– Я им пристану! Я им так пристану! – Катин отец грозно погрозил в пространство кулаком. – Пусть только попробуют, уроды…я им приставалки-то по отрываю!
– Катенька! Почему ты хромаешь? – встревожилась мама, заметив Катину хромоту. – Что случилось?
Валерий Сергеевич тоже разволновался, вскочил со стула:
– Тебя кто-то ударил?!
– Ничего страшного, не волнуйтесь, просто поскользнулась, – она вымыла руки и села за стол. – Завтра пройдет.
Хорошие у нее родители: всегда, в любой ситуации, они готовы защитить свою дочку, утишить ее. Кате стало легче от их живого участия. Тяжелый день начал отодвигаться на задний план.
– Надо будет достать твои старые кроссовки, – озабоченно предложила Елена Александровна. – Вид у них конечно, не бог весть, зато подошва резиновая.
Катя грустно усмехнулась:
– Как обычно. Все на шпильках, а Катя Пушкарева в старых кроссовках. Ладно, зато и вправду никто не пристанет.
Родители не обратили внимания на ее странный тон. Не прекращая расспросы, отец принялся за ужин. Все его интересовало: обстановка в компании, люди, обязанности дочери. Она отвечала неохотно. Сейчас важно было одно – не запутаться.…Ведь Валерий Сергеевич по-прежнему был уверен, что она – помощник президента компании. И, кроме того Катя не хотела, чтобы родители о сегодняшнем позорном падении…
– Я со всеми еще не успела познакомиться…
– Это напрасно. Личный состав нужно изучить как можно раньше! – заговорщицки подмигнул Валерий Сергеевич.
Катя кивнула:
– Я обязательно всех запомню, просто мой кабинет далеко от остальных помещений и поэтому…
Отец даже опустил ложку от неожиданного известия:
– У тебя свой кабинет?!
Каморка. Не стоило раскрывать ему подробности, конечно. Катя неопределенно пожала плечами, низко склонившись над тарелкой. А Валерий Сергеевич не скрывал своего восторга и удивления:
– Мать! Ты слышала? Нашей дочери уже выделили отдельный кабинет. Вот что значит служить при штабе!
Елена Александровна заботливо наклонилась к Кате:
– Ты ешь, дочка. А я знала! Не зря мне сегодня кувшин с молоком приснился.
– Причем здесь кувшин? – удивился Валерий Сергеевич.
– Как это причем? Ты что не понимаешь? Он же полный был. Все указывает на отдельный кабинет!
Отец по-деловому спросил:
– Большой кувшин?
– Литра на четыре, а что?
– Катюш, а кабинет у тебя большой?
– Метров двадцать, – польстила каморке Катя.
– Вот! – Валерий хлопнул рукой по столу. – Не сходится у тебя мать, не сходится. Плохой из тебя разведчик.
– Пристал, математик. Не могли же они Катеньку сразу в ангар посадить? – с досадой возразила Елена Александровна.
Улыбнувшись, Катя вспомнила свой кабинет:
– Нет, конечно…
– Все дело в фамилии, – отец завел свою любимую пластинку.– Они сразу поняли, что Катя – человек надежный. Такая масть. Ничего с этим не поделаешь! Надо же! Первый день – и уже свой кабинет. А?!
Какие они все-таки наивные! Катя с любовью посмотрела на родителей. Разве можно таких огорчать? Но видели бы они тот кабинет…
Глава 12
Открыв дверцы рабочего шкафа, Катя едва поймала выпавшую с верхней полки папку. Раскидала по полкам подготовленные документы, прибрала бумаги на столе. Кабинет Жданова пока что оставался пуст. Зато в приемной его ждали посетители. Они провожали Катю насмешливыми взглядами. «Ну вот, все уже знают про мой глупый выход на подиум!» – подумала она. Проходя мимо, Катя отчетливо расслышала:
– Та самая. Которая вчера грохнулась.
Ее лицо залила краска стыда. Она не могла поднять взгляд от пола. Кругом лица, лица, лица.… На одних – насмешка, на других – жалость, на третьих – сочувствие.… Только ей от этого не легче. Всем хотелось разглядеть ее, чужую, непонятную, в длинной несуразной юбке, круглых очках и старых зеленых кроссовках с длинными шнурками – словно упавшую с иной планеты. Под этими взглядами Катя ссутулилась сильнее, чем обычно. Ей бы только миновать коридор…
Даже у солидного, пожилого мужчины, ожидающего у ресепшин, и то кривилась улыбка от еле сдерживаемого смеха. Заметив промелькнувшую фигуру новенькой, Мария отвлеклась от общения с посетителем и поглядела вслед Кате с искренним сочувствием. Вздохнула:
– Бедняга! Вляпалась в мир высокой моды по самое не хочу…
Сзади к Маше подкрался молодой парень с самодовольной физиономией, одетый в джинсы и футболку. Навис у нее над плечом, провожая Пушкареву оценивающим взглядом. Заключил уверенно:
– Без шансов. В нашем аквариуме с пираньями такая быстро утонет. Или сожрут ее.
– Ой, какой искушенный и закаленный наш курьер Федя! – пропела, Мария, не оглядываясь.
– Почему курьер? – обиделся Федор. – Я не курьер. Я – экспедитор!
Маша вручила ему бандероль:
– На. Отнеси это в приемную – и пулей назад. Поедешь на Фрунзенскую, заберешь свежие номера журналов, – она снисходительно усмехнулась. – Экспедиция!
– Р – р – р!!! – неожиданно зарычал Федор и грозно склонился над Машей, шутливо пытаясь ее укусить.
– Федя, что же ты делаешь-то, а?!! – возмутилась Мария и отмахнулась от него, словно от назойливой мухи. Едва он появился в компании, так и крутиться вокруг нее, да только разве нужен ей такой ухажер?! Бестолковый, да еще курьер!
Экспедитор схватил бандероль и исчез. Перед дверью в приемную остановился, постучал, принял, насколько это возможно, солидный вид. Но все старания оказались напрасны: приемная Жданова была пуста. Красавица Вика не появлялась здесь со вчерашнего вечера. Федор оставил бандероль на видном месте и собрался уже уходить, когда заметил в кабинете Андрея Павловича стильный пиджак – тот самый, в котором Жданов вчера присутствовал на показе. Прислушался – кажется, никого нет. Ни в кабинете, ни в каморке. Почему бы не примерить, если очень хочется? Федя прокрался в кабинет, надел пиджак поверх футболки, глянул в зеркало и остался, собой доволен. Он вертелся перед зеркалом то так, то этак, принимал расслабленные позы, выдвигал вперед нижнюю челюсть, корчил себе страшные рожи.
– Ты – че – о – о – о? – гнусаво обратился он к своему отражению. Схватил телефонную трубку: – Я вот говорю – трансфер не пройдет. Без моего разрешения в этой оффшорной зоне даже собаки не гавкают, – он задумался. – То есть не лают…
Прошелся по кабинету, остановился около стенда с фотографиями моделей. Подмигнул им:
– Девчонки! А че отвисаем-то, а?!! А меня совершенно свободный вечерок, может, прошвырнемся?
В коридоре послышались шаги. Федя моментально замолчал и скинул пиджак, небрежно бросив его на прежнее место и запоздало соображая, что выйти из кабинета Жданова уже не успеет. В приемную вошла Катя.
– А, это ты? – Он облегченно вздохнул. – Пушкарева, кажется? Верно? – уселся на подоконник.
– Пушкарева. А вы?..
– А я Федор. Федор Михайлович. Не слышала?
– Вообще слышала, – слегка улыбнулась Катя. – Читала… не о вас, конечно, простите. – Она вдруг смутилась: что за человек – не ясно, и как отреагирует на эту литературную шутку – тоже не понятно. А вдруг обидится?
– Напрасно. Федор Михайлович у нас один. Значит, ты не торопишься быть в курсе текущих дел?
– Я здесь только второй день…
– Но уже успела прославиться. Лично мне доложили еще вчера.… И…
У Кати втянулась лицо. Она смотрела на Федю так, словно он приговор ей зачитывал.
– Я ждал тебя здесь, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие.
– К нам едет ревизор? – робко осведомилась Катя. «Господи, да что ж меня все в литературу сегодня клонит!»
– Ты пошути мне, пошути! – Войдя в роль, Федор упал в кресло и откинулся на спинку, заложив руки за голову. – Ты, Пушкарева превзошла всех!
Катя застыла на месте. Что же теперь будет?!
– Устроить из такого важного показа балаган… Ты где училась – то? В цирковом?
Катя, не сводя с него взгляд, потерянно проборматала:
– Почему же… МГУ, экономический факультет.
– Смотри – ка, и там клоунов готовить начали, – изумился Федя. – Эх, Пушкарева…
В кабинет решительно влетела Маша. Накинулась на Федю, мигом потерявшего весь свой начальственный лоск:
– Федька, мне что, делать больше нечего, только за тобой бегать?!
– А я что? А я ниче…
Маша хлопнула его папкой по голове. А потом – еще раз. И еще. Бросив последний строгий взгляд на Катю, Федор прикрыл голову руками и выскочил в коридор.
– Нет, ты видела, а?! – запыхавшаяся Маша кипела от возмущения. – Экспедитор – эвакуатор!!!