Николь Жаклин - Не разбивай мое сердце

— Работающие здесь в курсе, что у большинства учеников родители военные. Они не могут приехать посреди рабочего дня.

Я наблюдала за тем, как она выпрямила плечи, а по ее лицу было видно, что она начинает сердиться. Должно быть, девушка младше меня, но вела себя гораздо старше.

— Так во сколько ему будет удобно? — вымучила она из себя, не искренне улыбаясь.

— Скорее всего, около пяти, — ответила я, поднимая Келлера на руки. — Мы закончили?

Я быстро подписала бумагу, что забираю Келлера, пытаясь удержать его тяжелое тело и свою безразмерную сумку, и через несколько минут мы были в моей машине, направляясь домой.

— Что случилось, приятель? — спросила я, глядя на Келлера в зеркало заднего вида.

— Я подрался, — сказал он, встречаясь со мной взглядом.

Маска безразличия, которую мальчик носил последние несколько месяцев, постоянно попадая в неприятности, медленно исчезала с лица, и он разразился слезами.

— Почему ты сделал это? — спросила я, выруливая на автостраду.

— Натан называет меня «Сиротка Энни»[5], — выпалил он, зло проводя рукой по лицу.

— Ну, это нелепо, — твердо сказала я. — Ты не сирота. У сироты нет обоих родителей.

— И я не девчонка!

— Это так же правда, — сказала я, пытаясь не рассмеяться на отвращение, написанное на его лице. — Но ты не можешь драться, малыш, потому что из-за этого возникают проблемы.

— Папочка будет злиться на меня, — ответил он тихо, из-за чего мое сердце сжалось от боли за него.

Мы молчали остаток пути. Когда, наконец, доехали до дома, Келлер выпрыгнул из машины, забежал внутрь, пока я вытаскивала телефон из сумочки.

— Алло? — ответил Шейн после нескольких гудков.

— Привет, я только что забрала Келлера из школы...

— Дерьмо, — вздохнул он. — Он в порядке?

— Да, в порядке. По его словам, он подрался, потому что какой-то мелкий засранец назвал его «сиротка Энни».

— Ну, это не такое уж большое оскорбление.

— Большое, когда тебе шесть.

— Что сказали в школе? Он отстранен или что?

— Я не знаю. Они не рассказали мне, — ответила я раздраженно, снова разозлившись на социального педагога.

— Что? Почему?

— Социальный педагог хочет поговорить с тобой.

— Но ты была там.

— Она хочет, чтобы ты заехал после работы и поговорил с ней.

— Бл*дь. Я не освобожусь до четырех.

Я вышла из машины, когда моя мама показалась на крыльце.

— Она сказала, что подождет.

— Хорошо, тогда встретимся там примерно в пол пятого. Черт, должен идти. Увидимся через пару часов.

Соединение было сброшено, и я опустила руку. Судя по всему, я буду иметь дело с засранкой Сьюзан МакКоли во второй половине дня.

— Привет, красавица, — сказал Шейн, открывая дверцу, когда я припарковалась. — Как прошел остаток твоего дня?

— Эх. Келлер провел большую часть дня, играя в Лего с тетей Элли. Бедняга выглядел так, будто ждал палача. Он так боится встречи с тобой.

— Не знаю, почему? Ты можешь вести себя более пугающе, — сказал он, кладя руку мне на поясницу, заводя меня в школу.

— Здравствуйте, мистер Андерсон, я Сьюзан МакКоли, социальный педагог.

— Приятно познакомиться, — вежливо ответил Шейн, вытягивая руку, чтобы пожать ее.

— Почему бы вам не пройти в мой кабинет? — сказал она, махнув рукой в сторону двери справа.

Шейн мягко подтолкнул меня вперед, и Сьюзан едва взглянула на меня, когда мы проходили мимо. Сучка.

— Я попросила вас прийти, потому что, кажется, у Келлера проблемы с поведением большую часть школьного года.

— Что? — спросила я в замешательстве. — У нас была только одна записка.

— Начиналось все с обзывательств, но сегодня перешло в настоящее физическое насилие, — сказала Сьюзан Шейну, полностью меня игнорируя. — Мы не потворствуем насилию, поэтому отправили Келлера домой с мисс Эванс. Но я бы хотела поговорить с вами наедине, чтобы вместе разобраться, как помочь Келлеру.

— Келлер сказал, что мальчишка обзывал его...

— Я тоже слышала эту историю, — сказала Сьюзан с кивком. — Но мы не можем оправдывать насилие из-за небольшого обзывательства.

— У Келлера все руки в царапинах. Второго ребенка вы тоже отправили домой? — спросила я, стиснув руки в кулаки на коленях. Женщина вела себя как робот, я не понимала, как она могла быть соц. педагогом у маленьких детей.

— Мисс Эванс, пожалуйста, позвольте мне поговорить с мистером Андерсоном, — засранка МакКоли пробормотала, ненадолго взглянув на меня, прежде чем перевела взгляд на Шейна.

На его лице было выражение неверия, и он повернулся ко мне.

— Кейт имеет такое же право говорить здесь, как и я, — защищался Шейн, сведя брови вместе.

— В подобной ситуации я считаю более полезно говорить напрямую с родителем, мистер Андерсон, — сказала она просто. — Я не проявляю никакого непочтения.

— Она его мать, — зло сказал Шейн, из-за чего у меня перехватило дыхание. — Не понимаю, почему вы не можете поговорить с ней.

— Ох, — Сьюзан на мгновение опустила взгляд и перебирала бумаги на столе. — Келлер звал ее тетей, когда она забирала его ранее, и я предполагала, что мать Келлера и Сейдж умерла в аварии два года назад.

Я вообще перестала дышать из-за ее беззаботного упоминания смерти Рейчел. Когда она оторвала взгляд от своего стола, ее глаза расширились от выражений наших лиц.

— Да, она умерла, — тихо согласился Шейн. — Но Кейт заботилась о Келлере с момента его рождения. Она его мать в каждом смысле этого слова.

Сьюзан оторопела на мгновение, затем, казалось, взяла себя в руки.

— Я не знала, — сказала она просто, прежде чем сморщила нос, будто учуяла плохой запах. — Ну, иногда нетрадиционные семейные отношения могут быть причиной поведенческих проблем. Возможно, Келлер...

— Всё, мы здесь закончили, — сказал Шейн в отвращении, покачав головой, когда встал и потянул меня за собой. — Пусть завтра позвонят Кейт и скажут, когда Келлер может вернуться в школу.

— Мистер Андерсон! — крикнула Сьюзан, когда Шейн открыл дверь кабинета. — Мы не продумали никакой план...

— Мы с матерью Келлера решим сами все имеющиеся проблемы с его поведением, — сказал Шейн, поворачиваясь к ней лицом. — Вы вели себя снисходительно и грубо с момента, как мы вошли в школу. И я не должен был вообще приезжать сюда, так как вы могли поговорить с Кейт ранее. Не уверен, в чем ваша проблема, но очень надеюсь, что с детьми вы обращаетесь лучше, чем с их обеспокоенными родителями.

Он схватил меня за руку и повел к машине так быстро, что мне практически пришлось бежать, чтобы поспевать за ним.

— Гребаная сука! — пробурчал он, забирая у меня ключи, чтобы открыть мне дверь. — Ты можешь в это поверить?

— Она вела себя так же, когда я забирала Келлера.

— Какого черта ты меня не предупредила?

Я пожала плечами и потянулась, чтобы чмокнуть его в губы.

— Ты обо всем позаботился.

Я забралась в машину и начала заводить ее, когда он закрыл дверь.

— Я поеду за тобой, — сказал он, прежде чем направился к своему грузовику.

Мои руки дрожали от адреналина, когда мы выехали с парковки, и я сделала глубокий вдох, чтобы успокоить нервы. Всегда ненавидела конфронтации. Я не любила, когда люди на меня злились, и, зная, что кому-то не нравлюсь, всегда чувствовала себя некомфортно. Наверное, вот почему я пыталась угодить людям в детстве.

Через наш дом прошло так много детей. Детей с такими проблемами в поведении, что Келлер — это еще цветочки. Поэтому я очень рано поняла, как избегать конфликтов. Когда их нельзя было избежать, всегда вступали мои братья, сначала Алекс со своим очарованием, и если это не помогало, то Брам с кулаками.

Когда я повзрослела и попала в мир бизнеса, научилась справляться со своим страхом. Но отвечать по электронной почте недовольным клиентам не имело ничего общего с тем, чтобы сталкиваться с чьей-то неприязнью лицом к лицу.

Я чувствовала себя замершей внутри в этом маленьком кабинете, а мое лицо горело от унижения. Я не сделала ничего плохого этой женщине, но казалось, будто она испытывала ко мне неприязнь. Я чувствовала себя крошечной из-за нее, пока не вступился Шейн. Его слова успокоили меня, как ничто другое.