Никтория Мазуровская - Не уходи. Останься

Парни не беспокоились, обход совершали по плану, никаких форс-мажоров. Значит, в доме все спокойно и, если что, там оставался Кимура.

Но пистолет она не убрала, и палец со спускового крючка тоже.

В просторной прихожей возле стены, несколько средних по размеру ящиков, — ее заказ. А из гостиной слышатся голоса со смехом.

Сбросила с себя куртку, ботинки, и пошла посмотреть, что ж там такого веселого всем рассказывает Марат.

Они сидели за столом и пили чай.

Джентльмены, мать их так. Фарфоровые чашечки, фарфоровые блюдечка, не хватало только оттопыренных мизинцев.

Индюки напыщенные. Снобы.

Сидят, пьют чай и чинно беседу ведут.

А она, за тридцать секунд, успела себе представить, как зайдет в дом и обнаружит гору мертвых тел с продырявленными бошками.

Было бы жалко пустить работу двух дней, коту под хвост. К счастью, все были живы.

— Так где вы тогда были, я запутался, — Кимура сделал большие страшные глаза и посмотрел за спину Шрайману, тот повернулся, — Димитрия, нам тут рассказывают презабавную историю вашего знакомства с уважаемым Маратом.

М-да, история была, действительно забавная. Дима нашла клиента и заказ, взялась за его выполнение и пока присматривалась к удобной позиции, успела засечь этого славного молодца, который делал в точности то же, что и она.

Пара попыток прикончить друг друга не увенчались успехом ни для одной из сторон. В итоге, пришлось решать, кто же таки прикончит одну из самых продажных мразей Грузии, подбрасывая монетку.

Орёл, — Зима.

Решка, — Марат.

Выпал орёл.

Они поддерживали связь, обменивались информацией, да и Марат смог достать то, что ей было нужно из снаряжения, при этом, нигде не засветившись.

А теперь он здесь. Сидит и смотрит на нее, улыбается, скотина.

— Мы были в Грузии, да, Димка? Веселое было время.

— Не то слово, — буркнула недовольно, присела на край кресла на котором расположился Шрайман, — Зачем приехал?

— Дима, детка, спрячь пушку, я пришел с добрыми намерениями.

— С добрыми, это с какими?

В комнате заметно поднялся градус напряжения. Кимура перестал зубоскалить и расстегнул пиджак, Шрайман просто весь подобрался, а бедная домработница, подававшая чай, чуть не уронила новый заварочный и, наверняка, дорогой чайник.

— Привез твой заказ, и кое-что еще в подарок.

— Щедрость никогда не была одной из твоих добродетелей.

Мужчина, никак не похожий на наемную убийцу, расхохотался.

— Дорогая, у меня вообще нет никаких добродетелей, ты забыла?

— Тогда, зачем приперся? Не поверю, что у такого завидного предпринимателя, нет спец. доставки, — желчно проворковала с нежной улыбкой на лице.

— Ты затеваешь бучу, мне стало любопытно из-за кого, — Марат бросил внимательный взгляд на Шраймана, — Я уж было подумал, ты окончательно свихнулась.

— Твое мнение, относительно моего умственного здоровья, меня не волнует.

— Тебя вообще ничье мнение, по этому поводу, не волнует, но это так, лирика. Привез все, и новую защиту, понравится, — подарю. Разработка новая, у нас еще не популярная, слишком затратное производство и цена…, - он широко улыбнулся, облизал нижнюю губу, — Кусается.

Дима кивнула Кимуре, чтоб сидел и не рыпался, Ромка, подошедший давно, стоял возле выхода и тоже с пистолетом наготове.

— Ух, какие вы все серьезные, — Марат же улыбаться не прекращал.

В простых немаркированных коробках лежали патроны для ее «малышки», а также экспансивные пули девятого калибра.

Кимура только увидел их, поперхнулся воздухом.

— Ты совсем, что ли? Тебя за использование, — кивнул на пули, — этого, посадят.

— Не ссы, принцесса, Дима не дура, подставляться не будет. Пули чистые, без насечек, производителя не определят. Разрыв мягких тканей, раздробленные кости, — в общем, все, как ты любишь, дорогая, — и снова безумная улыбка на лице.

— Дима, — Кимура попытался до нее достучаться, — Это незаконно.

Шрайман, молчавший до этого, заговорил, глядя ей прямо в глаза.

— Кимура, мы наняли наемного убийцу, разыскиваемого Интерполом, — это, по-твоему, законно? Она знает, что делает, — резко осадил Шрайман.

Дима хотела бы ответить, что ей защитники не нужны, но смолчала.

Кимура, порой, переходил черту в общении со своим боссом, а Шрайман был именно боссом ему, не ей. И Игорю было его необходимо осадить, что он и сделал, а Диме нужно было проглотить свое возмущение, что и она сделала.

Две оставшиеся коробки были заняты совершенно новенькими, еще пахнувшими карбидом и резиной, жилетами.

— Диски из карбида кремния и керамические матрицы, идут послойно, под рубашкой незаметны. Прослойка волокон позволяет равномерно распределить силу удара, минимизируя травму в одном месте. Конечно, против прямого попадания снайперского снаряда не защитит, но пробьет не глубоко, загасит движение к цели. Обычные пули с близкого расстояния, практически не пробивают, но больно, чертовски.

А вот это ей понравилось.

Шрайман бы не согласился носить прокачанный бронежилет. Во-первых, он весит добрых сорок кило, а во-вторых, будет заметен даже слепому. Безопасно, да, но сводит на нет все их подпольные, так сказать, усилия.

— Игорь Михайлович, надо примерить, посмотреть. Проверить.

Шрайман кивнул, соглашаясь, а потом посмотрел ей в глаза и прищурился подозрительно.

— В каком смысле, проверить? — настороженно переспросил.

— В прямом.

— Ты хочешь, чтобы я его надел, а потом спокойно стоял и ждал, пока ты в меня выстрелишь, ты это подразумеваешь под проверкой?

— Могу стрельнуть в Кимуру, если хочешь, — она пожала плечами, — Мне как-то без разницы, но проверить надо.

— Это безумие.

— Жилеты стоят бешеных денег, принимать такие подарки мне не позволяет природная скромность. Так что, придется проверять, — я плачу только за проверенный товар. Шрайман, ты же делец, знаешь, как правильно это делается.

Шрайман взбесился, но сдержался. Не стал орать, не стал психовать и обзывать ее разными словами. А ему бы этого очень и очень хотелось. Она, прям нутром чуяла, как он ее в уме сейчас посылает в пеший эротический тур по интересным местам.

— А на себе эксперимент провести не желаешь? — язвительно предложил ее почти что босс.

— Нет, не желаю. Но раз так желает ваша сиятельная особа…

Она поклонилась публике, достала из кобуры пистолет и передала его Ромке, он сжал кулаки и положил ее глок на стол.

— Пошла ты к черту, — сказал и ушел наверх. Где-то громко грохнула дверь.

— Что? Никто не желает пустить в меня парочку пуль?

Все молчали. Безобидная шутка привела к тому, что сейчас каждый, кто был в комнате, смогли понять одну и очень простую вещь.

Она едва держится на грани дозволенности. Едва способна балансировать на краю, и не свалиться туда, откуда вменяемыми не возвращаются.

Сейчас она ощутила себя такой же безумной, как Марат.

Димка молча нацепила на себя жилет, прямо поверх обычной футболки, закрепила замки до контрольного щелчка. Повернулась вправо/влево, проверяя удобно и комфортно ли будет двигаться, не сдавливает ли грудную клетку.

Шрайман успокоился, Кимура тоже. Напряжение перегорело.

Не было щелчка затвора. В ее глоке затворная рама не расшатывается быстро, кучность и меткость выстрела идеальны.

Марат улыбнулся ее действиям, быстрым отточенным движением подхватил ее пистолет и нажал на спусковой крючок.

Раздался оглушительный звук. В ушах зазвенело. Плечо адски заболело. Но не было обжигающего онемения, которые появляются после пулевого ранения.

— Ауч, больно же! — она, как можно небрежней постаралась произнести эту фразу, чтоб Шрайман убедился: жива, а Кимура не прикончил этого безумца, — Но работает, берем, Маратик, берем!

У него, в ушах, до сих пор звенел ее безумный смех.

«Берем, Маратик, берем…», и улыбка во весь рот, а сама от боли едва не синяя стала…

Шок.

Шрайман свое состояние определил именно как шок. Все было, как в кино, и не как в кино, одновременно.