***
И снова время потянулось какой– то удушающе медленной вереницей. Как быстро оно обычно летело, когда Влада была занята написанием очередной статьи или интересным делом, как тяжело было прозябать вот так, предоставленной только своим мыслям. Это в буквальном смысле пожирало ее изнутри. В каком же дурацком положении она оказалась! Самое обидное, что ей так и не удалось узнать, в курсе ли власти о ее местонахождении или хотя бы о том, что она пленница Карима Диба. Отдаться ему добровольно, сдаться на его власть – как это возмутительно и унизительно. Наверное, этот путь был бы самым простым, самым удобным.
Карим относился к той примитивной в отношении женщин категории мужчин, которые с легкостью бы изменили свое отношение к ней, будь она посговорчивее. В нем не было ни беспричинной ненависти, ни скрытой подлости… Как это ни казалось смешным, но Влада понимала, что ни столкнись она с этой ситуацией лично, а увидя ее, скажем, в фильме, мысленно она полагала бы правильным для героини отдаться на его волю, плыть по течению…Он был красивым, он был сексуальным, он был притягательным… Но стоило ей только вспомнить этот торжествующий, прожигающий взгляд, пронизанный похотью, ее гордыню передергивало…Искать утешения у своего пленителя…У своего насильника… Как вообще такие мысли могли приходить ей в голову сейчас?
Как и любая другая женщина, раньше она думала, что не сможет пережить, если ее так унизят, если ее возьмут насильно…И в первые минуты ей казалось, что дальше падать уже некуда, что вот, это и есть ее конец, дно…Жизнь остановилась и вот– вот закончится в этом мрачном туалете, над унитазом, куда она выворачивала свой желудок, а с ним, казалось, и душу…Но дни шли… Отвращение и ненависть сменились на жуткую тоску, скуку и разъедающее чувство неизвестности. В глубине души она даже ждала встречи с ним, чтобы хоть с кем– то поговорить, хоть кому– то возразить и нахамить, чтобы чувствовать, что жива и может еще высказывать свое мнение…
Странно, но где– то в глубине ее затаившейся женской сути она торжествовала, получив от него букет. Казалось, что он сломался, что он готов пересмотреть свои подходы, хотя это и было не так. Могло ли это тешить в глубине души ее самолюбие? Испытывала ли она к нему какую– то потаенную тягу…Тягу как к доминанту, как к завоевателю…Пренебрежение, презрение– однозначно, а тягу? Или же она, словно кошка, приспособилась…Человек ведь ко всему приспосабливается…Как часто мы смотрим на бездомных и думаем, что не смогли бы и минуты прожить, как они, а ведь у многих из них за плечами университеты, работа, хорошая квартира, крепкая счастливая семья…Пути Господни неисповедимы…. Природа человека такова, чтобы принимать все, что посылают… Она снова и снова задавала себе эти вопросы и сама боялась найти на них точные ответы…
А еще больше ошеломлял тот факт, что вот так, против своей воли, с сексуального насилия, начинались и продолжают начинаться браки у большинства представителей консервативного общества…Все эти женщины, смотрящие на нее свысока и не проявляющие и толики сострадания, те, кто приносил ей еду или воду в ведре для купания, ведь на самом деле проходили через это…Ведь среди бедных консервативных сирийцев просто не принято любить до брака…Это греховно и запрещено…Семейное насилие– извечный спутник многих из таких семей, разговор о чем, однако, является табу. А развод, тем более, мотивированный чувственными аспектами у женщины– позор и клеймо, достойное смерти…Безусловно, были и есть исключения, ведь любовь не знает преград, хоть и возведенных на железобетонной основе религии и традиций, но проза, судя по всему, все же преобладала над жанром поэзии в этом обремененном тяготами суровой жизни месте…
***
Вечером к ней снова постучалась Мария Павловна и принесла блюдо с бараниной и рисом.
– Это от Карима. Он просил передать тебе приятного аппетита и хороших снов.
Влада не хотела есть. Это тоже был какой– то внутренний ее протест. Протест против его действий. Сначала он пытался сломать ее физически. Теперь вот морит ее одиночеством и неизвестностью. Он ждет, что она придет к нему сама, попросит его о помощи…Он изолировал ее, чтобы приручить…
На следующее утро Влада проснулась на удивление с легкой головой. В окна бил солнечный свет, впервые за все эти грустные, пасмурные, серые дни. Она выглянула в окно и ей показалось, что все не так плохо, что у любой ситуации есть решение, есть выход. Непроизвольно она не раз думала о словах Марии Павловны… Она ведь и вправду могла обеспечить себе хотя бы выход отсюда, встретившись с ним, присмотреться к окружающим, к ситуации в целом. Может, ключи к свободе были где– то совсем близко…
Девушка все же решила встретиться с ним сегодня… Хотя опасения цены этой встречи бросали ее то в холод, то в жар…Влада пошла в ванную, зачесала волосы как можно более строго назад, сколола их пучком. Она не была настроена придавать своему внешнему виду и толики женской привлекательности, хотя Мария Павловна в свертке вернула ей косметичку из ее сумки, расческу и даже духи… Те самые духи, что подарил ей Васель накануне их первой ночи, проведенной вместе… В принесенном Марией Павловной пакете также была черная абайя– одежда, которую носили тут большинство женщин, скрывающих свое тело под темным бесформенным мешком. Она с облегчением накинула ее на себя, закрывшись на все пуговицы от шеи до пола. Под нее, однако, пришлось надеть тот самый проклятый прозрачный свитер– другой одежды попросту не было… Она оделась и приготовилась ждать прихода хоть кого– то из его окружения, с твердым настроем сообщить очередной своей посетительнице, что готова на встречу с этим деспотом.
Через часа полтора зашла Мария Павловна, держа в руках поднос с завтраком и очень удивилась, увидев Владу полностью одетой на выход. Особенно забавно смотрелся тот факт, что со стороны понимала сама Влада, что на ногах у нее были все те же сумасшедшей высоты каблуки. Когда она сидела, их было видно из– под абайи…
– Я готова,– не здороваясь, сходу заявила она.
Мария Павловна лишь фыркнула,
– Ишь ты, готова она, надо было идти, когда тебя звали. Карим сейчас занят, не думаю, что у него на тебя есть время. То же мне, цаца…
Влада кашлянула. Она была настроена твердо, возможно потому, что боялась, что если сейчас не встретится с ним, то потом уже духу не хватит. Надо было пользоваться моментом.
– Если он в доме, скажите ему, что я хочу его видеть прямо сейчас.– немного помедлив, она добавила несколько пораженческим тоном,– готова прийти туда, куда он скажет…
Мария Павловна ничего не ответила, лишь вышла за дверь. Через полчаса в комнату снова постучались. Девушка увидела услужливую русскую на пороге и поняла, что отступать уже некуда.
– Выходи,– указала она кивком головы на дверь,– он ждет тебя.
Глава 9
Они вышли вместе. Владе было так непривычно идти, перемещаться…Пребывание в той поганой закрытой комнате, казалось, полностью выбило ее из колеи. Она старалась стучать каблуками как можно тише, но они предательски отчеканивали каждый ее шаг по мраморному полу… Вместе с Марией Павловной зашли в ту самую комнату, с которой началось их с Каримом знакомство тет– а– тет. Женщина беззвучно тут же удалилась, закрыв за собой дверь, а Влада тяжело сглотнула, увидев своего пленителя, сидевшего за столом и, нахмурив брови, изучающего какие– то документы. Он не спеша поднял на нее глаза, внимательно оглядел ее и слегка улыбнулся.
– Мархабан,– сказал он, указывая на стул напротив себя,– абайя тебе к лицу.
Влада лишь кивнула, проигнорировав комплимент, и сразу села на указанное место. Глаза предательски смотрели в пол. Опять его доминирующая фигура…Оказалось, противостоять этому было гораздо сложнее.
– Как дела? –как ни в чем не бывало, спросил Карим,– твой внешний вид беспокоит меня, асфура. Ты осунулась и похудела. Совсем ничего не ешь. Разве это хорошо. Это наша вина. Так ведь не поступают с гостями….
Влада удивленно подняла на него глаза.
– С гостями?– девушка чуть не поперхнулась.
– Да, Влада, с гостями. Ты ведь моя гостья. Я не просил тебя похищать, значит ты не пленница, а гостья…
Девушка лишь фыркнула.
– Как раз наоборот! Я не гостья, а пленница. Я бесправная рабыня, кукла. Вернее, такую ты хочешь сделать из меня, но говорю тебе раз и навсегда– у тебя это не получится!– она смотрела на него теперь в открытую, не отводя глаз.