Шерри Томас - Не в силах забыть

— Да, сэр. Линию перерезали, когда нам передавали ответ, в самом начале передачи.

— Какая неслыханная грубость, — возмущенно фыркнул капитан Бартлетт. — Коли уж патаны не собираются открывать огонь до утра, то могли бы проявить учтивость и позволить нам пользоваться телеграфной связью до конца ночи.

— Возможно, они намерены атаковать раньше? — предположил Лео. — Люди, с которыми мы столкнулись по дороге сюда, определенно рвались сражаться, а не нести ночные вахты.

— Вряд ли, — решительно покачал головой капитан Бартлетт. — Патаны всегда нападают с первыми лучами солнца. Эти горные народы неизменно придерживаются старомодных традиций.

Не успел он закончить фразу, как форт огласился громкими криками. «Должно быть, такими же воинственными криками встречают моряки появление пиратского судна», — подумал Лео.

Оба офицера выбежали из операционной, Ранджит Сингх следом за ними.

Минуту спустя фельдшер вернулся:

— Горит сигнальный огонь.

— Какой огонь? — в один голос спросили Лео и Брайони.

— Люди дирского хана обещали в случае мятежа зажечь огонь в горах, чтобы предупредить нас об атаке. И теперь огонь вспыхнул.

— Мне нужно, чтобы вы легли головой в ту сторону, где сейчас ваши ноги, так я смогу зашить вам рану на боку, — приказала Брайони, белая как мел.

Лео оглядел бедро, о котором успел полностью забыть. Брайони не только зашила, но и перебинтовала рану. Она помогла ему перевернуться, сделала еще один обезболивающий укол и приступила к работе.

— Есть тут у вас костыли? — спросил Лео Ранджита Сингха.

— Думаю, на складе найдутся. Я поищу, сахиб.

— Вы в порядке, Брайони? — обеспокоенно произнес Лео, когда фельдшер покинул комнату.

— Вы позволите мне извиниться перед вами? — прошептала она, пряча глаза.

Лео тяжело вздохнул:

— Нет. Мы в безопасности.

— На нас вот-вот нападут.

— Это на форт вот-вот нападут. А у нас все будет хорошо.

— Но вы ранены. И пройди сабля, рассекшая вам ногу, чуть глубже, вы балансировали бы сейчас на грани жизни и смерти.

— Но сабля не вошла глубже. И я смогу передвигаться при помощи костыля, как только вы наложите швы.

Отложив иглу и нить, Брайони мягко приподняла и усадила Лео, а затем перевязала ему руку и бок.

— Не двигайтесь. Я еще не закончила.

Сняв резиновые перчатки, она намочила полотенце и принялась осторожно оттирать с кожи Лео бесчисленные пятна, потеки и ручейки засохшей крови. Она отмывала его усердно и тщательно.

— Послушайте, — заговорил Лео. — В случившемся нет вашей вины. Я думал, что благоразумнее было бы задержаться в долине Панджкора, но даже мысли не допускал, что, продвигаясь вперед, мы окажемся в самой гуще восстания. Так что не вините себя, не вы вовлекли меня в эту передрягу.

— Нет, я. Именно я.

— Но я отвечал за нашу безопасность. Мне следовало предвидеть все заранее.

Брайони прерывисто вздохнула:

— Если с вами что-нибудь случится, я убью Каллисту.

— Думаю, заголовок «Женщина-хирург пронзает сестру скальпелем» будет звучать эффектно.

Бледная от испуга, Брайони рассмеялась. Лео ласково погладил ее по щеке.

— Вы еще доверяете мне?

— Да.

— Тогда поверьте моим словам: ни со мной, ни с вами ничего не случится. — Он легко коснулся губами ее лба. — И это тоже пройдет, как проходит все.

Спальня гарнизонного врача, капитана Гиббза, оказалась такой же чистой и опрятной, как его операционная. Здесь помещались кровать, гардероб, письменный стол с креслом и две полки, полные книг. К спальне примыкала ванная комната с неглубокой ванной.

Немногочисленные вещи путешественников были уже доставлены и сложены в углу комнаты. Ружье Лео выглядело так, словно его терзал зверь с железными клыками; и ствол, и ложе покрывали зазубрины, царапины и борозды, оставленные саблями повстанцев.

Лео тяжело оперся о край стола.

— Вы не поможете мне снять сапоги?

— Конечно. — Брайони осторожно стянула с него обувь.

— Мне нужно переодеться.

Лео действительно требовалось сменить куцую, залитую кровью одежду: с его сюртука и рубашки пришлось срезать левую полу и рукав, а с брюк — правую штанину. Брайони достала из его седельной сумки полотняную пижаму.

— Нет, я надеваю это только на ночь.

— Но вы ведь собираетесь лечь спать, не так ли? — с подозрением спросила Брайони. — Как только я раздобуду нам что-нибудь поесть.

Лео покачал головой:

— Я не так тяжело ранен, чтобы с чистой совестью лежать в постели, пока защитники форта будут сражаться с противником, превосходящим их числом в десять раз.

Поняв, что Лео говорит без всякой рисовки, Брайони возмущенно всплеснула руками:

— Это совершенно невозможно. Вы не выйдите из этой комнаты.

— Я должен. Это вопрос чести.

— Вы не связаны долгом ни перед кем в этом форту. Вы оказались здесь случайно, и вы ранены. В крепости полно здоровых сильных мужчин, обученных воевать и состоящих на жалованье. Пусть они и воюют. А вы отдыхайте.

— Офицеры и солдаты Чакдарры предоставили нам убежище, когда мы отчаянно нуждались в защите. Я не смогу спокойно спать, если не исполню свой долг перед ними.

Брайони вздохнула, понимая, что спорить бессмысленно.

— Подождите. Я сниму вашу одежду и помогу вам переодеться.

Она скрылась в ванной и вернулась, одетая в блузку и юбку, с костюмом Лео, переброшенным через плечо. Проворно и ловко Брайони помогла раненому освободиться от изрезанного платья и заново одеться, а затем натянула на него сапоги.

— Обещайте, что будете осторожны со швами, — попросила она.

— Обещаю. Я буду сидеть в углу и заряжать ружья. Все равно на большее я сейчас не способен.

— Правда? Вы будете остерегаться?

— Конечно. Я рассчитываю прожить долгую жизнь, полную почестей и славы. А вы оставайтесь здесь. У некоторых из повстанцев есть огнестрельное оружие. В форту легко можно получить пулю.

Передав Лео костыль и ружье, Брайони поспешила вперед, чтобы открыть для него дверь.

Прохромав к двери, он остановился и обернулся.

— Насчет того, что я наговорил вам прошлой ночью… Я сожалею. Я вспылил, потому что не могу простить себе того, что сделал с вами. Думаю, и вы не сможете меня простить.

Слезы обожгли глаза Брайони. Встав на цыпочки, она поцеловала Лео в подбородок.

— Просто возвращайтесь назад.

В форту так отчаянно не хватало людей, что Лео, несмотря на костыль и свежие раны, немедленно отвели место у восточной стены, рядом с другим штатским, мистером Ричмондом, государственным советником Чакдарры. Они едва успели обменяться рукопожатиями и представиться друг другу, как прогремели первые выстрелы.

Лео никогда еще не приходилось бывать на войне. Ближе всего к полю сражения он оказался в Итоне, когда, изображая на сцене Генриха V, выступил с вдохновенной речью на День святого Криспина. Но поверхностное знакомство с Шекспиром, как выяснилось, не сумело подготовить его к оглушающей какофонии современного боя.

Пулеметы — два водруженных на крепостной стене и еще два в караульном помещении, над мостом — грохотали громко и отрывисто. Раскатистый рокот сотен, а может, и тысяч ружейных выстрелов сливался в грозный громовой гул. За стенами крепости раздавались воинственные крики, они нарастали и ширились, подобно гигантским волнам: ярость раздувала ярость, исступление порождало исступление. И, пробиваясь сквозь остальные звуки, слышались неумолимые гулкие удары боевых барабанов — ба-бум, ба-бум, ба-бум, бум, бум — колотилось сердце восстания в долине Сват.

В первые же минуты битвы воздух наполнился едким запахом дымного пороха. Солдаты индийской армии, оснащенной по последнему слову военной науки, использовали бездымный порох, но осаждавшие крепость патаны вступили в войну с устаревшим вооружением. Офицеры сновали вдоль крепостной стены, отдавая приказы и меняя расположение сипаев: патаны атаковали западную стену форта, затем северо-восточный угол, а после кавалерийский корпус.

На страх не было времени. Лео сидел спиной к бойницам, заряжая ружья для мистера Ричмонда, смотревшего с ужасом на мятежников сквозь круглые очки и то и дело бормотавшего: «Господи, я вижу их лица».