Кэтрин Кингсли - Небеса любви

– Паскаль, вы меня слышите? Паскаль, где вы?!

«С тобой в постели», – ответил он мысленно. И тут же проговорил:

– Простите, я что-то задумался. Доедайте рагу.

– Я не голодна, – сказала Лили, откинувшись на спинку стула.

– Не голодны? – переспросил Паскаль, любуясь ее румянцем. Он принялся передвигать по столу вилку – словно надеялся таким образом навести порядок в собственных мыслях и чувствах. Отчасти ему это удалось, и он снова взглянул на жену. И на сей раз ее румянец вызвал у него серьезную озабоченность. – Элизабет, вы ведь не заболели? Вы бы сказали мне, если бы почувствовали себя плохо, верно?

– Не смешите меня, – в раздражении проговорила Лили. – Даже если бы я заболела, вы все равно не смогли бы мне помочь. Вы ведь ничего не смыслите в медицине. Но вам в любом случае беспокоиться не о чем. Я просто перегрелась и устала, работая целый день на солнцепеке.

Тут Паскаль вдруг поднялся и, приблизившись к жене, приложил ладонь к ее шее, всем своим видом давая понять, что он всего лишь пытался определить, нет ли у нее жара – так обычно делали медики.

Лили вздрогнула и отпрянула от него.

– Что вы себе позволяете?! – воскликнула она, прикрыв рукой то место, где только что находилась его ладонь.

– Я пытался понять, действительно ли вы перегрелись на солнце. Потому что в этом случае у вас бы повысилась температура, – не повышая голоса, ответил Паскаль и мысленно поздравил себя с победой; ему удалось не выдать себя, – а ведь сердце билось прямо-таки оглушительно…

– И что же? У меня нет температуры, не так ли? В следующий раз прошу верить мне на слово и не давать волю рукам.

– Я нижайше прошу у вас прощения, герцогиня. Но я всего лишь заботился о вашем благополучии.

– Вот как? – усмехнулась Лили. – Вы снова взялись за старое? Но мы оба знаем, к чему это ведет, не так ли?

– Элизабет!.. – не выдержав, взревел Паскаль. Она все же сумела вывести его из себя. – Довольно, Элизабет! Сколько можно меня изводить?!

– О чем это вы? Я не в ответе за ваши грехи, и если вам не нравится, когда вам о них напоминают, то это ваши проблемы, а не мои.

– Вы самая несносная женщина из всех, созданных Богом, – заявил Паскаль. Он готов был рвать на себе волосы. И если уж начистоту, то не прочь был бы и у жены вырвать клок. – Когда до вас наконец дойдет, что у меня никогда и в мыслях не было вам досаждать?

– Неужели? Поэтому вы и заставляете меня целыми днями трудиться на солнцепеке, стирать вашу одежду и полоть ваш проклятый огород?

Паскаль тяжко вздохнул и пробормотал:

– По правде говоря, солнце идет вам на пользу, а не во вред. И со здоровьем у вас, похоже, все в полном порядке.

Лили презрительно фыркнула.

– Это вам так кажется, потому что вас никогда не бывает дома. А когда вы дома, все равно ничего не замечаете.

– Вы не женщина, вы исчадие ада, – сквозь зубы процедил Паскаль.

– А вы сами?… Думаете, вы похожи на сладостный сон? – язвительно спросила Лили. Ох, ей было бы куда проще, если бы он был низеньким толстяком с усыпанной бородавками физиономией. Ужасно трудно противостоять оппоненту, если он – настоящий красавец с огненным взором и длинными черными ресницами. – По сути, – добавила она уже не так уверенно, – только во сне я могу избавиться от вас.

– И вы говорите так после того, как только что жаловались, что меня целыми днями не бывает дома? – процедил Паскаль. – Определитесь, Элизабет.

– Знаете, а вы и впрямь негодяй, – проворчала Лили.

– Я уже неоднократно это от вас слышал, и, видит Бог, вы искушаете меня. Я ведь действительно начну вести себя как негодяй.

– Я вас искушаю?… – изумилась Лили. – Да вы самый настоящий негодяй! И всегда им были!

Паскаль сокрушенно покачал головой и уставился в землю.

– Ох, Элизабет… Что бы я ни делал и что бы ни говорил, на вас это не оказывает ни малейшего влияния.

– Еще как оказывает! Я только не пойму, с чего вы взяли, что ваши слова и поступки должны изменить мое мнение о вас в лучшую сторону. Может, вы в свое время одурачили немало женщин, но я не настолько глупа и наивна, чтобы поддаваться вашим… вашим мужским чарам.

– Что?… – Паскалю казалось, что он ослышался. – Моим мужским чарам?

– Да, именно так. Но можете держать свои чары при себе. – Почувствовав, что попала в цель, Лили ухмыльнулась и добавила: – А сейчас я иду спать.

– Уже? – Паскаль окинул ее оценивающим взглядом. – Это мои мужские чары вас так напугали?

– Глупости. Просто я ужасно устала, – пробурчала Лили.

– В таком случае… Спокойной ночи, Элизабет. Если вам что-нибудь понадобится, я буду в палисаднике.

Она молча кивнула, не встречаясь с ним взглядом, и убежала наверх.

Паскаль со вздохом пожал плечами и тоже отправился спать. Но уснуть ему не удалось – всю ночь он лежал, глядя на звезды, мерцавшие у него над головой.

Вот так он отметил свой тридцатый день рожденья.

Следующие две недели работы в виноградниках было столько, что он почти не виделся с Лили, что, впрочем, его вполне устраивало. Если несколько недель назад ему показалось, что Элизабет смягчилась и даже прониклась к нему расположением, то сейчас она очень напоминала свернувшегося в клубок ежа, ощетинившегося иголками.

Почти каждое его замечание встречалось резкой отповедью. И если она не грубила ему в ответ, то демонстрировала свое полное к нему безразличие. И он никак не мог подобраться к ней поближе, какую бы тактику ни использовал. Но все-таки что-то в ней изменилось… Ее поведение уже не было поведением той капризной и вздорной девочки, на которой он женился. У Паскаля было ощущение, что она боялась чего-то – но чего именно? Казалось, она привыкла к своей новой жизни, но по-прежнему никуда не отходила от их домика. Однако Паскаль не сомневался: когда вернется ее брат, она несомненно захочет с ним повидаться.

Элизабет сделалась колючей как еж в тот самый день, когда он решил устроить ей сюрприз и пришел пораньше. Паскаль не понимал, что могло так ее расстроить, разве что его неудачная шутка по поводу фермерского сына. Впрочем, она и до его прихода уже была не в себе…

Паскаль вновь и вновь мысленно возвращался к той ситуации и в конце концов пришел к выводу: Лили, наверное, что-то замышляла против него и в ее планах каким-то образом был задействован брат, но каким – непонятно. Наверное, все оказалось бы проще, если бы ему было наплевать, как к нему относилась жена, – но, увы… Теперь он отчетливо понимал, что Лили ему небезразлична, и это очень усложняло ситуацию!

И – словно этого было мало! – на Паскаля навалилась другая напасть. Он вполне осознанно ограждал себя от общения с женщинами в течение очень долгого времени, и это никогда не доставляло ему неудобств. Но, с другой стороны, ему никогда не приходилось жить с женщиной бок о бок, – если, конечно, не считать родственниц. Но Лили – совсем дело другое. Она стала неотъемлемой частью его жизни, и жилище их было таким маленьким, что скрыться от нее не было никакой возможности.

Похоже, он больше не мог держать в узде животные инстинкты. Когда по вечерам Лили что-то шила перед очагом, Паскаль украдкой любовался нежными округлостями ее грудей. И она приходила к нему во сне – дразнила сочными губами, обнимала, льнула к нему… О, женщина! Необъяснимое явление, вечная загадка!

Хотя угрозы заморозков давно миновали и лозе больше ничего не грозило, Паскаль продолжал спать под открытым небом, ибо чувствовал себя тем самым похотливым животным, каким и считала его Лили. Он предпочитал не рисковать, поскольку не был уверен в том, что сможет сдержаться, если на него в очередной раз накатит желание. Ох, если бы только он мог взять назад свою клятву – клятву, которая обрекла его на эти адские муки…

Впрочем, если бы он даже взял свои слова обратно, это ничего бы не изменило, потому что Лили определенно не испытывала к нему ни малейшей симпатии. И, как ни странно, его это очень задевало.

Закончив прищипывать побеги, Паскаль выпрямился, потирая спину. Что он станет делать, когда придет зима? Будет с коровами спать?

– Эй, Ламартин, заботы спину гнут?

Паскаль обернулся на голос. Пьер Маршанд стоял чуть выше по склону, и по его раскрасневшемуся добродушному лицу стекал трудовой пот.

– Выше нос, месье! Идите к нам! Перекусим хлебом и вином. Мужчине не пристало трудиться натощак! – Пьер приблизился и хлопнул Паскаля по плечу мясистой ладонью. – Отчего это вы никогда с собой еду не берете? Вашей жене не нравится вас кормить? Взгляните, что жена Клюбера завернула ему с собой на память! – Пьер взял тощую колбаску за кончик и помахал ею под дружный смех других виноградарей.