Лана Мур - (Не)случайная для принца

Прямая, как стрела, дорога привела нас к вилле, где снова встретили рассредоточенных по периметру охранников, а воду патрулировали катера.

Да уж, Грег серьезно отнесся к безопасности наследника.

У входа нас встретил темнокожий мужчина. Предупредительно открыл дверь автомобиля и дожидался пока Рэн выйдет. Не сомневаюсь, что его прошлое, настоящее и даже будущее Грег разузнал самым тщательным образом.

— Стол накрыт во внутреннем дворе у бассейна, — с поклоном сообщил мужчина.

— Спасибо, но думаю, что мисс Эмилия сначала захочет принять ванну. Мне тоже не помешает переодеться.

Я с благодарностью посмотрела на Рэна. Больше всего хотелось сейчас смыть всю мерзость, что осела на мне в доме Брендонов.

— Разумеется, — мужчина не повел бровью. — Распорядиться приготовить ванну?

— Думаю, мы справимся сами. Верно?

Рэн так красноречиво на меня посмотрел, и это «мы»… Я чувствовала, как у меня пылают щеки, но при этом холодеют руки.

В памяти сразу всплыл Адам, его липкие взгляды, гадливость от прикосновений, вечные побои, и не смогла сдержать дрожь. Но ведь это Рэн, а не Адам. Смогу ли забыть все, что со мной произошло?

— Мы справимся, — подтвердил Рэн и обнял меня за плечи.

Я оцепенела, напряглась, невольно ожидая, что сейчас придет боль.

Но она не пришла, и я понемногу начала расслабляться.

По-прежнему придерживая меня за плечи, Рэн пересек светлую и просторную гостиную, с потолком, сделанным из какого-то прозрачного материалы, прошел по застеленному мягким ковром коридору. Поворот, еще один, Рэн толкнул массивную дверь, и мы оказались в комнате, планировкой очень напоминающую квартиру Рэна, только без второго этажа.

Посадив меня на диван цвета слоновой кости, он подошел к широкому окну, и яркая, до рези в глазах, синева океана скрылась за плотной шторой.

— Ну вот, теперь никто нас не увидит, — удовлетворенно сказал Рэн.

Он подошел к углублению, чем-то напоминающему эркер, и к своему удивлению я увидела там большую ванну.

Рэн что-то нажал, повернул, и она начала наполняться водой.

Все еще не трогая меня и позволив сидеть и молча наблюдать за собой, Рэн подошел к стене, оказавшейся встроенным шкафом.

— Ви помогла собрать для тебя немного одежды, — пояснил он, достав стопку одежды. — Мне показалось, что тебе не захочется оставаться в этом, — кивнул на мои лохмотья.

— Ты… — скрывая нервозность, я засунула ладони под себя. — Ты останешься здесь?

Спина Рэна окаменела, и даже под брюками было видно, как напряглись ноги и ягодицы.

— Если я тебя смущаю, то уйду, — он медленно повернулся, и положил вещи на подлокотник дивана. Снова вернулся к шкафу и достал аккуратно сложенное полотенце. — Мне уйти?

Что я могла сказать?

С ним я чувствовала себя в безопасности, но в то же время прикосновения вызывали страх и оторопь. Я не желала отпускать Рэна, хотелось быть ближе к нему, стереть из памяти и с тела гадкие прикосновения Адама, но могла ли просить его об этом? Могла ли рассчитывать на терпение? Зачем ему возиться со мной, к тому же почти полностью покрытой синяками?

— Тебе лучше уйти, — я не могла смотреть на него и отвела глаза.

Какое-то время он оставался на месте, потом пошел, но не к двери, а ко мне.

Приблизившись почти вплотную, присел и осторожно высвободил мои ладони.

— Не бойся меня. Я сдержу слово, но ты точно уверена, что хочешь этого? Пойми правильно. У тебя психотравма, и мне просто страшно оставлять тебя одну.

— Я не утоплюсь и не вскрою себе вены, если ты об этом, — слабо улыбнулась я. — Но мне стыдно. Мне безумно стыдно, — я закрыла лицо руками.

— Это не тебе надо стыдиться, а им.

Лимон и мята.

Теплые ладони гладили меня по плечам, снимая напряжение и изорванный топ. По спине, — расслабляя мышцы и успокаивая напряженные нервы.

Рэн не дрогнул, только сдавленно выдохнул, когда увидел мое разрисованное синяками тело, и продолжил осторожно раздевать.

Вскоре шорты присоединились к валяющемуся у ног топу, а меня подхватили на руки.

— Все будет хорошо. Я не сделаю тебе больно, — его теплое дыхание ласкало шею и успокаивало. — Ты в безопасности.

В его руках я чувствовала, что так оно и есть, но вода и тугая пена уже раскрывали мне объятия, а Рэн ослаблял свои.

— Нет! — изо всех сил вцепилась ему в шею. — Не отпускай меня. Не оставляй. Я не выдержу.

Меня снова начало трясти и, казалось, что вот-вот сорвусь в истерику.

— Дай мне минуту, — попросил Рэн, осторожно расцепляя мои руки на своей шее.

Сдерживая подступающую панику, я закусила губу и наблюдала, как Рэн торопливо избавляется от одежды.

— Ты мне доверяешь? — поймав мой взгляд, спросил Рэн.

Я видела, что он тоже не уверен в правильности того, что делает. Нервничает, но старается этого не показывать, и, как ни странно, это помогло мне немного расслабиться.

Если поскорее хочу забыть все, что произошло в доме Адама, то должна довериться. И, кивнув, я сосредоточилась на Рэне.

Высокий, стройный, гибкий, как античные статуи на репродукциях в учебниках по искусствоведению.

Я скользила взглядом по каждой выступающей мышце, каждой дорожке вен, каждой гладкой впадинке.

— Ты тоже очень мне нравишься, — улыбнувшись, заметил он, а я смутилась и принялась изучать пузырьки пены.

Тихие шаги.

Вода в ванне всколыхнулась и плеснула в подмышки. Когда подняла глаза, то Рэн уже сидел напротив, а хлопья пены осели у него глянцевой от воды груди.

Рэн наклонился, и пена поднялась к подбородку. Сначала я наблюдала, не понимая, что он делает, но вскоре почувствовала прикосновение к ступне и вздрогнула.

— Доверься мне, — шепнул Рэн.

Его низкий голос, как чувственная ласка, которой нельзя не поддаться, и я, расслабляясь, откинула голову на бортик.

Рэн осторожно поднял мою ногу, и стал поглаживать ступню, потом бережно разминать, начиная с кончиков пальцев.

Удовольствие, тонкое, деликатное, оно словно исподволь дотрагивалось осторожными касаниями и пробиралось выше по ноге, расслабляя мышцы и успокаивая натянутые нервы.

Рэн нажимал на какие-то одному ему известные точки на ступне, и я плыла. Мышцы размякли и отказывались повиноваться. Когда же Рэн взялся за другую ногу, то бедра, совсем ослабев, раскрылись сами собой, а вместе с дыханием из груди вырывались тихие стоны наслаждения.

Сильные пальцы скользнули вверх по лодыжкам, и слегка сжали.

Слабый ток побежал по бедрам, животу, и я глубоко вздохнула.

Рэн ненадолго остановился, продолжая мягко массировать икры, и, когда я престала стискивать бортики ванны, двинулся дальше.

Осторожно, стараясь не испугать, поглаживал внутреннюю часть бедер, и они расходились еще сильнее.

Рэн не спешил, позволяя мне прочувствовать всю прелесть нежности и неторопливости.

Он продолжал ласки, терпеливо дожидаясь, пока я окончательно не разомлею от неги и сама не потребую большего. Только получив мое не совсем молчаливое согласие, притянул ближе и усадил себе на бедра.

Почувствовав его желание, я испуганно замерла. В памяти снова мелькнуло искаженное лицо Адама, но почти сразу же исчезло, под мучительно-неторопливыми ласками.

— Если ты не уверена, то можем прекратить, — почувствовала на шее прерывистое дыхание.

— Я уверена, — шепнула в ответ, и мир исчез.

В мягкой пене и теплой воде мы покачивались словно на облаках. Воздушно, невесомо и невыразимо восхитительно.

Крепкие бедра, сильные плечи и шея с ароматом лимона и мяты — это единственное, что связывало меня с реальностью, иначе решила бы, что сплю или уже умерла и попала в рай.

Воздуха не хватало, перед глазами кружились и вспыхивали ослепительно белые искры, живот стягивало сладкой судорогой, когда Рэн замер и крепче прижал меня к себе.

Мы исчезли, растворились, распались на атомы или… стали частью друг друга.

Первое, что стало ощутимым — это мое сердце. Оно билось с безумной скоростью и встречало точно такие же сильные частые удары.