивнула на нее. — Входи.

Он шагнул внутрь, а Михаил, молча следовавший за мной, остался стоять здесь, у двери, чтобы не пускать лишних посетителей. Я зашла и закрыла дверь:

— Сейчас я настрою связь между нами, Виктор. В связи мне станут известны все твои мысли, даже нечаянные. Твоя задача — научиться скрывать их, потому что все участники связи их услышат. К тому же лишние мысли создают шунт и мешают на задании. Главное твоё испытание сейчас — это доверие, именно поэтому в связи будем только мы с тобой.

— Я понял. Однако… — он встал посередине комнаты и повернулся на меня. — Это, похоже, в некотором роде интимная вещь. Не доставит ли это определенных… неудобств?

— О, поверь, краснеть и смущаться ты точно еще будешь, — я усмехнулась. — Когда я впервые впускала в связь агентов Харибду и Призрака, я узнала о них много нового.

Вообще-то я солгала, ничего нового я не узнала, потому что наши отношения с каждым из них и без того были интимны, но не сообщать же об этом Виктору.

— Я могу отказаться обучаться этому и пользоваться этим?

— Приказ Влада не обсуждается. Да и потом, без связи ты умрешь. И это не угроза. Связь — крайне полезная жизненная необходимость, которая не раз спасала жизни нашей группе. Иди сюда, — я поманила его пальцем.

Он подошел. Так не хотел в связь. Неужели есть, что скрывать? Я аккуратно, даже нежно, взяла его лицо в ладони. Он стоял напряженно, глядя на меня. Я прислонилась к его лбу своим, закрыла глаза, сосредоточилась, активировала связь и отпустила его, продолжая на него смотреть. Он немного поморгал и осмотрелся.

— Ну ни хрена себе! — его мысль была непроизвольной. — Ой, черт, эта стерва наверняка меня слышит. Дьявол.

В его исполнении стерва звучало как восхищение, а не как ругательство. Он перевел взгляд на меня:

— Слышит или нет? Не пойму.

— Слышу, — так же по связи ответила ему я с усмешкой. — К мыслям я отношусь лояльнее, чем к словам, люди не способны их контролировать. Учись скрывать свои мысли, пока в связи только ты и я. На задании нас будет больше.

Я села на кровать, оперлась ладонями позади себя и спросила вслух:

— Как тебе это состояние? Нравится? Кажется, будто видишь все. Будто ты всемогущ.

— О да! — немедленно отозвался Виктор в связь. — Да чтоб меня взяло! Почему я не могу контролировать свои мысли?! Это же так, мать его, просто.

— Это просто и сложно одновременно, — в связь отозвалась я и откинулась назад на спину. — Даю тебе полчаса, чтобы разобраться, потом связь выключу. Развлекайся.

— О, я бы поразвлекался… — его взгляд упал на меня, прогулялся по моему телу, но он тут же отвел взгляд. — Дьявол, она же услышит, дегенерат. Простите, Вероника.

От него по связи разлетелся стыд.

— Ничего. С мужчинами в связи всегда трудно, — ответила я, глядя в потолок. — Их мысли всегда одинаковые. Моя грудь. Моя задница. Мое обнаженное тело. И то, что они бы со всем этим вытворяли и в какой позе хотели бы меня видеть. Я привыкла.

Пока я говорила, от него прилетали соответствующие видения со мной в главной роли. Я спокойно к этому относилась. Это действительно было нормально. Но на последних словах от него прилетел такой образ, от которого я рефлекторно шарахнулась и подскочила на кровати в сидячее положение. На этой картинке я лежала на кровати голая. Мои руки были привязаны к грядушке. Одной рукой он держал меня за грудь, а второй сжимал горло, сам при этом был уже внутри. Как и всегда в случае крайне сильных эмоций, не сдержалась даже я. Непрошенное, в связь попало мое воспоминание. Я стою на коленях на полу, запрокинув голову, потому что меня держат за волосы, жестко входя в меня сзади. Я вцепилась пальцами в деревянный столб, к которому привязаны мои руки. И я до одури боюсь того, кто это делает, и при этом крайне возбуждена. Вовремя опомнившись, я успела прервать воспоминание, прежде чем Виктор понял, кто именно делал это со мной. Я посмотрела на него, а он посмотрел на меня. Я видела себя его глазами: бледное лицо, легкая растерянность.

— Ого… — тихо произнес он вслух. — У такой шикарной стервы, как вы, такие страшные тайны…

Я ощутила эмоцию его возбуждения, но не по связи, а просто выпущенную наружу, как обычно ощущаю от людей.

— Посмеешь кому-нибудь тяфкнуть — я тебя на лоскутки разорву, — очень искренне пообещала я в связь.

— Верю, Сцилла, верю, — он даже отступил на шаг, подняв ладони. — Главное — доверие. И вы можете мне доверять.

Я вдруг поняла, что никакие обрывки его образов и мыслей по связи уже не разлетаются. На удивление быстро освоился. Молодец.

— Вижу, сдерживать эмоции ты уже научился.

— Да, это оказалось несложно. Я умею держать себя в руках, — гордость все же разлетелась от него по связи. — Заранее приношу извинения за Никиту. Боюсь, с ним придется повозиться. Однако он старается, уверяю вас.

— Хорошо. Как бы ты ни гордился своими умениями, самые сильные эмоции, например страх или стыд, во время задания все же проскользнут, и этого не надо стыдиться.