Внезапно ее охватил какой– то панический ужас… Она не могла понять, что происходит. Насколько близко к дому подступили бои и вообще, остался ли тут кто– то кроме нее.. Может, все бежали, а про нее попросту забыли… Она подошла к двери и прислушалась– полная тишина… Ни огонька и в окне… А между тем, бомбежки все не утихали… Влада выпила воды и взяла себя в руки. Наверное, бомбили их квартал– шум и грохот, резонанс от ударов, огненные вспышки– все свидетельствовало об этом. Она глубоко вздохнула и накрылась одеялом с головой, словно это могло бы ей помочь спастись…
Сама не понимая как, она все же заснула. В комнату с силой постучались, не дожидаясь реакции Влады, которая резко подскочила от стука и никак не могла спросонья сообразить, где она находится, дверь распахнулась. На пороге был Карим. Взмыленный, в своей военной форме, его лицо было словно смазано смесью крови и смолы, словно немного закопченным, с брызгами крови. Глаза светились, руки с силой сжимали оружие, от которого, как показалось Владе, все еще исходил жар боя…
– Вставай, ялла (араб.– давай),– повелительно и громко скомандовал он ей.
– Что происходит?– все еще ничего не понимающая Влада спросила у него, но слушаясь. В этот момент в ее голове с облегчением промелькнула мысль о том, как хорошо, что она спала в одном из оставленных ей платьев– халатов.
– Накидывай абайю,– продолжал он нетерпеливо.
– Куда мы?– не унималась она, быстро обернувшись в традиционный исламский наряд.
– Ты хотела знать, почему мы не любим людей с побережья? Что в них плохого? Что плохого в той власти, против которой мы боремся. Сейчас ты увидишь…
Не оглядываясь на нее, он устремился к выходу из дома, Влада еле поспевала за ним, хотя и надела переданные ей Марией Павловной балетки, правда, на два размера больше ее собственного. Идти получалось как в шлепках…
Они не вышли наружу, проследовали по прорубленным коридорам внутри домов, потом спустились в подвал, из которого был прорыт туннель в зияющую темноту. Ей было страшно, Влада немного помедлила, но он повернулся к ней и крепко сжал ее руку, идя впереди. Даже в темноте она видела белоснежные белки его глаз и светящиеся угли зрачков… Постепенно тьма начала рассеиваться вдали показался слабо различимый свет. Еще немного, и они оказались в очередном подвале– его полы были каменными, в отличие от того длинного туннеля, по которому они шли. Карим подставил стремянку к люку, пропустил Владу впереди себя, но так, что она, словно ребенок, поднималась почти ступенька в ступеньку с ним. Постучал в люк, ведущий наверх, его открыли и вместе они вылезли в какое– то плохо освещаемое место. Кромешная тьма, сопровождающая их с полчаса там, внизу, не позволила Владе сразу приспособиться к свету, хоть и такому слабому. Она слышала какие– то непонятные стоны и сливающийся в единый дисгармоничный шум голоса людей– кто– то кричал, кто– то просто говорил, кто– то шептал и даже кто– то смеялся. Она протерла глаза и увидела, что находится опять в каком– то коридоре, только на этот раз в доме. Он снова был впереди. Жестом указал следовать за ним, подошел к белой двустворчатой двери и открыл ее…
***
Влада увидела перед собой большую комнату какого– то учреждения. В углах ее до сих пор стояли книжные шкафы с запыленными документами. Но сама комната являла собой чистилище на земле… Полевой госпиталь… Она много раз слышала о таких в новостях. Она даже видела снятые на любительскую камеру видеоролики из таких мест, но здесь и сейчас это выглядело по– другому…Так, что к этому нельзя было привыкнуть даже тогда, когда живешь в этом постоянно. Люди лежали везде. На нескольких койках, на полу, сидели на разномастных полуразваленных стульях… Кто– то был без сознания, кто– то стонал от боли, кто– то бесшумно плакал, смотря в одну точку.
Влада молча проходила вглубь за Каримом… Девушка видела его большую спину впереди, но эта спина не могла закрыть ее от этой боли и отчаяния, которые пронизывали это помещение так же, как запах спирта, горелого мяса и человеческих испражнений… Этот запах был настолько приторным, что ей резко захотелось вырвать. Она скрутилась в клубок, не в силах вытерпеть его.
– С Вами все в порядке?– почувствовала она на своем плече чью– то руку.
На английском языке? С ней говорили на английском языке… Мужчина в маленьких очках и белом испачканном запекшейся кровью халате. Врач…
Она молча кивнула, постаравшись выпрямиться и взглянуть правде в глаза. Карим протянул ей стакан воды, который она тут же опорожнила. Увидев, что Влада пьет, лежащий на ближайшей койке пожилой человек стал истошно стонать и протягивать слабую дрожащую руку к своему рту, показывая жестами, что тоже хочет пить. Влада подорвалась было к нему, чтобы дать ему воды, но доктор резко остановил ее.
– У него пулевое в живот. Ему нельзя пить, это только усилит его агонию. К тому же он не жилец, а вода нам еще понадобится. Она тут на вес золота. Этот полевой госпиталь почти на линии огня. Снаружи везде правительственные снайперы. Мы не сможем пока выйти. Так что тащить придется только по туннелям, а это не так просто. …
– Зачем ты дал мне целый стакан воды, если знаешь, что она тут нужна?– укорила Влада Карима, хотя и он, и она понимали, что на самом деле девушка укоряла саму себя…
– Это не твоя война, асфура. Ты ведь сама мне это сказала. Воды нет на сирийцев. Это им не осталось места на земле. С тобой же все нормально…
Влада набралась сил и начала оглядываться по сторонам… Лица, глаза… Блуждающие бесцельно по изможденным тушам людей…Именно тушам, здесь не было места для человеческого достоинства, это словно скотобойня, а вернее, место, где существовали свои последние минуты забитые… Всеобщая грусть, боль, сквозь которую все еще проглядывала сила духа, не сломленная, не подавленная, осуждение, проскальзывающее между бесшумно стекающих слез… Хотя нет, эти слезы даже не стекали. Они словно собирались озерами у этих блуждающих потерянных глаз…
У самого окна, на слабо пробивающемся сквозь заклеенное какой– то желтой пленкой окно, сидела на коленях женщина, ритмично покачивающаяся из стороны в сторону. В руках она держала какой– то сверток. Приглядевшись, Влада увидела, что это крохотный ребенок. Она пела ему колыбельную, но он был покрыт белой тканью с ног до головы… Словно разрядом тока по девушке пробежало осознание того, что он мертв… Недалеко от нее, у полусломанной койки, подпертой какой– то палкой, пристроилась другая женщина, гладящая по руке маленькую девочку и улыбающаяся ей. Большие черные глаза– оливки ребенка непонимающе блуждали по потолку. Влада всмотрелась и увидела, что у девочки нет ног, ее тело было прикрыто одеялом, но там, где должны были быть ноги– пустота… Кто– то отделался легкими порезами и ранениями. Струйки крови, стекающие по голове, тут не были достойными особого внимания. Это был ад… Только ад может собирать в себе столько боли, страха и страдания людей…
Внезапно Влада увидела в другом конце комнаты дверь, явно выходящую на улицу. Сама себя не понимая, она сорвалась с места, устремляясь к ней. В то мгновение ей нужно было вырваться наружу, вдохнуть свежего воздуха, она задыхалась от сковавшей ее боли, жалости и стыда… Стыда за тех, кто остается глух к страданиям людей… Она уже начала трясти дверь руками, когда Карим подскочил к ней, схватил ее в охапку, оттаскивая прочь.
– Снайперы снаружи, асфура, не поймут, что ты любовница их шабхи. Для них ты будешь одной из нас…
Она уже не слышала его слов…Просто проваливалась в большую зияющую дыру, в своем сознании и в своем сердце…
***
Когда чувства снова вернулись к Владе, она открыла глаза и поняла, что находится в своей белой просторной комнате. Казалось, увиденное ею– страшный сон, вымысел, кошмар от перенапряжения… Но его взгляд сразу вернул ее на землю. Карим, уже переодевшийся и вымытый, сидел на кресле напротив и смотрел на нее. Девушка приподнялась на кровати, но тут же почувствовала головокружение.
– Лежи, ты слаба. Не стоит вставать, или мне придется опять нести тебя на руках…
– Что это было?– прошептала Влада своими пересохшими губами.
– Обморок от перенапряжения, как сказал доктор.
– Я не о том… Что это было? Где мы сейчас побывали?
– А,– с деланной равнодушной интонацией произнес Карим,– это один из полевых госпиталей поблизости от линии огня. Самое опасное для нас место, слабое место, откуда мы выбиваем противника, чтобы замкнуть щит. Ночью правительственная авиация совершила налет. Они промахнулись, как результат– разбомбили несколько домов, где живут обычные мирные люди. Последствия ты видела…