Николь Жаклин - Не разбивай мое сердце

Я почесал голову в раздражении, рык вырвался из глубины горла, прежде чем надел фуражку и вышел за дверь.

Она всегда так чертовски раздражала. Она ведет себя, будто я мудак, и хотя могу отчетливо вспомнить времена, когда вел себя так, за прошедший год чаще между нами было все хорошо. Мы стали лучшими друзьями? Совсем нет. Но это не делало меня мудаком.

Тот факт, что она продолжала утверждать, что не нравится мне, бесил. Я никогда не говорил, что она мне не нравится. Она была нормальной. Приятной. Просто она не была той, с кем я хотел проводить то малое количество свободного времени, что у меня было. Это также не делало меня мудаком.

Я не мог понять, почему Кейт продолжала меня отталкивать. Она хотела, чтобы я упал на колени и попросил ее навсегда стать моей лучшей подругой? Потому что подобного никогда не произойдет.

Но я никогда, ни разу не вел себя так, чтобы она чувствовала, будто должна быть тише воды, ниже травы рядом со мной.

Это была полнейшая херня.

Нас объединяли дети. Это все. Я не собирался притворяться, будто она интересная или сексуальная, или забавная. Это было бы несправедливо для нее, испортило бы все, что есть сейчас.

В доме было шумно, когда я вошел в парадную дверь этим вечером после чертовски долгого рабочего дня. Я проверял и перепроверял списки весь день, бегая по базе, чтобы подготовить все для боевого задания, что медленно наступало. Боже, я так устал. Устал и в ужасном настроении.

— У тебя великолепно получается, Сейдж! — голос Кейт повышался из-за грохота кастрюль, с которыми Ганнер и Гевин играли на полу. — Убедись, что займешь весь противень, хорошо?

Келлер был тихим впервые за долгое время, строя что-то из «лего» на кухонном столе, а Кейт ходила вокруг Сейдж, когда та вырезала печенье из теста по форме напоминающее кукурузу.

— Чем-то очень вкусно пахнет, — объявил я, кладя ключи и бумажник на прилавок.

— Мы сделали тушеное мясо, да, Сейдж? — сказала Кейт с робкой улыбкой. — Сегодня холодно, и хочется какой-то вкусной, домашней еды.

— Это печенье по рецепту Элли? — спросил я, и мой рот наполнился слюной.

— Да, и рецепт тушеной говядины моей мамы.

— Черт побери. Когда будет готово? — спросил я, расстегивая верх униформы. Я немедленно хотел стянуть форму и надеть какие-нибудь шорты и футболку, которая не пахла бы потом.

— Эм, — заикаясь, Кейт наблюдала за моими пальцами, и я осознал, что мое сердце бешено стучит в груди. — Примерно через двадцать минут, — наконец, ответила она.

— Тогда я сначала приму душ.

— Хорошо.

Она все еще пялилась на меня, и я не мог понять, то ли это было из-за напряжения всего дня, то ли из-за чего-то другого, но мне внезапно захотелось забрать ее с кухни, подальше от четырех спиногрызов, что создавали так много шума.

— Могу я поговорить с тобой секунду? — спросил я, наклонив голову набок.

— Конечно. Эй, Сейдж, присмотришь за ними? Я вернусь через минуту.

Кейт проверила, что Сейдж стоит подальше от плиты, и, подняв Ганнера с пола, посадила в манеж между кухней и гостиной, чтобы играть с игрушками, прежде чем последовала за мной по коридору и вверх по лестнице.

Когда мы добрались до моей комнаты, я потянулся и встряхнул плечами, пытаясь снять с бицепсов узкий рукав формы. Закатывать туго рукава было проблематично, они так натягивались, что было чертовски сложно их стянуть.

Я ощутил прикосновение пальцев между моей кожей и тканью, и перестал двигаться, когда она стянула один рукав, а затем второй.

Ее дыхание было слегка поверхностным, немного тяжелым, и ощущение его на моем плече стало соломинкой, которая сломала спину верблюда.

— Все, что ты... — начала спрашивать Кейт.

Я обрушил свой рот на нее, прежде чем она заговорила, и издал смущающий стон отчаяния, когда ее губы приоткрылись, и она пустила меня внутрь.

На вкус она была как имбирь, вероятно, из-за печенья, которое принесла с собой этим утром, и по какой-то причине это усилило мое желание, пока я не начал дрожать.

Мои руки тряслись, когда одной я потянулся к ее хвостику на затылке, а другой скользнул по спине, пока не достиг сладкого местечка чуть ниже задницы. Я обхватил пальцами ее бедро, когда она захныкала мне в рот, стараясь взобраться по мне, и без задней мысли, закинул ее ногу себе на бедро.

Дерьмо. Она была такой горячей. Я ощущал это через ее штаны. Второй раз в своей жизни, я благодарил Бога за леггинсы, и засунул руку под них, не останавливаясь, пока не нашел местечко, где она был влажной.

Она выгнулась, пытаясь предоставить мне больше места, и я оторвал рот от ее, чтобы перевести дыхание.

— Пожалуйста, не останавливайся, — умоляла она, когда прижимала бедра к моей руке.

— Сними футболку, — приказал я яростно, пытаясь сразу во всем разобраться. Мне нужно было все это. Прямо в эту секунду.

Вместо того, чтобы снять свою майку, она стянула лямки и опустила материал под грудь. Никакого лифчика. Спасибо, бл*дь. Я высунул руку из задней части ее леггинсов и скользнул спереди, сразу же найдя клитор и пощипывая его пальцами, когда наклонился.

— Осторожнее, пожалуйста, — предупредила она, дернувшись, когда я приблизился к ее грудям.

— Я буду нежным. Ты сняла колечки, — пробормотал я, медленно обхватывая правый сосок своим ртом.

— Я подумала, что должна это сделать, — ответила она, изогнув спину.

— Ты сняла и эти тоже, — сказал я, скользя в нее двумя пальцами и прижимая ее клитор большим пальцем. — Мне нравились они.

— Черт, — пробормотала она, подогнув колени, чтобы надавить на мои пальцы внутри нее. — Этого недостаточно.

— Достаточно.

— Нет, я близко. Боже. Это не...

Затем я прикусил ее сосок, осторожно, потому что он казался очень чувствительным, и она кончила, ахая и разбиваясь на кусочки, когда моя рука между ее ногами покрывалась ее влагой.

Я медленно вытянул руку, проведя пальцами по всему, до чего мог дотянуться, затем поднял и засунул два пальца себе в рот.

Она была на вкус не такой, как я помнил. Может, даже лучше.

Она потянулась к моему ремню, когда звук маленьких шагов, поднимающихся по лестнице, донесся до наших ушей.

Святое дерьмо.

Мы суетились, чтобы выглядеть прилично, она натянула майку обратно на затвердевшие соски, а я скользнул рукой себе в штаны, чтобы потянуть вверх свой член и спрятать его под ремнем, вытаскивая рубашку, чтобы она все прикрывала. Бл*дь, это больно.

— Я голоден! — закричал Келлер, подойдя к двери.

— Хорошо, дружочек. Я спущусь через секунду, — сказала Кейт неловко.

— Я очень голоден, — настаивал он.

— Мы спустимся, дружище, — сказал я отцовским голосом, просто своим тоном предупреждая его, что разговор закончен.

— Хорошо, — он развернулся и начал спускаться вниз по лестнице, с грациозностью слона, и вот они мы: стоим в полуметре друг от друга, чувствуя неловкость.

— Бл*дь, — пробормотал я, проведя рукой по лицу, что сделало все хуже, потому что она пахла как Кейт.

— Было весело, — сказала она с ухмылкой, смотря куда угодно, кроме моего лица.

— Для тебя возможно, — проворчал я, рассмешив ее.

— Бедняжка, тебе нужно освобождение? — она подошла к двери и крикнула Сейдж. — Как дела, сис?

— Смотрим мультики! — закричала Сейдж снизу.

— Хорошо, мы спустимся через минутку, — крикнула в ответ Кейт, прежде чем тихо прикрыла дверь моей комнаты и закрыла ее на замок.

— Что мы делаем? — спросил я, зная, что то, чем мы занимались, было слишком плохой идеей.

— Ты ничего не делаешь, — сказала она, потянувшись к ремню. — Просто будешь стоять здесь.

Затем она опустилась на колени, и хотя моя совесть говорила мне выйти из этой комнаты, вторая часть меня заявляла, что если остановлю ее, то разревусь.

Она расстегнула ремень и пуговицы на моих брюках за секунду, и спустила мои боксеры, пока они не оказались под моими яйцами на вершине моих бедер.

— Мой исключительный рвотный рефлекс сломался, — предупредила она, прежде чем высунула язык и провела им по члену. — Тебе придется принять то, что я тебе дам.