Николь Жаклин - Не разбивай мое сердце

— Знаю, что ты о нем заботишься, Кэти. Ты бы не переспала с ним, если бы было не так.

— Но для него все наоборот. Я не знаю, Ал. Чувствую себя временной. Как будто наши роли никогда не были определены. И я просто заполняю чужое место. Когда его нет, я делаю то, что нужно, раз Рейчел уже нет. Но теперь с этим ребенком, я просто... я еще более расстроена из-за боевого задания, чем должна быть.

— Это имеет смысл, сис. Ты всегда заботилась о Шейне. Дерьмо, мы все. Но это очень важный вопрос. Пять детей на твоей ответственности в течение следующих шести или семи месяцев. Ты под большим давлением, сестренка.

— Знаю.

— Он привел все дела в порядок?

— Да. Все данные по страхованию жизни, пособия перешли на меня. Эта часть доводит меня до тошноты.

— Звучит так, что в последнее время тебя всегда тошнит.

— Абсолютная правда. По крайней мере, я потеряла лишние килограммы, от которых хотела избавиться.

— Не говори так, — зло сказал Алекс. — Ты идеальна в своей форме. Тебе не нужно терять вес, особенно, когда должна его набирать.

— Это шутка, Ал.

— Глупая шутка.

— Со мной, правда, все хорошо, — сказала я, желая, чтобы он был рядом.

— Ты готова к этому, мишка Кэти?

— Думаю, мне придется.

— Ты будешь изумительной матерью.

— Ты так думаешь?

— Я это знаю. Ты была довольно хорошей матерью последний год, ведь так?

— Ты лучший брат, знаешь это?

— Знаю, убедись, что скажешь Браму об этом, хорошо?

Я рассмеялась, и мы поговорили еще немного, прежде чем он повесил трубку, оставив меня наедине со своими мыслями.

Все вещи в квартире были собраны, за исключением кровати и туалетных принадлежностей, и я не могла сказать, что мне было грустно покидать это место. Я переехала сюда, когда пришлось сократить свой бизнес год назад, и никогда не чувствовала себя здесь как дома. Я скучала по своей двухкомнатной квартирке в Карлсбад. Скучала по возможности приглашать людей, не беспокоясь, что им негде будет сидеть. Скучала по возможности оставлять бюстгальтеры свисать с кровати, не беспокоясь, что их увидит каждый человек, вошедший через дверь.

Но также не могла сказать, что была рада переезду к Шейну. Дом в Оушенсайд не был моим. Я оставалась там как долговременный гость, и хоть Шейна и не будет, чтобы наблюдать за каждым моим движением, я все еще была немного на взводе из-за этого. Это был дом Шейна. Дом Рейчел. Он не сильно изменился спустя год после ее смерти. Когда я приходила туда присматривать за детьми, этот факт меня не беспокоил. У меня было личное пространство, куда я могла возвращаться: маленькое святилище, наполненное моими вещами и декорированное по моему вкусу.

Больше у меня не будет этого. Я буду жить в чужом доме. Чужой жизнью.

По крайней мере, Шейн свел свои вспышки гнева до минимума после нашего небольшого взаимодействия в его спальне неделю или две назад. Боже, все так плохо закончилось.

Я никогда не была хороша в том, чтобы в чем-то разбираться. Некоторые мои детские воспоминания включали в себя царапины и травмы, которые я получала, совершая что-то, не думая о последствиях. Поэтому, увидев, как он расстегивает рубашку тем вечером, я не могла думать ни о чем другом, кроме движений его пальцев, когда он вытягивал пуговицы из прорезей. Он даже не обращал внимания на свои действия, совершая их на автопилоте.

Я позволила ему заманить меня в свое логово.

И хотя после этого он повел себя как полный мудак, я не могла об этом сожалеть. Я очень сильно хотела его. И на пару минут получила.

У меня не было иллюзий, что по мановению волшебной палочки Шейн влюбится в меня. Я не воображала, как иду по проходу к алтарю или даже держусь с ним за руки на тротуаре. Я любила его издалека на протяжении большей части своей взрослой жизни, и хотя не видела, что это изменится в ближайшее время, я также не ожидала, что он вернет мне эти чувства когда-нибудь.

Я нормально к этому относилась. По большому счету.

Боялась того дня, когда он найдет кого-нибудь еще, зная, что моя жизнь резко изменится, но ожидала этого. Еще в раннем возрасте поняла, что иногда люди уезжают, хотят они того или нет, и я бы предпочла, чтобы Шейн уехал, когда найдет осчастливившую его женщину.

Когда мне было девять лет, мои родители усыновили маленького мальчика, на плечах которого, казалось, был тяжелый груз. Он был на год младше меня и немного меньше. Помню, что он не говорил много, но был вежлив, когда делал это. Клянусь, для моего девятилетнего разума ребенок казался призраком, но уже тогда я знала, что и призракам нужны друзья. Поэтому старалась быть с ним дружелюбной, и хоть он и был терпим ко мне, не уверена, что сильно нравилась ему. Но в один день после школы пришла его социальный работник, и я увидела улыбку ребенка. Оказалось, что его мама оставила его ужасного отца, и ей передали опеку. Он покинул наш дом с самой большой улыбкой, которую я когда-либо у него видела. Хоть я и знала, что буду скучать, не могла сдержать радость, что он счастлив отъезду.

Если Шейн найдет кого-то, он должен также оставить меня. Радостно. Даже если это разорвет меня в клочья.

*** 

— Меган приглядывает за детьми, поэтому нужно все сделать быстро, — проинформировал Шейн, когда прошел мимо меня в квартиру на следующее утро.

— Да, — ответила я, мои глаза расширились, когда следом за ним вошли двое мужчин. — Привет, кто вы?

— Это Эрик и Майлз, — проинформировал меня Шейн, укладывая маленькие коробки на кухне, чтобы унести три за раз. — Они помогут тебе переехать.

— Вау, спасибо, ребята.

— Всегда, пожалуйста. Шейн помогал нам с женой в прошлом году, — сказал парень повыше, потянувшись поднять большую коробку по центру комнаты.

— Он пообещал мне пиво, — прошептал тот, что был ближе ко мне, подмигнув. Ого, он был похож на милого ботаника.

— Черт, если вы все распакуете, когда мы закончим, я испеку вам торт, — ответила я с улыбкой.

— Поживее, ребята, — сказал Шейн резко, проходя к моей двери с первой партией коробок.

Я схватила мусорные мешки с постельными принадлежностями, которые упаковала этим утром и последовала за ребятами из дома, раздраженно фыркая, когда мешки отскакивали от перил лестницы снаружи.

— Какого хрена ты делаешь? — рявкнул Шейн, забирая мешки из моих рук, прежде чем я почти опустила их на пол.

— Что ты делаешь?

— Ты не должна спускать вещи по лестнице.

— Это одеяла, Шейн. Они почти ничего не весят.

— Ты могла бы споткнуться.

— Зато упала бы на мягкое, благодаря одеялам, — спорила я упрямо. Он вел себя как придурок, и хоть я и не возражала против его помощи с переездом, мне не нравился тон, которым он со мной говорил.

— Как насчет того, что ты просто поедешь в дом, и мы встретимся там.

— Как насчет нет? Как насчет того, что я поднимусь наверх, возьму побольше вещей, чтобы мы сделали все побыстрее?

— Ты не будешь помогать нам с коробками.

Я молчала, когда друзья Шейна поднялись по лестнице мимо нас, чтобы взять еще коробок, но продолжала сердито смотреть на него, пока они не оказались за пределами слышимости.

— Сейчас ты ведешь себя как мудак.

— Потому что не позволяю тебе нести коробки? — сказал он решительно.

— Нет, потому что говоришь со мной, будто я идиотка! — о нет, обезумевшая от гормонов вырвалась на свободу.

— Дерьмо, Кэти, — сказал он тихо, ступая вниз по лестнице. — Я не хочу, чтобы тебе было больно. Ты можешь просто руководить или что-то подобное?

— Оу, полная противоположность. Я впечатлена.

— Иногда я задаюсь вопросом, намеренно ли ты пытаешься вывести меня из себя, — сказал он раздраженно, пока вертел мешки в руках.

— Может, меня нужно отшлепать, — сказала я серьезно, прежде чем развернулась и поднялась по лестнице, пока он стоял с открытым ртом.

Я не знала, стоило ли мне расстроиться, что у меня так мало вещей или восхититься, как быстро парни собрали мои вещи, потому что всего тридцать минут спустя грузовики были загружены, и мы направились в дом Андерсонов.