– Замечательно! – радостно воскликнула Лили.
Паскаль рассмеялся, потом взял ее лицо в ладони и поцеловал в щеку.
– Вы и впрямь все это время недоедали? Примите мои извинения за то, что морил вас голодом.
Лили лишилась дара речи от изумления. Щека у нее в том месте, где ее коснулись теплые губы Паскаля, горела огнем, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.
– Что… Зачем вы это сделали? – пролепетала она.
– Зачем? Сегодня чудесный денек, вы пришли сюда, чтобы отдать мне письмо, которое я очень ждал… и вам очень идет румянец. Вы прелестно выглядите. Неужели этого мало?
Лили в растерянности кивнула.
– Я… Я не помню, чтобы кто-то меня целовал. И я совсем не выгляжу прелестно.
– Вы прелестны, уж поверьте мне. Скажу больше, вы выглядите так, что к вам хочется прикоснуться.
Лили уже собиралась сказать ему, чтобы не болтал глупости, но тут со стороны дороги раздался душераздирающий крик:
– Алан, берегись!
Лили с Паскалем обернулись одновременно. И от того, что Лили увидела, сердце ее едва не остановилось. Алан лежал на дороге, а лошадь, пятясь, могла вот-вот столкнуть тяжелую повозку прямо на парня.
Паскаль же, не теряя ни секунды, побежал вниз к дороге, но остановить повозку не успел. А Алан не успел откатиться в сторону.
В следующее мгновение заднее колесо наехало ему на живот и покатилось дальше, распарывая несчастному живот. Алан отчаянно закричал, царапая ногтями землю, но колесо продолжало медленно катиться. Парень затих лишь тогда, когда колесо, переехав его, наконец-то скатилось на землю.
Алан держался за живот, из которого вываливалось… что-то блестящее. Лили думала, что ее стошнит, когда она поняла, что парень прикрывает ладонями собственные кишки.
А Паскаль тотчас бросился к лошади и ухватился за повод, заставив ее наклонить голову. Прикрыв рукой глаза испуганного животного, он что-то тихо забормотал на ухо лошади. Она вздрогнула – и успокоилась. А переднее колесо замерло в полушаге от того места, где лежал Алан. Передав поводья подбежавшему вознице, он сказал:
– Держите лошадь покрепче какое-то время. Скоро она окончательно успокоится. – Перепуганный возница молча закивал, а Паскаль, повернувшись к ошеломленным работникам, распорядился: – И отправьте кого-нибудь в деревню за его родителями. Быстрее! – После этого он полез под телегу к несчастному парню.
– Помогите мне! – прохрипел Алан, одной рукой хватая Паскаля за рубашку, а другой придерживая внутренности. – Пожалуйста, помогите мне. Не дайте мне умереть.
– Все будет хорошо, – сказал Паскаль тем же тоном, каким разговаривал с лошадью. – Я помогу тебе, обещаю. Но вначале мне надо переместить тебя в такое место, где я смогу тебе помочь. Я попытаюсь сделать это так, чтобы тебе не было больно.
Он взял Алана под мышки и осторожно вытащил из-под телеги. Затем опустился на колени и мягко, но настойчиво стал разжимать парню руки, не переставая тихо с ним говорить:
– Расслабься, Алан. Я не смогу помочь тебе, пока я не увижу, что там. Ну вот, молодец. Не переживай, я все сделаю как надо.
Алан зажмурился, но послушно разжал руки. Паскаль осторожно развел их в стороны и принялся осматривать повреждения. Алан со стоном открыл глаза и обвел взглядом молчавшую толпу – словно надеялся найти утешение. Однако, как заметила Лили, никто не осмелился встретиться с ним взглядом. Мужчины избегали смотреть ему в глаза – как будто стыдились чего-то. Хотя на вспоротый живот несчастного почти все смотрели с любопытством.
Лили протолкнулась вперед, поближе к мужу. Она не понимала, что в этой ситуации он мог сделать. Разве что скрасить мальчику последние минуты жизни… Ведь с такими ужасными ранами люди не живут.
Тут Паскаль вдруг взглянул на нее и сказал:
– Слушайте внимательно, Лили… – точно таким же тоном он говорил с Фасолинкой, когда требовал от нее беспрекословного послушания. – Бегите домой так, словно за вами черти гонятся. Откройте сундук в углу рядом с дверью в амбар – ключ в переднем кармане моего заплечного мешка, что висит рядом с дверью, и принесите мне кожаный саквояж, который найдете в сундуке. И еще мне понадобятся одеяла. Торопитесь!
И Лили побежала. Так быстро она никогда в жизни не бегала. Она остановилась передохнуть лишь на мгновение, когда добежала до дома, и только тогда вдруг осознала, что произошло… удивительное! Муж назвал ее Лили! «Впрочем, сейчас не время об этом думать», – сказала она себе.
Ключ оказался там, где Паскаль говорил. Лили дрожащими руками провернула ключ в скважине и откинула крышку сундука. Вытащив кожаный саквояж и прихватив два одеяла, она пулей выскочила из дома, не обращая внимания на отчаянный лай Фасолинки, доносившийся из амбара.
Алан по-прежнему лежал на спине с разведенными в сторону руками. Лицо его было белым как простыня, а губы посинели. И он то и дело вздрагивал. Паскаль же стоял над ним на коленях, но Лили не видела, что он делал с парнем. Еще один мужчина держал Алана за плечи. Осмотревшись, Лили заметила в толпе плачущую женщину, которой раньше тут не было. Рядом с женщиной стоял мужчина и что-то тихо ей говорил – верно, пытался утешить.
Подойдя ближе к Паскалю, Лили увидела, что он промывал кишки несчастного в ведре с водой, поливая их из чашки, а затем осторожно укладывал промытые внутренности обратно в живот парня.
– Вот ваша сумка, Паскаль. – Лили опустила сумку рядом с мужем. Она никогда ничего подобного в жизни не видела. И, как ни странно, происходившее сейчас не вызывало у нее отвращения – напротив, пробудило острое любопытство и даже отчасти восхищало.
Паскаль же взглянул на нее и тихо сказал:
– Вы замечательно держитесь. Накройте грудь Алана одним одеялом, а ноги другим. Вот так, хорошо. Теперь откройте саквояж. Внутри вы увидите бутылку с голубой жидкостью. Налейте эту жидкость в ведро с водой.
Лили сделала так, как велел Паскаль, а он продолжал промывать кишки парня, а затем укладывал их в живот. Причем делал он все это с таким видом, словно не находил в таком занятии ничего странного. И казалось, что от рук его исходило нечто вроде мерцания – так бывало иногда в жаркие дни, когда чудилось, что воздух дрожит и переливается. Но свечение, исходившее от рук Паскаля, имело отчетливый розоватый оттенок.
– Лили, – сказал он, когда почти все внутренности были уложены, – в моем саквояже есть маленькая деревянная коробка. Достаньте оттуда иглу и нитку, затем вденьте нитку в иголку. У иголки странная форма, но вы справитесь.
Лили действительно справилась, хотя сделать это было не так-то просто – только сейчас она обнаружила, что у нее дрожали руки. Что ж, неудивительно. Ведь она никогда ничего подобного не видела.
– Очень хорошо, – сказал Паскаль, когда она протянула ему иголку с продетой в нее ниткой. – А теперь слушайте… Достаньте из саквояжа льняные салфетки, но на землю их не кладите. Они должны быть чистыми. Я собираюсь зашить Алану живот, и я хочу, чтобы вы вытирали кровь так, чтобы я мог видеть, что делаю. Если вы думаете, что не справитесь, скажите об этом сейчас, и я попрошу кого-нибудь другого. Так справитесь?
Он посмотрел ей в глаза, и Лили вдруг почувствовала: для того, чтобы выполнить его просьбу, требовались не только крепкие нервы. И еще ей почудилось, что муж, глядя на нее сейчас, как бы делился с ней своей силой и уверенностью.
Лили утвердительно кивнула, и он тут же сказал:
– Вот и хорошо. Тогда начинаем.
Зажав правую сторону брюшной стенки между указательным и большим пальцами, Паскаль проткнул кривой иглой кожу, одновременно следя за тем, чтобы не задеть внутренности. Затем осторожно соединил стежком правую и левую стороны, туго натягивая нить – так, чтобы стороны разрыва плотно смыкались. Завязав узел, он стал раз за разом повторять те же самые действия.
Следующие полчаса прошли для Лили словно в тумане. И она всецело сосредоточилась на действиях Паскаля, так что почти забыла о том, что заглядывала во внутренности человека. Дважды Паскаль просил ее вдеть в иглу новую нить, и она выполняла его просьбу, а потом возвращалась к своему основному занятию – вытирала кровь.
Алан же, как ни странно, был спокоен – дернулся всего один раз, чем вызвал неудовольствие Паскаля, что-то пробормотавшего себе под нос. А Лили в этот момент, решив успокоить парня, тихо проговорила:
– Тебе очень повезло, что мой муж оказался поблизости. Раз уж он взялся, то непременно поможет. Вот увидишь, когда придет осень, ты вместе со всеми будешь плясать на празднике урожая. Ты ведь умеешь танцевать?