— Что не так?

Я повернулась к нему и прикусила щеку изнутри, когда его глаза расширились.

— Иисус Христос! — сказал он. — Какого хрена?

— Айрис не голодна, — шмыгнула я носом. — Они так болят.

Он скрылся за занавеской и через минуту залез в душ голый, уставившись на мою грудь.

— Внимательно смотри, — пошутила я, указывая на «девочек». — Ты больше никогда не увидишь их такими торчащими, — последнее слово было почти сопровождено рыданием.

— Боже, они выглядят....

— Отвратительно, — перебила я, кивнув. Голубые вены ярко выделялись на бледной коже. Казалось, будто я нарисовала их острым карандашом.

— Болезненно, — поправил он тихо. — Ты говорила с медсестрой?

— Она сказала принять горячий душ, — ответила я раздраженно, отпрянув, когда он поднял руку, чтобы прикоснуться ко мне. — Очевидно, от этого нет толку. Ты, возможно, захочешь уйти. Я не брилась... Боже, не знаю… Уверена, что «девочки» скоро взорвутся, отчего кровь и молоко будут по всей ванной.

— Уверен, что они не взорвутся, — сказал он в ужасающем изумлении.

— Я даже не уверена, что смогу заставить Айрис есть в таком состоянии. Они останутся такими навсегда, — я покачала головой. — И у меня ужасное чувство дежавю. Такого не было прежде?

— Другой душ, — сказал он серьезно. — И в последний раз ты наблевала мне на ноги.

— Всегда, пожалуйста, — сказала я сухо. — Боже, это так позорно.

— Нет, рвота — позорно. А это нет.

— Столь же позорно.

— Нет. Дерьмо. Ты, правда, не брилась, — сказал он, глядя вниз.

— Боже, Шейн! Убирайся! — зашипела я, прикрывая промежность руками и поморщившись, когда внутренние поверхности моих рук коснулись груди сбоку.

— Перестань, — нахмурился он, убирая мои руки, не отрывая от меня взгляда. — Твои волосы там рыжее.

Он провел пальцами по моей лобковой кости и мой желудок сделал сальто.

— Сосредоточься, Дирк Дигглер[4]

— Я сосредоточен, — он снова посмотрел мне в глаза. — Что мы делаем?

— Не знаю! Я торчала в этом гребаном душе вечность, — я подняла руку со сморщенной от воды кожей к лицу. — Мои пальцы могут никогда не восстановиться.

Он поцеловал мои пальцы, в его глазах плясали озорные огоньки.

— Стой неподвижно, — пробормотал он, поднимая руки и нежно проведя пальцами по моей груди. Не было больно, но я все еще была напряжена и не двигалась, просто на всякий случай.

— Ауч, — сказал он тихо, подняв голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Есть что-то похуже, чем «ауч»?

— Гребаный сукин сын.

— Да, очень хорошо описывает, — слегка хохотнула я.

Он скользил пальцами в ложбинке, между моими грудями, и наклонился, чтобы медленно меня поцеловать, обнимая меня. Я так сильно хотела к нему прильнуть, но понимала, что это будет невероятно больно.

— Стой неподвижно, — напомнил он мне в губы, затем отстранился.

Прежде чем я осознала, что происходит, Шейн обхватил ртом один из моих сосков. Я дернулась, но его руки держали меня, когда он медленно всосал сосок несколько раз. Когда он, в конце концов, отстранился, я видела, что на его лице играла улыбка триумфа. Затем он наклонился к другому соску и повторил свои действия.

Когда он закончил, молоко медленно стекало по моему туловищу, смешиваясь с охлажденной водой из душа.

— Святое дерьмо.

— Я все исправил, — сказал он гордо, поднимая руку и нежно массируя мою грудь.

— О, боже мой, уже намного лучше, — застонала я, в облегчении закрыв глаза. — Спасибо. Было очень странно, но спасибо.

— Почему странно? — спросил он со смехом, и мои глаза почти вылезли на лоб.

— Ты только что сосал молоко из моей груди.

— В отличие от сосания его из других мест? — спросил он, приподняв бровь.

— О нет. Грудное молоко. В твоем рту.

— И?

— И что? Грудное молоко в твоем рту! — чем больше я говорила, тем больше мое лицо краснело.

— Кэти, мое лицо было у твоей киски, — ответил он резко, и моя челюсть в шоке отвисла. — Мой рот был повсюду на твоем теле. Немного грудного молока ничего не значит.

— На что оно похоже? — спросила я почти бессвязно.

— Немного сладко, — сказал он, склонив голову набок. — На самом деле ни на что.

— Ха.

— Чувствуешь себя лучше?

Я подняла руку, чтобы потереть грудь.

— Да, черт. Гораздо лучше, — выдохнула я.

— Хорошо.

Он быстро наклонился и страстно меня поцеловал, его пальцы опускались по моему телу, пока не достигли волос между моих бедер.

— Так чертовски сексуально, — пробормотал он, немного дальше скользя рукой между моих ног. — Какого хрена это так сексуально?

— Потому что ты едва ли видел женщину с лобковыми волосами? — спросила я, пытаясь удержать равновесие, когда его пальцы нашли мой клитор.

— Ты такая чертовски сочная сейчас, — застонал он, облизывая мой рот. — Боже, как только ты перестанешь кормить грудью, я сделаю так, что ты снова забеременеешь. Мне нужно больше времени с тобой, когда ты такая.

— Полегче, приятель, — ахнула я, задрожав, поскольку вода стала из прохладной холодной. — У нас уже пять детей. Достаточно.

Он потянулся позади меня и выключил душ, прежде чем я закончила говорить, затем вытянул руку и отдернул занавеску.

— Больше нет? — спросил он тихо, когда помог мне вылезти из душа и начал сушить меня.

— Боже, я не могу думать о большем количестве прямо сейчас.

— Так это может быть?

— Мы можем отпраздновать первый день рождения Айрис? Я все еще восстанавливаюсь после родов.

Шейн побледнел и быстро посмотрел вниз.

— Нет! — выплюнула я. — Там все зажило.

Он рассмеялся.

— Приятно знать.

— Я не имела в виду...

— Ага.

— Размечтался, — сказала я высокомерно, прежде чем распахнула дверь ванной,

в то время как он все еще стоял мокрый.

— Дерьмо, Кейт! Холодно!

Я рассмеялась и на цыпочках прошла из комнаты Шейна в свою. Я использовала ванную в главной спальне с момента, как забеременела Айрис, и не перестала этого делать даже после возвращения Шейна. Не то чтобы он спал в этой комнате, каждую ночь он оказывался рядом со мной в гостевой спальне.

Айрис проснулась, но, слава богу, не плакала, когда я зашла в спальню. Я закрыла за собой дверь, сбросила полотенце и подняла ее, почти закричав от радости, когда она, наконец, повернула головку и обхватила мой сосок. Ах, блаженство.

— Хорошая девочка Айрис, — сказал Шейн, когда проскользнул в мою комнату, закрыв за собой дверь.

— Она не собака, — ответила я, закатив глаза.

— Да, но она опустошит тебя, а это значит, что ты не проснешься от боли в течение... Черт побери, ты выглядишь невероятно, — выдохнул он, пялясь на меня.

— Мои волосы...

— Ты голая и кормишь грудью, — перебил он. — Ты выглядишь как какая-то богиня плодородия.

— Ну, я забеременела после первой ночи секса. Это довольно плодородно.

Он фыркнул, покачав головой.

— Моя суперсила — делать детей.

— Ты довольно хороша в этом, — добавил он, вздернув брови, когда ложился на кровать рядом со мной.

— Черт, — я рассмеялась. — Я напросилась на это.

— Я счастлив, — произнес Шейн, довольно вздохнув, когда перевернулся на спину.

— И я, — я опустила взгляд на Айрис и увидела, как она смотрит на меня. — Безмерно счастлива.

— Я делаю тебя счастливой? — спросил он нежно.

— Ты и наши дети.

— Я всегда буду делать тебя счастливой, — пообещал он, вытянув руку, чтобы положить мне на бедро.

— Пока не будешь оставлять свою вонючую одежду для пробежек на полу ванной, — ответила я уныло.

— За исключением этого.

— Думаю, смогу жить с этим, — я перевернула Айрис на другую сторону, а затем вернула ее в кроватку. Слава Богу, она спала почти всю ночь, и это значит, что у меня будет полноценных шесть часов сна, прежде чем она снова меня разбудит.