Иман Кальби - Не твоя…

Влада видела, как губы Карима белеют у нее на глазах… Она перегибала палку… Знала это, но продолжала строить свою теорию… Или она нащупала верный путь к его тайнам?

– Это все?– спросил он ее сухо.

Влада молча кивнула, наконец, положив в рот кусок хлеба. Внезапно ей страшно захотелось начать есть. Его тарелка все еще была пуста…

– Салату?– обратилась Влада к Кариму, протягивая ему блюдо с таббули.

Она сама не понимала, что этим хотела показать ему. Сбавить напряженность, осознавая, что опять влипла, или же наоборот, раздразнить его, продемонстрировав свое спокойствие.

Карим молча взял с ее руки салатницу. Они ели в полной тишине, даже не глядя друг на друга. Аппетит Влады как рукой сдуло, когда она поняла, что он так просто не спустит ей ее тираду…

– Извини, – вдруг, выпалила она, чувствуя, как загораются ее щеки,– я мало что знаю о тебе… Это лишь мои журналистские догадки…

Карим молчал, дожевывая очередной кусок мяса. Он поднял на нее тяжелый взгляд, налил себе воды, осушил стакан полностью, после чего встал из– за стола. Влада не двигалась. Она боялась любого его действия, любого его шага… От него можно было ожидать всего на свете.

Сейчас Карим стоял у нее за спиной, она чувствовала это затылком, но не решалась совершить даже малейшее движение.

Его руки легли на ее шею, погладив кожу, поднялись по волосам. Влада почувствовала, как собранные ею в пучок волосы распадаются по плечам волнами.

– Светлые волосы словно магнит для арабских мужчин,– нежно произнес он, поглаживая их и перебирая между своими пальцами, – твои имеют янтарно– золотой свет. Как мед. Он натуральный?– опять этот спокойный невозмутимый тон. Именно этот тон пугал ее больше всего.

– Да,–  немного хрипло ответила она.

– Но твое лицо не совсем славянское. Твоя мать или отец не русские? Кто они?

Влада вздохнула.

– Я не знаю ни мать, ни отца.– призналась она искренне.

– Что с ними? Они умерли?

– Да…

– Кто же тебя воспитывал? Дядя, тетя?

– У меня только тетка.

– Ты жила с ней?

– Нет, я жила в специальной школе– интернате для богатых детей.

– Как это?

– А вот так. Я не знаю, что такое дом родных. Моя родня– это школа и мои учителя, которые сменялись каждый год. Таковой была политика в учреждении, чтобы мы, ученики, ни к кому не привязывались…

– Как же ты так жила?– он резко поставил стул напротив нее и сел почти вплотную. Так, что Влада чувствовала его дыхание…

– Нормально жила,– она как можно более непринужденно пожала плечами, хотя к горлу подступал ком. Тяжело было открывать старую, зарубцевавшуюся рану,– у меня были лучшие вещи, каждое лето я ездила за границу в различные образовательные лагеря. Я поступила в престижный институт, и тетка сняла мне хорошую квартиру. После получения диплома меня пристроили в информационное агентство. И вот, я здесь…

Он смотрел на нее со смешанным чувством непонимания и сострадания. Было видно, как сковывавший его еще несколько минут назад гнев постепенно отступает…

– А потом ты встретила Васеля Увейдата…

– Да… Я полюбила его…– тихо прошептала Влада,– впервые полюбила.

Карим глубоко вздохнул, взяв ее холодные и немного влажные руки в сухое тепло своих ладоней.

– Еще десять минут назад после всей твоей нелепой и подчас обидной болтовни я был готов наказать тебя так, что ты бы запомнила надолго… Но сейчас… Асфура, мне правда жаль… Ты так смело рассуждала о моей семье, хотя у тебя ее никогда не было… Ты ничего не знаешь о родственных узах, о семейном очаге… И вместо того, чтобы, наконец, встретить нужного человека, познать все это и начать взрослую жизнь, судьба подкидывает тебе его… Того, которому в принципе чуждо понятие семьи и родства….

Влада резко вырвала свои ладони из рук Карима.

– Как ты можешь так говорить о человеке, которого не знаешь? Он хороший! Прекрати!

Карим лишь горько усмехнулся…

– Поверь мне, Влада, я знаю его лучше, чем хотел бы… Но в задницу его… Сейчас речь не о нем….– он нежно провел по ее волосам,–  если бы только мы встретились раньше, при других обстоятельствах.

Влада резко увернулась от его прикосновений,– мы бы не встретились при других обстоятельствах,– отрезала она, не думая о последствиях.

Карим ничего не ответил. Лишь тяжело вздохнул и встал со своего стула.

– Мне надо идти, асфура. Тебе тоже пора возвращаться, пока я не перестал притворяться глухим и делать вид, что ты не перегибаешь пределы дозволенного.

Девушка молча поднялась со стула и подошла к смежной двери.

– И еще. В эту революцию вложено слишком много денег, чтобы доверить ее неопытному юнцу. И это хорошо, что ты понимаешь, что я не так прост, как кажется… Ты права, у меня образование получше, чем у большинства парней среди тех, кто воюет со мной бок о бок. Я учился в Дамаске, а потом в Дубае, отсюда и неидеальный, как ты говоришь, английский. Но моя любовь к народу от этого не стала меньше. Я сын Сирии, это моя земля, здесь прошло мое босоногое детство, я часть своей родины, я умру за нее. А перед смертью все равны, будь ты хоть самым богатым человеком на земле…

Влада бросила на него пронзительный взгляд, но так и не нарушила своего молчания, тихо прошмыгнув в соседнюю комнату…

Прошедший ужин оставил у нее противоречивые ощущения. Ей, бесспорно, нравилось снова начать говорить с кем– то, все же для современного человека общение является едва ли не таким же жизненно необходимым условием выживания, как вода или еда… С другой стороны, его присутствие, доминирующее, немного угрожающее и всегда очень ощутимое, сильно ее пугало. Влада боялась сказать что– то не так, что могло бы его разозлить, боялась сказать что– то так, что могло бы дать ему повод думать, что она может быть к нему благосклонна… Это постоянное балансирование между двух крайностей легко давало сбои, что она поняла сегодня. Он открывал с ней любые темы и ждал от нее честных ответов. Он всегда ждал только честных ответов, она поняла это с первой их встречи. Но ведь были темы, на которые честно отвечать она не могла… Да и не хотела она ему открываться…То, что он узнал сегодня о ней, явно смягчило его сердце, к тому же уберегло ее от последствий своего необдуманного анализа его личности, за который он бы заставил ее расплатиться обозначенной ей ранее ценой… Но в то же время, показывать ему эту слабую сторону не хотелось…Даже Васель не стал теребить ее душу, хотя она и открылась ему… Внезапно девушка задумалась над одним очень интересным моментом… Она ведь так же все рассказала Васелю, он знал, в каких условиях она росла, но у него это не встретило такого сочувствия, как у Карима… Она быстро отогнала эту мысль прочь, но все равно через какое– то время к ней вернулась… Влада не могла забыть, с каким сожалением, какой жалостью Карим говорил о ее детстве… Васель этого чувства явно не испытывал… Осознание правды обожгло ее сердце… Он был так же одинок, как и она… Он не знал другой жизни, поэтому не сочувствовал ей, а понимал… Этим ли можно объяснить ее притяжение к нему…

Девушка с тяжелым сердцем завалилась на кровать. Отпустившая ее на фоне стрессов и унижений последних дней сердечная тоска по любимому человеку снова сковала ее своим железным захватом… Где он? Что с ним? Что он делает? Думает ли о ней? Или забыл, найдя новую… Уже нашел… Казалось, она затерялась в каком– то бескрайнем лабиринте, из которого нет и не может быть выхода… Словно она на другой планете, в другой реальности, в параллельно существующей среде… Люди тут дышали так же, как там, в фешенебельных районах Дамаска, через нос и рот, используя легкие, но они были бесконечно другими… Или ей это только казалось…

***

Ночь выдалась крайне неспокойной. Влада слышала ожесточенные перестрелки и громкие разрывы снарядов совсем близко, так, что окна дрожали. В доме было подозрительно тихо– значит, почти все ушли «в поле», как тут говорили… Хотя какое поле– городские джунгли, было бы сказать вернее. Нагроможденные старые домишки с узкими улочками, по которым едва ли смогла бы проехать одна машина. Боевики бегали в этом районе, как тараканы, мастерски разработав себе систему потайных ходов– прорубая дырки в стенах соседних домов и создавая себе коридоры не выходя на улицу, или же подземные туннели… Влада никогда не думала, что туннель вырыть можно настолько легко и быстро… Как оказалось, для этого есть специальная машина, работающая на дизеле. Она видела такую в саду, валявшуюся бесхозно. Полчаса работы– как опрометью ей обронила Мария Павловна,–  и метр туннеля прорыт… Такую технологию впервые придумали в Юго– Восточной Азии–  во Вьетнаме и Камбодже. Впоследствии все революционеры, использующие тактику вылазок и партизанской войны от Латинской Америки до Африки, взяли эту технику себе на вооружение. Словно термиты, они создавали сеть подземных ходов, конечно не думая, что останется от зданий после такого «подтачивания фундамента». Да и кто думает о таких вещах в ходе революции–  сломать старый мир и построить новый!