Джулиана соглашалась с сестрой, но тем не менее с огромным нетерпением дожидалась радостного дня. И вот однажды утром, в начале декабря, ее разбудили еще до света и велели собираться, а потом перевезли в носилках на роскошно убранный корабль тунисского правителя. Бей уже находился там, и, как только его любимая наложница оказалась на судне, приказал отчаливать.
Переступив порог маленькой каюты, завешенной от пола до потолка темно-красными моточными коврами, Джулиана тотчас сбросила чадру и неудобное верхнее покрывало и подбежала к зарешеченному оконцу. Огромный корабль медленно выходил в открытое море, искусно лавируя между рядами бесчисленных лодок; Начинало светать, и уже было возможно детально рассмотреть каждый проплывающий мимо корабль. Но Джулиана напрасно надеялась отыскать хотя бы одно английское судно. Как ей и говорили, новый правитель Туниса не поддерживал торговых или дипломатических отношений с европейскими странами. А это значило, что рассчитывать на помощь соотечественников в случае удачного побега не приходилось.
Оставалась одна надежда – на то, что изворотливый Хасан аль-Файсал изыщет возможность вызволить их с сестрой из гарема. Конечно, следовало помнить, какую цену придется заплатить за его помощь, но теперь Джулиана была к этому готова. После смерти Малеки она поняла, что пребывание в гареме может не ограничиться одними домогательствами жестокого Джаббара. Любая неосмотрительная женщина в один прекрасный день могла лишиться не только свободы воли, но и самой жизни.
– Ну, моя нежная Зульфия, ты довольна подарком, который я тебе преподнес?
Джулиана обернулась и встретила снисходительно-насмешливый взгляд Джаббара, незаметно вошедшего в каюту.
– Если ты имеешь в виду это путешествие, о мой повелитель, то, конечно, да.
– А что же еще? Ты ведь не раз осмеливалась жаловаться, что на тебя давят стены дворца и рано или поздно ты зачахнешь без свежего воздуха, как цветок без дневного света. Но не смей думать, что я взял тебя с собой только из-за твоих ничтожных капризов! Я выбрал тебя в свои спутницы потому, что ты обладаешь редкой способностью – не досаждать мужчине, когда у него полно других поводов для плохого расположения духа.
Джулиана почтительно склонила голову, чтобы бей не видел, какую досаду вызвали у нее его слова. Но почему, почему он всегда умудряется испортить даже самые приятные минуты? Сколько бы времени она ни провела вблизи этого человека, ей никогда не удастся привыкнуть к его резким переходам от нежности к оскорбительной грубости, от прямой откровенности, граничащей с доверием, к холодности и отчуждению. Многие женщины, в том числе и Айша, воспринимают это спокойно, а вот она, Джулиана Вудвиль из рода графов Риверсов, не может. Что это – разница в европейском и восточном мышлении или что-то еще? Но неужели и Касим, которого так пламенно полюбила Изабель, такой же? Как же тогда ее сестра могла…
– Ты не хочешь спросить, почему у твоего господина столь невеселое настроение или с какой целью он вообще отправился в это небольшое путешествие? – в голосе Джаббара послышалось едва уловимое раздражение, и Джулиана поспешила придать лицу почтительно-заинтересованное выражение.
– Я очень хотела бы это узнать, но не осмеливалась спросить, повелитель.
– Я собираюсь встретиться с посланником султана, знаменитым и могущественным человеком по имени Юсуф Намади. Мне нужно перехватить его корабль еще до того, как он приблизится к Тунису и увидит, что моя столица охвачена волнениями. В Стамбуле недовольны некоторыми вещами, что творятся здесь. Султан опасается, что в Тунисе начнутся беспорядки и это помешает ему получать ежегодную дань со своих владений на африканском побережье.
– А из-за чего могут возникнуть беспорядки, мой повелитель? – не удержалась от вопроса Джулиана.
– Из-за того, что кое-кто еще надеется отнять у меня власть, данную Аллахом, раз он даровал мне все эти дни царствования! – гневно глядя куда-то мимо наложницы, ответил Джаббар. – Но напрасно мой противник старается: я не выпущу из своих рук того, что досталось мне после долгих лет упорной борьбы и мучительного ожидания.
– Но… мой милостивый господин! Разве бывший правитель Туниса, Касим, еще жив?
Произнеся эти опасные слова, Джулиана отступила от бея на шаг, ожидая, что ответом на ее вопрос будет очередная гневная вспышка. И действительно, тонкие губы Джаббара искривились, а глаза внезапно превратились в две узкие щелочки, когда он пристально взглянул на девушку, но это длилось совсем недолго. Минуту спустя лицо бея приобрело прежнее насмешливо-снисходительное выражение и его черты разгладились.
– Действительно, Зульфия, будет благоразумнее, если я запрещу тебе задавать какие-либо вопросы, – язвительным голосом сказал он. – Хочу довести до твоего сведения, что тебе разрешено гулять по палубе в любое время до наступления сумерек. Но завтра или послезавтра, когда произойдет моя встреча с раисом Юсуфом, старайся не попадаться на глаза мужчинам. И не забывай, что за твоим поведением неустанно будут наблюдать.
Резко повернувшись, Джаббар вышел из каюты, а Джулиана опустилась на высокое ложе из подушек, заменяющее здесь кровать, и задумалась. Она не все поняла из сказанного беем, но в одном не оставалось сомнения: бывший правитель Туниса, Касим, наследник древнего рода Хусейнидов и – увы! – возлюбленный Изабель, жив. Хотя многие считали его погибшим. А может, как раз и не считали? Господи, как же обрадуется бедняжка Изабель, когда она сообщит ей эту радостную новость!
Встреча Джаббара с посланником султана произошла на следующее утро, раньше, чем можно было ожидать. В небольшой бухточке южнее Туниса оба корабля бросили якоря, и влиятельный раис Юсуф пожаловал со своей свитой на судно бея. Переговоры длились все утро, а евнух Мустафа, которого Джаббар взял в путешествие для охраны своей наложницы, сообщил девушке, что корабли не двинутся в столицу Туниса раньше наступления сумерек. Поэтому Джулиана, позавтракав в одиночестве, решилась воспользоваться предоставленными ей правами и подлиться на палубу.
– В самом деле, лалла, не сидеть же тебе взаперти целый день, – согласился с ней Мустафа, которому и самому уже надоело томиться у двери охраняемой одалиски, в то время как наверху происходят столь важные события. – Когда еще ты получишь возможность взглянуть собственными глазами на знаменитого раиса Юсуфа, которому доверяет сам могущественный и всесильный повелитель всего мусульманского мира? Только представь, с какой завистью будут женщины гарема слушать твой рассказ!
Кивнув в ответ, Джулиана набросила просторное покрывало поверх темно-синего балахона с золотым шитьем, прикрепила чадру и поднялась в сопровождении Мустафы на палубу. Там собралось так много людей, что на ее появление никто не обратил внимания. Джаббар с влиятельным гостем прогуливались по корме. Джулиана постаралась получше рассмотреть раиса Юсуфа, но это ей плохо удавалось, потому что вокруг знатного гостя-турка выстроилась целая шеренга рослых телохранителей, не дававших возможности посторонним приблизиться к господину. Поэтому девушка, перебросившись парой замечаний с Мустафой, принялась созерцать портовые пейзажи и разглядывать убранство турецких кораблей, сопровождающих судно посла султана.
Внезапно Джулиане показалось, что палуба под ее ногами качнулась. Она крепко зажмурилась и протерла глаза, чтобы прогнать наваждение, но оно не исчезло. В это немыслимо было поверить, но прямо напротив нее, всего в нескольких шагах, стоял… Стивен Девери. Его светло-серый европейский костюм резко контрастировал с пышными одеждами мусульман, а темные, слегка выгоревшие волосы казались чем-то необычным на фоне белоснежных тюрбанов. Рядом с виконтом стоял какой-то молодой мужчина в дорогом турецком одеянии и что-то увлеченно рассказывал своему собеседнику. Стивен слушал с понимающей улыбкой и время от времени произносил по-турецки несколько слов, которые Джулиана не могла разобрать, хотя старательно учила этот язык последние два месяца. Но сейчас она была слишком взволнована.
– Нет, это невозможно, невозможно… Такое просто не может случиться! – прошептала она Пересохшими от волнения губами, хватаясь рукой за сердце.
Наверно, богатый турок сказал что-то забавное, потому что Стивен вдруг запрокинул голову и громко рассмеялся тем самым звенящим и хрипловатым смехом, который раньше всегда смущал Джулиану и выводил ее из себя. Но сейчас он заставил ее сердце радостно забиться в груди, вызвав целый поток ассоциаций и дорогих воспоминаний. Задохнувшись от нахлынувшего волнения и счастья, Джулиана забыла обо всем на свете, все смешалось перед ее глазами, и не осталось ничего, кроме этой до боли знакомой улыбки любимого человека, милых черт дорогого лица и серебристого смеха, который преследовал ее в сновидениях все долгое и мучительное время их разлуки. Повинуясь одному лишь неудержимому стремлению своего сердца, девушка бросилась к виконту, спотыкаясь от волнения на ройном месте и на ходу срывая с лица плотную вуаль, под которой ей вдруг стало нестерпимо душно.