На радио играла спокойная мелодия, из окна мне в лицо дул теплый ветерок и все бы ничего, если бы на полпути до пункта назначения, Богдаша не уснул и не начал ужасно храпеть. Причем так громко, что стекла моей маленькой машинки стали сотрясаться и грозились осыпаться мелким крошевом на дорогу. Голова почти сразу же начала болеть. Разве может человек издавать такие звуки? Конечно, я сама не идеальна, но вроде никто из моих любовников не жаловался на то, что во сне я так шумно втягиваю в себя воздух.
— Всё для тебя — рассветы и туманы,
Для тебя — моря и океаны,
Для тебя — цветочные поляны,
Для тебя,
Лишь для тебя
Горят на небе звёзды,
Для тебя безумный мир наш создан,
Для тебя живу и я под солнцем
Для тебя.
Лишь для тебя
Живу и я под солнцем,
Для тебя.
О-о-о-о, нет. Только не это…
Дернувшись, переключила радио станцию, надеясь на то, что на другой волне будет что-то более… Более подходящее. Потому что вот кого-кого, а этого исполнителя я не то чтобы не любила, просто не слушала.
— Хр-р-р-р-р-р… — Богдан захрапел так, что я невольно подумала, что Стас Михайлов не так уж и страшен.
Тихий шум, магнитола поймала волну и вот по салону разносится простенькая мелодия и слова…
— Раз-ве-денка ты моя, разведенка,
Женщина со взросленьким ребенком,
Синеглазка ты моя, златозубка,
Одинокая голодная голубка…
Я огонь в твоих глазах увидал,
Хачапури за твой стол передал,
Сигарету об ладонь затушил,
И тебя я этим трюком покорил…
Нервно хрюкнув, я выключила магнитолу и стала слушать «завораживающую песню» Богдаши. А тот, будто издеваясь, захрапел еще громче. Не вытерпев, тыкнула его пальцем в бок. Но мужчина и не думал просыпаться. Только послал меня обычным трехэтажным матом и продолжил спать.
Вот так и рушатся надежды на культурный разговор. Объект моей страсти полулежит на соседнем сидении и храпит так, что мои уши скоро превратятся в трубочки. Бедная его жена, как она с ним спала? В берушах? Да там… там не беруши нужны, а отдельная квартира со звукоизоляцией.
— Богдан, я достану щас наган, — пробормотала, и храп тут же прекратился.
— М-м-м-м, — протянул тот, сонным взглядом смотря в мою сторону. — Я задремал? Прости, пожалуйста.
— Да ничего, — я постаралась улыбнуться. — Скоро подъедем. Если я правильно понимаю навигатор.
— Вроде, да, — пробормотал коллега, переводя взгляд с меня на окно.
Зарулив на нужном повороте, я въехала во двор. Обычные пятиэтажки, не очень ухоженные газоны, огороженные старым металлическим забором с облупившейся краской. Обычный такой район Москвы, про который благополучно забыли.
— Ну, спасибо тебе, — с явным облегчением проговорил мужчина, открывая дверь.
Я только успела остановиться возле подъезда, как он собрался бежать. И что это вообще такое?
— Подожди, — в моем голосе послышалось разочарование. Никак не смогла его скрыть. — Может, оставишь телефончик? Вдруг снова подвезти смогу или еще чего. По работе опять же…
— А, — замялся объект моей больной страсти. Еще немного и я начну относиться к нему, как к малому ребенку. — Ну, сейчас…
Он засуетился, доставая из кармана брюк небольшую прямоугольную бумажку. Я взяла ее из руки Богдана, чуть касаясь своими пальцами его. Холодные. С чего бы это? На улице жара невыносимая. А у меня в машине кондиционер давно перестал работать.
— Удачи, — положив визитку в карман сумочки, что лежала на заднем сидении, я растягивала губы в улыбке, искренне надеясь на то, что у меня получалось вполне правдоподобно.
— Хорошего вечера, — кивнув каким-то своим мыслям бывший ботаник и по совместительству гений рекламного бизнеса и выскочил из машины.
— Прум-пум-пум… — пропела я и снова включила радио.
Жизнь определенно решила испытать мое терпение на прочность. Ну, почему из всех мужчин, которые мне встречались, я умудрилась влюбиться в такого толстолобого, непробиваемого барана Богдана? Еще в школьные годы он всегда был скрытным и не очень шел на контакт, предпочитая обществу людей книги. Но ведь прошло столько времени. Он был женат, как-никак. И между прочим сам об этом рассказал. Вскользь, как бы между прочим, обронил фразу о том, что недавно развелся, вот я и запомнила. Но по какой причине? Думаю, мне никогда этого не узнать.
— А сейчас на нашем радио песня Стаса Михайлова «Все для тебя»!
Я не успела вовремя сообразить, что говорил энергичный диджей, поэтому…
— В моей судьбе есть только ты,
Одна любовь и боль моя.
С тобою повстречались мы,
Родная женщина моя.
— Не-е-е-ет… — простонала и с досады ударила ладонью по рулю.
Быстро выключила радио и остаток пути до дома провела в относительной тишине. Относительной, потому что на дороге постоянно кто-то сигналил, переругивался и резко давил на тормоза, пугая меня громким скрипом колес по асфальту.
Дома меня встретили три вредные кошки. Беленькая сразу же стала тереться о ноги, оставляя на колготках длинную шерсть. Черная забралась на тумбочку и противно замяукала, привлекая к себе внимание и требуя, чтобы ей дали поесть. А куда ей есть? И так… валик на тонких ножках. Рыжая же развалилась посередине коридора и недовольно замахала хвостом, кося на меня злыми желтыми глазами.
— А ну, брысь, — шикнула я на Снежанну (обладательницу белой шерсти).
Сбросив лодочки на пол, стащила пиджак и пошла в ванную. Сейчас быстро приму душ и буду кормить этих вредных сожительниц дорогущим кошачьим кормом. Не едят они у меня, видите ли, что подешевле. Им подавай самое дорогое.
Переодевалась я в ванной комнате. Надев удобные спортивные штаны и майку, вышла и заозиралась по сторонам. Моих пушистых прохиндеек видно не было. Зато из комнаты послышался рев телевизора. Рев, потому что рыженькая опять лапой включила музыкальный канал, где сейчас надрывалась старая немецкая рок-группа.
— Кис-кис, — позвала прохиндеек, проходя в кухню.
Все миски были пусты. Ну да, если одна что-то не съедала, за ней пылесосом проходились остальные. Так что на полу всегда было чисто.
По коридору будто пронеслось стадо баранов, и вот вокруг меня уже вертятся голодные и наглые животные. Рыжая ударила по ноге лапой, за что и получила полотенцем по макушке. Белая стала играть с одной из мисок, а Пантера (та, что черная) не смогла долго находиться на своих четырех и повалилась на пол, брюхом кверху.
Быстро насыпав им корма, я полезла в холодильник. Сегодня я почти ничего не ела, и сейчас желудок недовольно урчал. Повезло еще, что пока я ехала в компании Богдаши, ему были не слышны мелодии моего живота. А если подумать, он навряд ли бы что-то расслышал за своим мощным храпом.
Достав кастрюлю с супом, я налила два половника в тарелку и поставила ее в микроволновку. Сейчас я разогрею себе ужин, и жизнь сразу же начнет налаживаться.
И вот я уже села за стол, взяла в руки ложку… И со стороны коридора послышалось пиликанье. Кто-то звонил на мой мобильный. Вздохнув, печально посмотрела на тарелку, потом на Снежанну, мысленно прося ее принести мой телефон. Но кошка лишь махнула на меня хвостом и плавной грациозной походкой пошла в комнату. За ней последовали и все остальные, оставляя после себя вновь пустые, вылизанные миски.
Пришлось вставать и идти в коридор самой. Достав из сумки смартфон, я посмотрела на экран и нахмурилась. Номер был незнакомый. И кому я понадобилась в это время?
— Алло, — приняв вызов, проговорила, прижимая трубку к уху.
— Нина Григорьевна? — послышался голос Богдана.
— Эм… — я немного растерялась от неожиданности. — Да. Что-то случилось, Богдан Федорович?
И откуда у него мой номер? Его-то я попросила, а вот свой не давала!
— Да, мне что-то так плохо… А в скорую звонить не хочется…
И это взрослый мужчина? Эх… Вот почему у меня все не как у людей? Отношения, если и начинаются, то очень быстро заканчиваются. Друзья… Их мне заменили три наглые кошки. И вроде всего тридцать лет, а живу будто старенькая бабуля, у которой уже никого нет. Но это ладно. Почему взрослый самодостаточный (пусть и стеснительный) мужчина, не может позвонить в скорую, если ему так плохо?