Встать помешал спавший сзади Норгейт, хотя я точно помню, что засыпала вдали от него.
Ну никакого уважения к личному пространству.
Я мысленно выругалась, а Норгейт что-то пробормотал во сне и еще сильнее прижал меня к себе.
Судя по мурашкам на руке, он тоже промерз до костей. Хорошо хоть лежать в одной больничной палате нам не грозит. Его наверняка отправят в какой-нибудь дорогой санаторий, с кучей медперсонала и Голди во главе.
При мысли о Голди я почувствовала какое-то неприятное шевеление животе и поморщилась.
Наверное, совесть проснулась из-за того, что целовалась с ее женихом.
Уверив себя, что все обстоит именно так, я попыталась выползти из-под руки Нордгейта.
Гул все нарастал, уже не только воздух, но и земля стали вибрировать, и я удивленно вскинула голову. Даже Нордгейт, кажется, пробудился от твердокаменного сна и, протирая глаза, тоже уставился на небо.
Прямо над нами, слегка покачиваясь, завис вертолет… а в открытой двери виднелось бледное лицо Голди.
Не знаю, как я не провалилась сквозь землю, но инстинктивно, стараясь укрыться, потянула к себе угол платья. Разумеется, безуспешно.
Осторожно вытащив из-под меня руку, Нордгейт вскочил и начал подавать знаки, чтобы спускались.
Я успела подобрать то, что осталось от платья, готовясь, наконец-то свалить с проклятого острова, а когда посмотрела на вертолет, то покрылась холодным потом. Он и не думал приземляться, а вместо этого сбросил комок спутанных ремней.
— Иди сюда!
Нордгейту пришлось кричать, чтобы быть услышанным, но, застыв от страха, я все равно не двинулась с места. Тогда он схватил меня за руку и чуть не волоком подтащил к покачивающимся ремням.
Я жутко боялась высоты и, наверное, только из-за оцепенения не брыкалась и не вопила во все горло, а Нордгейту удалось застегнуть на мне все крепления.
Проверив все еще раз и убедившись в надежности, он сделал знак, что можно поднимать, а я крепко зажмурилась и стиснула зубы, чтобы не завизжать.
Земля ушла из-под ног, желудок сразу подскочил к горлу, от свиста ветра перехватило дыхание, но все очень быстро кончилось.
Когда рискнула открыть глаза, я уже сидела завернутая в теплое одеяло, а Голди держала передо мной чашку горячего чая.
— Спасибо, — голос звучал очень сипло, а в горле противно щипало. Кажется, без простуды не обойтись. Я осторожно отхлебнула, стараясь не встречаться с голубыми глазами Голди. Что говорить, мне было безумно стыдно от ее доброты и сопереживания, а рядом уже плюхнулся Нордгей и, потянувшись за своей чашкой, задело меня бедром.
Я чуть не вылила на себя кипяток.
Щеки пылали, и я не смела поднять на Голди глаза.
— Ты мое спасение, — Нордгейт чмокнул Голди в щеку, я вздрогнула и снова почувствовала в животе неприятное шевеление. Разумеется, от высоты и болтанки вертолета. — Я промерз, кажется, до костей, — он обхватил кружку обеими ладонями, осторожно отхлебнул и блаженно закатил глаза, а я невольно задержала взгляд на влажно поблескивающих губах.
Заметив, что Голди наблюдает за мной, поспешно отвернулась и уткнулась в свою кружку.
— Вы не простыли? — Голди озабоченно приложила ладонь ко лбу Нордгейта. — Боже, я так перепугалась, когда перестала вас видеть, и капитан сказал, что не можем вернуться без риска пробить дно. Ты не представляешь, какой я скандал устроила, но он был неумолим. Я надеялась только на одно, что вас вытащили скутеристы. Ты их видел?
Нордгейт бросил на меня короткий взгляд, и его скулы обозначились резче.
— Нет, — мотнул он головой. — Видимо, испугались надвигающегося шторма, — и снова долгий задумчивый взгляд на меня.
Уж не полагает ли, что я сама все это устроила, а на скутерах были мои сообщники?
Глава 52. Эмилия. Взвращение
— Как же вы выбрались на этот остров? Я боялась, что больше никогда тебя не увижу, — Голди прижалась к Нордгейту все телом.
— Ты недооцениваешь меня, — слегка натянуто хмыкнул он и, коротко глянув на меня, осторожно освободился. — Я практически вырос на воде и прекрасно знаю эти острова.
— Да, конечно… — протянула Голди, а потом, словно бы решившись, посмотрела ему в глаза. — Но почему вы в таком виде?
— Мы… ну… промокли, — попыталась я объяснить и при этом мечтала провалиться сквозь вибрирующий пол.
— Ночью в мокрой одежде мы бы заработали пневмонию, — бесстрастно ответил Нордгейт. Неужели совесть его совсем не мучает? Я не смела взглянуть в добрые и искренние глаза Голди. — К тому же, кораллы неплохо над нами поработали, пришлось перевязывать ссадины, так я лишился сорочки, — укутанный одеялом, он умудрился пожать плечами. Вроде как, не стоит обращать внимание, что, прилетев на остров, Голди застала нас почти голыми, да еще и в обнимку. Не знаю, как бы реагировала, окажись я на ее месте, но выдержке Голди можно было только позавидовать. Наверное, именно такой и должна быть настоящая первая леди.
— Ох! — воскликнула она. — Вы порезались о кораллы? Необходимо дезинфицировать все раны, иначе начнется воспаление! — и сразу же полезла искать аптечку. — Ну-ка, показывай, где у тебя ссадины, — вскрыв спиртовые салфетки, строго посмотрела на меня.
Всю дорогу до суши Голди хлопотала над нами, протирая порезы сначала у меня, а затем у жениха и бормотала под нос, как же нам повезло, что на острове оказалась пресная вода, и мы промыли раны. Я то краснела, то бледнела, вспоминая, как Норгейт меня отмывал и свои невольные чувства.
Скорее бы уже прилетели! И больше никогда не видеть их красивые лица и не чувствовать себя третей лишней.
Соприкосновение с землей известило о себе мягким толчком, и у меня опять желудок подскочил к горлу. Как же хочется, поскорее лечь и накрыться с головой одеялом. Почти бессонная ночь и пережитый шок давали о себе знать, нервное напряжение спадало, и меня накрыло откатом. Глаза закрывались сами собой.
К вертолету бежала целая толпа встречающих. Хоть и понимала, что напрасно, но я очень надеялась увидеть среди них Адама. Чуда не случилось.
Перехватив мой взгляд, Нордгейт тоже внимательно всматривался в толпу, а потом едва заметно покачал головой.
Группа встречающих в основном состояла из молодых людей возраста Нордгейта, как я поняла, участников регаты, его мамы и суровых мужчин в черном.
Ребята подбежали первыми, даже не дождались, пока остановится винт, и помогли Нордгейту спустится. Он вышел все так же кутаясь в плед, но все же галантно помог спуститься Голди. После нее очередь дошла и до меня.
Я замешкалась, примериваясь как бы удачнее встать на ненадежную лестницу, но Нордгейт просто сгреб меня в охапку и поставил уже на колкую траву.
Наконец подошла и его мама. Видимо, опасаясь испортить элегантную прическу, она дожидалась, когда стихнет поднятый винтом ветер.
Холодный, с оттенком неприязни взгляд скользнул ко мне и обратился к сыну.
— Милый, как же ты меня напугал!
Она прижалась к нему всем телом, а я в очередной раз удивилась насколько же они похожи. Наверное, в молодости она была сногсшибательной красавицей, да и сейчас сохранила достоинство и стать.
— Пойдем скорее. Тебя надо показать врачу. Вам обоим хорошенько поесть и выспаться. Разве можно так собой рисковать!
Взмах холеной руки, и, проталкиваясь сквозь сгрудившихся парней, к нам приблизилась сверкающая на солнце машина.
— Мия, садись, — открыв дверь, распорядился Нордгейт.
— Дорогой, мне кажется, что это лишнее, — холодно возразила его мама.
Если Голди была сама отзывчивость, то холодности миссис Нордгейт хватило бы на двоих, и даже и излишком. Сыну было в кого пойти.
— Мама, мы не можем оставить ее здесь в таком виде, — возразил он.
Миссис Нордгейт осмотрела меня с головы до ног, будто в первый раз увидела, и пренебрежительно скривила губы.
— Разве ее некому забрать? Милая, у тебя есть родные? Позвони им, пусть за тобой приедут.
При упоминании о родне, в горле привычно встал тугой комок, и я часто-часто заморгала в попытке сдержать слезы. Был, конечно, Адам, но, раз уж он не пришел встретить, так тому и быть. Не хотелось показываться ему в таком виде.
— А до тех пор, пока приедут родственники, она будет стоять здесь босиком и в одном покрывале? — возмутился Нордгейт и повернулся ко мне. — Не дури, садись, — он уже протянул руку, чтобы снова схватить меня, но, поймав взгляд Голди, я неуклюже плюхнулась на мягкое сиденье.