– Если и ревнует, то не тебя, а Андрея. И не к тебе, а к компании. Президентом станет Андрей, вот он и бесится!
Кира усмехнулась:
Каждый тенят одеяло на себя, а на меня всем плевать!
– Я бы на твоем месте не парилась! – легкомысленно предложила Вика. – У тебя все в шоколаде. Выходишь замуж за Андрея. Не муж, а мечта!
Официант принес счет и вручил его почему-то Вике. Она взяла кожаный прямоугольник и, не открывая, принялась вертеть в руках. С некоторых пор любые счета вызывали у нее неприятные ощущения. После развода с мужем она впервые остро почувствовала, что продолжать прежний образ жизни становится все труднее. Небольшие накопления закончились, нового мужа не намечалось, а экономить Виктория не умела. Да и от чего отказаться?! От ресторанов? От платьев? Может быть – от машины? Любое проявление бережливости, была уверена Вика, – это шаг к нищете…
– Да уж, мечта. Жаль, не только моя. Вот я и сторожу его верность, как цепной пес. Я его люблю. Но похождений на стороне не потерплю…– Кира, наконец, заметила странное поведение подруги: – Что ты его мусолишь? Давай сюда!
Вика с радостью избавилась от счета и блаженно откинулась на спинку стула, предоставив подруге возможность расплатиться единолично.
– Он все время что-то скрывает от меня, а когда спрашиваю – отшучивается. Довел меня до того, что я проверила его мобильник…
– И что? – Вика подалась вперед.
– И ничего!
– А…Я думаю, он хранит всю информацию в органайзере – встречи, номера…
Кира решительно возразила:
– Чушь! Я его органайзер каждый день могу увидеть! Андрей его на столе оставляет, в отличие от мобилки. Он не стал бы так рисковать.
– Знаешь, мой бывший…
– Ты чего так орешь?!
– Мой бывший, – продолжала Вика почти шепотом, – прежде чем меня бросил, тоже шифровался. Я тоже его не сразу засекла. А потом нашла второй мобильник. Представляешь? Специально для этой стервы еще один телефон завел.
– И что?
– И ничего. Поздно уже было.
– Спасибо, утешила! – Кира чуть не плакала.
– Не паникуй, – Вика попыталась ее порадовать.– Ты теперь не одна. Нам бы от напарницы моей избавится, а там я все отыщу – и мобильники, и органайзеры, и все его секреты.
Она чувствовала себя агентом разведслужбы. Новая работа обещала превратиться в интереснейшую игру – ради этого можно потерпеть придирки Андрея.…Между прочим, абсолютно беспочвенные…
– Он что, все свои контакты передал этой уродине? – возмутилась Кира.
– Она будет отвечать за его расписание, встречи, личные звонки…
Клочкова вздохнула. Как же сегодня ей это все было неприятно, такой удар по самолюбию… Кира воскликнула:
– Вика, ты должна это изменить! Я устроила к Андрею, чтобы ты получила доступ к его личным делам!
– Я предлагала, но он даже слушать не стал, – гневно сообщила Виктория.
– Ну что ж, – слезы высохли, вернулась злость. – Такое ощущение, что Андрей специально все это делает! Похоже, мне пора вступить в игру. И этой Клаве придется понять, что в ее интересах – быть на моей стороне. Иначе ее пребывание в компании очень быстро закончится…
Кира недобро улыбнулась: она выиграет это сражение. Вика смотрела на нее и заряжалась боевым настроем. А что? Ей это ничем не грозит, зато как интересно…
***
Андрей вышел из «Zimaletto» и направился к парковке. Около машины его уже ждал Роман. Рядом с ним – царственная Анжелика и еще две модели.
– Ну что, решили, куда едем?! – поинтересовался Жданов.
– Едем ужинать, а потом…
– А потом разберемся! – добавила Анжелика.
Намечался очень неплохой вечерок. Кто сказал, что скорая свадьба является помехой нормальной, полноценной жизни?! Если он не хочет расстраивать Киру – надо сделать так, чтобы она ни о чем не узнала!
– А вот и наш будущий президент!!! – донесся сзади голос.
Андрей резко обернулся, улыбка слетела с его лица. В темноте, на фоне колонны здания, стоял Александр Воропаев, брат Киры: его почти не было видно, только мерцали злые, темные глаза.
–… Как всегда, развлекаешься в отсутствие своей суженой…
Жданов с сарказмом ответил:
– Я тоже рад тебя видеть. Девочки, осторожней, он ядовит и очень опасен.
– Не остри, ты не в форме, – небрежно заметил Александр. – К тому же теперь это тебя не спасет. Можешь забыть о моей сестре. А заодно и о президентском кресле. Недолго музыка играла.
Андрей обернулся к Роману и девушкам. На лице его читался едва сдерживаемый гнев:
– Поезжайте без меня.
– Надо же, он одумался! Поздно, старичок. Я не позволю тебе использовать Киру, – Александр усмехнулся, провожая взглядом смутившегося Рому и моделей.
Девушки быстро разместились в автомобиле, Роман поспешно сел за руль, машина резко сорвалась с места и смешалась с потоком на проспекте. Здесь, на парковке, под низко нависшей крышей, поддерживаемой толстыми колонами, было темно и очень пустынно. Жданов и Воропаев оказались один на один, и каждый был уверен, что драки не миновать.
С лица Александра сбежала саркастическая улыбка, и он высокомерно заявил:
– Я хочу, чтобы ты прекратил морочить моей сестре голову. Оставь Киру, и может быть, я оставлю тебя в покое.
– А ее мнение тебя не интересует? – поинтересовался Андрей.
– Она не дура, и сама все поймет. Ты не удержишь Киру, потому что обманываешь ее; и разоришь «Zimaletto», потому что обманываешь себя. Ты не способен руководить компанией!
Воропаев гневно уставился на Андрея. С тех пор как погибли их родители, чувство ответственности за сестер не покидало его. Холодный и расчетливый в бизнесе, в семейных вопросах он превращался в заботливого и любящего брата. Александр тщательно скрывал – или просто не умел выражать – свои чувства за внешним безразличием и иронией. Но восполнял этот недостаток душевного тепла конкретными делами и правильными, как ему казалось, действиями. Он был единственным мужчиной в семье, и потому даже судьба самой старшей и вполне устроившейся в жизни сестры волновала его. Что же касается Киры, младшей сестренки, то она была для него важнее всего… Возможно, даже важнее «Zimaletto»…
– Тебе это цыганка нагадала? – усмехнулся Жданов, и тоже стал серьезен.– Не лезь в мою жизнь. Тебя не касается…
–… испорченная жизнь сестры? Или то, что ты развалишь «Zimaletto»?! – Саша явно издевался.
– Хватит. Есть занятия приятнее, чем слушать твой бред!
Он не видел, как на пороге «Zimaletto» появилась Катя. Как она остановилась, с удивлением глядя на них, двух молодых людей, застывших друг против друга с перекошенными от ненависти лицами.
Она успела испугаться – наверняка крови не миновать! – но Андрей, пробормотав что-то в адрес соперника, сел в свою машину, резко хлопнул дверцей и укатил.
К остановке подъехал троллейбус, и Катя едва успела в него вскочить. Прихрамывая, прошла по полупустому салону, села у окошка, поморщилась – ушибленная нога болела.
Да, дань во всех отношениях закончился плохо. Она постыдно упала на показе, чуть-чуть его не испортив, окончательно поссорилась с Милко, который ее и так терпеть не может. Теперь вот и Андрей поругался с Александром.…Все плохо…
Она увидела в стекле свое отражение. Вокруг – такие же уставшие за день пассажиры. Никто не обращал на нее внимания, люди смотрели в окна, за ними мелькали разноцветные огни ночного города.
А перед Катиными глазами – темный подиум, яркие лучи прожекторов, ослепляя, бьют прямо в глаза и сквозь прищуренные веки она видит Андрея. На лице его – удивление, потом – отвращение… «Андрей Павлович!» – Она спешит к нему, а из-за кулисы шипит Милко: «Назад, назад!» Почему она не послушалась?! Андрей жестикулирует, а окончательно растерявшаяся Катя с грохотом падает с подиума. В ушах ревет хохот зрителей…
– Чистая комедия! – воскликнул один из пассажиров троллейбуса.
Катя вздрогнула, вынырнула из своих переживаний, оглянулась,… двое мужчин на задней площадке громко смеялись,… Может, над ней?
Какое счастье, что до дома – всего ничего: несколько остановок. А дома…дома можно будет не прятать голову в плечи, страшась противного смеха за спиной.
– Слава Богу, мы уж заждались! Без тебя ужинать не садимся, – мама озабоченно оглядела усталую, поникшую Катю. – Ты скажи там – нельзя так бессовестно людей эксплуатировать.
– Сначала всегда тяжело, – авторитетно пояснил Валерий Сергеевич. – Весь первый год. Зато потом – как по маслу, до самого дембеля.
– Валер, какой дембель? – строго одернула его жена. – Хватит, а то, как в казарме живем! Ой, не дело, чтоб девочка в такое время по городу одна шла. Ведь престать могут.