Глупо и пафосно. Сен не такой, каким его считают его поклонницы. Он просто не может таким быть, рассуждала Катя. После трудного детства с матерью-алкоголичкой, выживания, борьбы за — элементарно — место под солнцем? Нет, пройдя через такое, люди не становятся романтиками, они становятся циниками — Катя знала это по собственному опыту, хотя опыт у нее был, как сейчас модно выражаться, лайтовый, в облегченной версии.
Студенты все шли и шли. Яна даже встала у дверей и пускала только тех, кто приносил вино и выпивку и у кого было приглашение в чате на телефоне. Катя ждала момента, чтобы под каким-нибудь предлогом выйти в коридор. Главное, чтобы ее выпустили. В блоке есть санузел, так что отмазка про туалет не сработает. Лишь бы ускользнуть, а потом она скажет, что живот разболелся и пришлось уйти к себе.
Вот вроде бы поток приостановился, Катя поднялась и с досадой опустилась на стул: в дверях опять возник затор. Сквозь смех и бренчание гитары раздался знакомый звонкий, с игривыми интонациями, голос:
— … как раз нет! Не с пустыми! Вот вино! А вот наше приглашение.
Максимова? Здесь?! А впрочем, чему удивляться? Катя встретилась глазами с Глебом, возвышавшимся позади Саши. Прикусила губу. Пришел с другой, а смотрит, будто и не было той ссоры в его комнате.
А вот и Максимова, усевшись на колени к Глебу, постреляв по сторонам глазками, высмотрела одноклассницу — вытянулась лицом, поджала губы. Сразу вороватый взгляд за плечо, на Глеба, видел ли?
Катя ответила Саше взглядом прямым, чуть насмешливым, даже слегка склонила голову в знак приветствия. Максимовой тоже пришлось кивнуть. Бывшая «звезда» класса ничуть не изменилась — так же быстро вернула самообладание, напустила на лицо высокомерное выражение и принялась пристально разглядывать Катю. Катя равнодушно отвела взгляд, непритворно зевнула в ладошку. Прошли те времена, когда она терялась, обнаружив себя в центре таких вот игр. Пусть Максимова прибережет свой прессинг для кого-то другого, для Кати она сейчас — пустое место. Катя теперь без всякого чувства неловкости и в глаз дать может, в спортзале, куда она ходила летом, были курсы по самообороне.
Катя чуть не фыркнула, заметив, как Саша демонстративно льнет к Глебу, сидя у него на коленях, а тот недовольно задирает подбородок, чтобы об него не терлась блондинистая макушка. Но сердце все же предательски сжалось. Почему Глеб до сих пор с ней? Есть столько замечательных девушек, а Глеб… сколько бы Катя его не ненавидела, он сильный, привлекательный и неглупый.
«Сёклз» расселись на свободном пятачке перед столом и исполнили несколько песен вместе. После этого Катя начала пробираться к выходу. Яна, возбужденная, раскрасневшаяся и горячо с кем-то спорящая, побега не заметила. А вот ее брат заметил.
— Катя! Подожди!
Ох, вот досада! Внутри возникло жгучее желание покончить этим вечером сразу со всем: и с недомолвками Юдина, и с дружбой с его сестрой. Что-то бесят все. Нет больше доброй, отзывчивой Кати Самарской — есть уставшая от чужого внимания злюка Кэт.
Сен быстро переговорил с каким-то долговязым парнем, заулыбался и побежал по коридору к Кате. Схватил ее за руку:
— Идем.
— Куда?
Вместо ответа Сен втащил Катю в нишу рекреации, прижал к стене и впился губами в рот. Ошеломленная Катя чувствовала, как его пальцы скользят ей под футболку и под чашку спортивного бра.
— Мне ключ дали. Блок пустой. У нас полчаса. Идем, — прошептал Юдин, на секунду оторвавшись. — Сейчас только, сейчас… минутку… Б**, неужели забыл?! Не, есть! Все нормально, есть!
Сен с довольным видом достал из кармана пакетик с презервативом. Катя подавила желание вытереть рот от кислого винного запаха, оставшегося на губах.
А еще появилось желание с силой оттолкнуть Сена, побежать к себе в блок, забрать вещи, уйти и навсегда забыть о Юдиных. Против Яны Катя ничего особо не имела, но пьяный Арсений — это было выше ее сил.
А внутри стало пусто и мерзко. Мелькнула мысль: что если сейчас взять и пойти с Сеном в пустой блок? Один раз, первый раз, перетерпеть, потому что Сен ей абсолютно безразличен, зато стать такой же, как все. Все сразу сделается проще. Ей даже завидовать будут — девчонка замутила с крутым парнем. И Сен наверняка тут же отстанет, он из тех, кто в одну реку не входит.
Катя даже фыркнула. «В одну реку». Ну, как была ты, Самарская возвышенной, пафосной идиоткой с высокими требованиями, так и осталась. Только ты могла так красиво обозвать пьяный перепихон, украдкой, на чужой кровати.
Она вдруг поняла, что неотрывно смотрит Юдину в глаза. А Сен не так глуп. Судя по злому взгляду, все понял, но алкоголь делает людей упрямыми.
— Я что-то смешное сказал? — Юдин неуверенно усмехнулся.
— Нет. Лестное предложение. Давай в другой раз, — проговорила Катя.
— Которого не будет?
— Да.
— Слушай, — Сен задорно улыбнулся. — Ты реально прикольная. Просто зачет, дифференцированный, на четверку. Самомнение у тебя подкачало, а так норм. Четыре с плюсом. Не порть мне мой вечер.
Ну, вот и выяснили, кто на кого учился. Карты раскрыты.
— Тебя ввели в заблуждение, я не сдавала у тебя зачет. Мне твоя оценка не нужна.
— Да мне нас**ть. Янка говорила, что ты сложная, но я не въехал, что настолько… — парень покачал головой. — Кого ты из себя строишь, зайчик? — голос у Сена был задумчивым. Он взял в пальцы прядь волос Кати — заправил ей за ухо. — Девочку с разбитым сердцем? Сестра говорила, тебя какой-то придурок бросил. Умничала много, небось.
— Я не строю, — Катя холодно улыбнулась. — Я прямо в глаза говорю. Все мужики — козлы. Я заведу двенадцать кошек. У каждой будет своя постелька и еда три раза в день.
— Стебешься надо мной?
Сен по-прежнему держал ее прижатой к стене. Вот таким она была внутренне готова его видеть: неприятным, раздосадованным, похожим на кота, от которого пытается сбежать загнанная в угол мышь. Но от его взгляда становилось страшно. Все-то ты, Катя, вечно людей недооцениваешь: думала, твой сводный брат — чудо парень, а он такой же, как все, себялюбивый придурок со сосредоточием мысли ниже пояса; считала Юдина скучающим нарциссом, от которого можно отвязаться в любую минуту, а он реально злобная тварь. И не так уж он пьян, скорее чем-то накачан помимо алкоголя.
— Я тебе ничего не обещала, — Катя усилием воли погасила разгоравшийся в душе страх. — По-моему, я явственно дала понять…
— … что не дашь, — Сен комично поджал нижнюю губу. — Ну, такое я тоже проходил, неоднократно. Книжки в инсте, философские паблики о литературе, котики, сериальчики со смыслом. Культурные девочки из хороших семей любят набивать цену. Как же вы все бесите, телки гоношистые! Знаешь, сколько я таких, как ты, имел, всяких разных культурных, во всяких разных неприличных позах?
— Вот давай на этом и разойдемся, — предложила Катя, храбрясь.
Глаза у Сена были странными. От него пахло вином, но там было что-то еще. Кате показалось, что Юдин взведен и бурлит от энергии, еще когда он пел. Он и сейчас весь подрагивал, словно ему не стоялось на месте. Сен облизывал губы, а взгляд его становился все тяжелее. Как назло, постоянное движение в коридоре замерло. Двери были закрыты, лишь доносились вопли из углового блока, где проходила вечеринка. Рекреация не освещена, никто ничего не увидит и не услышит.
Если придется, Катя будет отбиваться. Страшно только то, что Арсений явно «догнался». Еще сильнее прижал к стене и вжался сам, недвусмысленно давая понять, что настроен серьезно. В глазах то ли дурь, то ли бешенство. Катя не могла оторвать от стены руку — Юдин крепко держал ее за запястье, и острые кусочки старой краски впивались в ладонь.
— Пусти, — велела она.
Сен окинул ее взглядом.
— Дай подумать. Хочу оценить свои возможности. Прикидываю, во что мне это обойдется, если я тебя сейчас… Ты ведь культурная девочка, направо и налево орать не будешь. Поплачешь: ах, какой нехороший парень, а потом будешь гордо жить, да? А есть еще один вариант — тебе понравится, но ты об этом никому не скажешь, гордость же.
— Ты меня совсем не знаешь.
— Да знаю я все. Промолчишь ведь. Зачем тебе лишние траблы, а? Чтобы все пальцами тыкали? Их с самого начала бы не было, проблем. Ты сама все усложнила.
Заскрипела дверь. В коридоре выплеснулись глухие басы. Юдин отодвинулся и бросил: