Анна Одувалова - Не смей меня желать

– Им нужно найти виновных.

– Почему я? Ее убил какой-то озабоченный урод. Меня с ней даже рядом не было.

– Урода нет, – охранник пожимает плечами. – А ты тут. Нам нужно рассказать все твоему отцу.

– Не хочу, – дергает плечом девчонка. – Он и так слишком за меня волнуется. После этого вообще посадит дома на цепь. А мне оно надо?

– Я должен.

– Раз должен… – Ника упрямо мотает головой, – тогда мы едем развлекаться. Меня девочки звали в спа. Ты с нами.

– Я не пойду в спа, – устало отзывается Марк и прикрывает глаза. – Но буду ждать.

– Ты непробиваемый чурбан. – Ника злится, словно весь мир сошелся в этом спа.

– Ника, это не шутки. На тебя пытались повесить убийство.

– Я его не совершала. – Девчонка пожала плечами. – Поэтому не призналась бы.

– Они знают, что делают. Неизвестно, чем бы закончился допрос, если бы меня не было рядом. Поверь, такие люди умеют давить, их этому учат. Хорошо, если это просто попытка выслужиться перед одной богатой семьей в ущерб другой. А если это попытка достать твоего отца? Это не та информация, о которой я буду молчать. Она напрямую связана с твоей безопасностью.

Ника все равно дуется и демонстративно сворачивает в противоположную от дома сторону. Как только Марк начинал видеть в ней что-то человеческое, как девчонка мигом превращалась в первостатейную сучку. Впрочем, что ждать от богатой и избалованной мажорки? У нее самая большая трагедия – это сломанный ноготь, и никак не посттравматический синдром, неожиданно свалившийся на голову.

Плохо. Нет, не так. Херово. Почти, как тогда в больнице, только разве что он не проваливается в бессвязный бред. Даже давно зажившие шрамы ноют, как и плечо, которое он, похоже, выбил. Из носа снова течет кровь. Что б ее!

Интересно, что скажут подружки Ники, когда он выйдет к ним весь такой красивый, со шрамами по всему телу и с окровавленной рожей.

Ника

Признаться, ни в какое спа не хочется. Бесит Марк. А еще мне страшно. И за него в том числе. Мой охранник бледный и, кажется, еле сидит, а я просто не могу понять, что с ним происходит. Он сказал «так бывает», а я не могу понять: как так? Наверное, он считает меня последней сукой из-за того, что выполняю свою прихоть и тащу его непонятно куда. Ну и пусть! Я такая и есть. Душат слезы, но я стараюсь смотреть на дорогу, вглядываюсь в детали до боли в глазах – все лишь бы не разреветься. Еще немного и меня ждет приятная музыка, релакс, массаж, а потом зеленый чай из маленькой пиалы. Ну а после этого можно и домой, когда нервы перестанут дрожать натянутой струной.

Про девчонок я наврала. Никто никуда меня не звал. Я вообще не знала, сколько проторчу у ментов, поэтому и не строила никаких планов на день. Идея пришла спонтанно.

Мы уезжаем практически за город, в уютный тихий район почти у самого моря. Салон располагается в старинном здании в окружении сосновой рощи. Здесь нет туристов, суеты и шума, только уединение и комфорт. Я люблю сбегать сюда тогда, когда никого не хочется видеть. Одна, иногда с парой подруг, но ни разу с мужчиной.

Сама мысль об этом заставляет обеспокоенно ерзать на сидении. Там выдают халаты, можно заказать раздельные кабинеты, но я почему-то хочу лежать с ним на соседних столах. Хочу увидеть еще раз сильное поджарое тело. И срать на шрамы! Они лишь чуть портят картину.

Марк угрюм, на меня старается не смотреть и иногда морщится, как от боли. Я паркуюсь и решительно выхожу, скомандовав:

– Пошли.

Знаю, что умею быть невыносимой. Но мне кажется, так упорно отказываться от того, за что люди отваливают нехилые такие суммы денег, просто глупо. Неужели сложно просто сказать «хорошо» и составить мне компанию? В чем проблема? Я не понимаю, он не говорит, поэтому нашла коса на камень.

– Не получится, Ника, – тихо говорит Марк и упрямо сжимает зубы, так что на щеках ходят желваки.

Вот что за противный и упрямый экземпляр!

– Очень даже получится. – Я скрещиваю руки на груди. – Если тебя вдруг стали беспокоить шрамы, то я их уже видела. Пережила. Мне нужно прийти в себя. Массаж, приятная музычка и ароматерапия – лучший выход.

– Для тебя, – не сдается Марк. – Я подожду тебя здесь.

– В холле. – Я делаю вид, что уступила. – Там мягкие диваны, уютно и подают чай.

Парень думает, но потом покорно кивает и тяжело выбирается из машины. Я больше на него не смотрю, а, пританцовывая, направляюсь в сторону входной двери.

Победа у меня в руках. Я выиграла тогда, когда он уступил и вылез из машины. К счастью, сам Марк пока этого не понимает. Я привыкла добиваться своего и уж точно ничьи капризы или глупое стеснение не в силах разрушить мои планы.

Миновав охранников возле массивной двери, мы попадаем в совершенно другой мир, где царит умиротворение, спокойствие и легкие цветочные ароматы. Тут светло и уютно, обувь следует оставить на входе и в святая святых заходить босиком. Ступни утопают в шелковом ворсистом ковре. Очень приятном и мягком.

Нас уже ждут в холле две миниатюрные черноволосые девушки в белых одеяниях. Мягкие туники с высоким воротом и узкими рукавами и летящие свободные штаны. Несмотря на кажущуюся хрупкость, силе их рук может позавидовать любой мужик. Их маленькие ладошки творят чудеса с уставшим телом, зажатой спиной и головой, полной дурных мыслей. Поговаривают, мужчинам предлагают более широкий спектр услуг, да и некоторым женщинам тоже. Но когда я еду на массаж, я хочу исключительно массаж. Поэтому подтверждения слухам у меня нет. И, надеюсь, не появится.

Интересно, Марку понадобятся дополнительные услуги? Впрочем, во мне просыпается собственница. Будет один зал, два стола и никаких дополнительных услуг.

– Вы вдвоем? – хрустальным голосом спрашивает девушка, которая только что поприветствовала нас вежливым поклоном.

– Да.

– Нет, – синхронно отвечаем мы.

– Молодой человек со мной, – Я величественно киваю и, злобно прищурившись, бросаю на Марка упрямый взгляд. Нет уж, этот раунд останется за мной.

Парень сжимает зубы и явно желает возразить, но приветствующая нас девушка семенит в сторону комнат для переодевания. Я двигаюсь за ней, не спуская с Марка подозрительного взгляда. С другой стороны, ну не сбежит же он от меня?

Уже даже здесь, в холле, играет ненавязчивая мелодия. Салон имеет несколько входов, это сделано для того, чтобы клиенты по возможности не пересекались друг с другом. Гармонию и покой ничего не должно нарушать.

– Ваши комнаты для переодевания. Там вы найдете полотенца, халаты и тапочки, – говорит черноволосая массажистка и снова опускает глаза в пол. Так у них принято.

– Понятно. – Я киваю, и она убегает. Моя дверь находится по правую руку, а дверь Марка по левую. Я разворачиваюсь, чтобы отправиться к себе и совсем не жду, что мой охранник подтолкнет меня между лопаток и ввалится следом за мной.

– Ты что творишь? – возмущаюсь я, с шумом выдохнув и разворачиваясь. Марк совсем рядом, а в светлых глазах плещется ярость.

– Ты не понимаешь слов, да? – шипит он.

Ого, а охранник, кажется, зол. Кто бы мог подумать! А это даже кажется интересным! И, пожалуй, соблазнительным!

– Нет, это ты не понимаешь слов. Если я сказала массаж на двоих, значит, ты идешь и релаксируешь! Точка. Не убудет.

– Понимаешь ли, Ника… – Под носом парня снова появляется кровь. – Очень сложно наслаждаться спа, когда ты выглядишь и чувствуешь себя так… погано. Но если хочешь, я закапаю кровью их белоснежные простыни. Лишь бы ты была рада.

– Тебе совсем плохо? – бормочу я, чувствуя себя последней скотиной.

– Я говорил, такое бывает. Нечасто.

– Поняла, – Я примирительно поднимаю руки вверх. – Массаж на сегодня отменяется. Домой?

– Домой, – не раздумывая отвечает телохранитель, а я проглатываю рвущиеся наружу возражения. Довозражалась уже сегодня.

– Только, Марк…

Парень вздрагивает, по-моему, я впервые называю его по имени.

– В следующий раз говори, если у тебя сложности. Я не обладаю телепатическими способностями.

– В следующий раз просто учитывай: если я говорю «нет», значит, это действительно невозможно, – парирует он, а я снова злюсь.

Марк

Голова кружится и во рту ощущается металлический привкус крови, поэтому Марк почти не чувствует унижения в момент, когда просит у Ники пощады и ловит жалость в ее огромных глазах. Зато можно отдохнуть. Ника поворачивается и тихо говорит: