Никтория Мазуровская - Не уходи. Останься

— А ты еще не разобралась? Вчера ты делала намеки…

— И это всего лишь намеки, Шрайман, а не доказательства. Ты знаешь своих людей, ты знаешь своих врагов. Думай, делай выводы, я не смогу всю жизнь твою спину прикрывать…

— Почему нет? Я готов платить тебе хоть до самой старости.

— Ты, конечно, богат, но не настолько. До старости ты меня не потянешь, поэтому, надо разобраться побыстрей, не хочу оставить тебя без штанов.

— Не бойся, не оставишь, но мне нравится, что так озаботилась моим благосостоянием.

— Мне чудится в твоих словах намек, или даже два? Что, припрятал на черный день, в Швейцарском банке?

Он затылком ощутил эту ее мерзкую скабрезную улыбочку, но в целом, перепалка ему понравилась.

— Почему сразу в Швейцарском? — наигранно удивился он, хотелось бы повернуться к ней лицом, но его строго проинформировали, как именно они должны зайти в здание из стекла и бетона.

Они шли по ступеням и на них оглядывались люди: его сотрудники, коллеги из других офисов, и даже просто прохожие.

На лицах написано недоумение и даже удивление. Ну да, люди к такому откровенному проявлению чужого положения не привыкли, но что поделать? Теперь только так.

Дима будет сопровождать его везде, даже в туалет, хорошо, что личная уборная наличествует. Василий будет сидеть в приемной и составлять компанию его секретарю. Гавр неотлучно в машине, скоро на смену ему приедет еще один парень из охраны, которого пришлет Кимура.

Шпионский боевик, а не жизнь.

Стоило им только зайти в его приемную, как Антонина Петровна сразу притихла и положила трубку на стол, прикрыв ладонью.

— Игорь Михайлович, все бумаги на столе, вчера заходил Горшин, просил о встрече. Мне вносить его в расписание?

— Он сказал, что ему нужно?

— Что-то про кредит говорил, и звонил Самсонов, просил перезвонить, как только появитесь.

— Понял. Антонина, это Василий, он теперь будет составлять вам компанию, он вам все расскажет, Димитрия же всегда будет со мной в кабинете.

Его верная помощница кивнула и кинула любопытный взгляд на них всех сразу.

Охрана, что тут еще сказать. К обеду весь офис и люди за его пределами будут знать, что Игорь Шрайман вляпался и теперь передвигается только с охраной.

Что-то ему подсказывало, что Самсонову такое положение дел ой как не понравится.

Не прошло и пары часов спокойной работы, как за дверью в приемной послышался мощный бас Самсонова, который не считал нужным скрывать свои мысли от окружающих, и не видел необходимости, будучи в состоянии крайнего бешенства, фильтровать свою речь.

Если б не эта его манера выражаться, Шрайман бы никогда не смог увидеть в мужике, упакованного в дорогущий костюм с бриллиантовыми запонками, человека, который дорожил своей работой, своими сотрудниками и желал не просто заработать денег и спустить их на яхту с кучей баб, а потратить средства на развитие компании, благотворительность и нехилые зарплаты ключевых сотрудников этой огромной «машины».

Самсонов не жалел денег, — не в них счастье говорит, но уважал хорошие вещи, дорогие курорты, ценил комфорт. А еще, — преданность в людях. И его, Шраймана, тоже ценил, сумел разглядеть потенциал в студенте государственного экономического, взял на работу и пинал пинками под зад, иногда обламывал крылья, наставлял, учил.

И вот итог. Шрайман- самый молодой акционер компании, держатель приличного пакета акций, занимает кресло в совете директоров и причастен к управлению одной из самых крупнейших компаний мира по добыче алмазов.

В приемной, грузный голос что-то неразборчивое прорычал, и минуты не прошло, как Глеб ворвался к нему в кабинет.

Дима подскочила с дивана и за одно мгновение вытащила свой пистолет, но не прицелилась. И зубочистку дурацкую все так же сжимала тонкими губами.

Самсонов как увидел это, весь побледнел от злости, глаза гневно блеснули, челюсти чуть себе не сломал, так сильно зубы сжал.

— Игорь, что это за цирк, твою мать? Ты что творишь? — он снова бросил косой взгляд на убийственно спокойную Диму, а та только улыбнулась и пистолет убрала, — Ты мозгами, что ли, двинулся? У нас рейдерский захват? Тебя пытали? Угрожали? Почему сотрудники трясутся и шепчутся, что тебя вот-вот шлепнет какая-то пигалица?

«Пигалица» красноречиво поджала губы, но глаза у нее смеялись. Шрайман от нее отвернулся и снова посмотрел на бешеного босса.

— Глеб Иванович, успокойся, никто никого убивать не собирается, не сейчас по крайней мере. И нет, она мне не угроза, она моя охрана.

— Охрана? — сомнительный взгляд на Диму, потом снова на него самого, — Охренеть, с этим миром что-то точно не так.

Самсонов выдохнул, подошел к креслу для посетителей и сел.

— Скажи Тоне, пусть кофе мне сделает, и коньяка плеснет!

— Сам скажи, и про коньяк, и про кофе.

— Я не понял, — снова громыхнул голосом, — Тебе кофе для меня жалко, что ли? У нас на носу продажа пакета акций, новые поставки и эти, — он презрительно кивнул головой в сторону выхода, — Рыскают в документах, а ты тут устроил…, я точно поседею.

Игорь вздохнул, нажал на кнопку коммуникатора.

— Антонина, сделайте Глебу Ивановичу кофе по фирменному рецепту.

— Сейчас все будет. Вам что-нибудь нужно, Игорь Михайлович?

— Нет, спасибо!

Шрайман помолчал, подумал и посмотрел на Диму.

— Выйди! — это была не просьба, приказ, и он это сделал осознанно.

Ей это не понравилось, но она проглотила его повелительный тон, умная девочка.

Зашторила жалюзи на его окне, окинула внимательным взглядом кабинет, проверила уборную. Все молча. Пропуская в кабинет Антонину с подносом только бросила:

— К окнам не подходить, жалюзи не открывать.

Игорь кивнул, мол понял, рисковать не буду.

Самсонов за этим всем наблюдал молча, но напряжение в кабинете возросло до такой степени, что любой слишком громкий вздох мог нарушить хрупкое равновесие и тогда босс взорвется.

— Во что ты вляпался?

— Если бы я знал, Глеб, действовал бы по-другому. Дроздов решил приставить ко мне усиленную охрану.

— Это из-за писем, что ли? Я думал это кто-то из твоих бывших обиду затаил и развлекается.

Мужчины немного помолчали, каждый думая о своем.

— Выкладывай, как есть, чем смогу помогу, — наконец, устав молча хлебать кофе, выдал Самсонов, — Почему не наша охрана? Я эту акулу впервые вижу.

— Дроздов решил перестраховаться после того, как на Данилу напали.

— А на него напали? — презрительно выгнутая бровь о многом сказала, но Самсонов не стал высказываться относительно младшего брата подчиненного и друга, — Какая неожиданность. Сильно наваляли?

— Лицо порезали.

— О, бедняжка, наверное, весь на нервах. Рожей твой братец очень дорожит.

Презрение и сарказм, — убийственное сочетание для нервов Шраймана. Игорь от друга отвернулся и старался взять себя в руки, внутри он весь кипел.

— Ладно-ладно, — Самсонов руки вверх поднял, даже от кофе оторвался, — Проехали. Напали и что?

— Потом пришло новое письмо.

— Дай угадаю: там было сказано, что это только начало?

— Нет, не угадал. Там было сказано, что об такую мразь, как я, руки марать не хотят лично, поэтому по мою душу наняли киллера.

Секундное молчание, а потом его кабинет заполнился отборным матом.

— Почему мне раньше не сказал?

— У нас продажа акций, новый контракт с ювелирным домом и счетоводы на хвосте. Свою репутацию я подмочить не боюсь, а ты глава компании, тебе нельзя.

— Я прям тащусь от твоей заботы, — рыкнул, — Идиот. Ты хоть понимаешь во что влез? Грохнут тебя, и поделом. Кто она такая?

Игорь достал из портфеля договор, почему-то был уверен, что там все ее данные настоящие, не очередная липа. Протянул все другу.

Пять минут ушло на изучение контракта. Самсонов поочередно то бледнел, то краснел. Если честно, было от чего.

Там было все.

Имена заказчиков. Имена жертв. Место, время каждого заказа. А также мотив, почему она взялась за работу и почему ее об этом попросили. И все это будет обнародовано в том случае, если Шрайман поймет, что Зима играет на два фронта. Этот договор — его защита и гарантия, что Зиму не смогут перекупить.