— Как у вас обстоят дела? — поинтересовалась Юля, ласково улыбаясь невесте.
— Ну что, готова? — Людмила осмотрела девушку цепким взглядом.
— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила Ира, от её глаз не укрылась ни чрезмерная бледность дочери, ни лихорадочный блеск в глазах, словно та собиралась прямо сейчас расплакаться.
— Всё хорошо, — прошептала Маша, поднимаясь на ноги и резко наклоняясь вперёд от очередного приступа боли, скрутившего ей все внутренности.
К ней подлетела Людмила.
— Как давно начались схватки? — строго спросила она, принимаясь ощупывать живот девушки.
— Несколько часов назад, — прошептала Маша, с силой сжимая её руку и часто дыша. — Но я не придала этому значения.
— С каким интервалом повторяются? — продолжала свой допрос Людмила.
— Минут тридцать, — кое-как выговорила Маша, выпрямляясь и вытирая выступивший на лбу пот. — Может, чуть меньше, но боли усиливаются.
— Так, девочки, мы вполне ещё успеваем. Поэтому быстро идём бракосочетаться. Мужиков пока не пугаем. — Людмила достала телефон и принялась копаться в записной книжке. — А я пока позвоню подруге в местную больницу, вернуться-то мы уже в любом случае не успеваем, пусть подготовит всё необходимое. И вызову такси. Я сама приму роды, — решительно заявила она.
— Господи! — восхищённо прошептала Юля, бросаясь к своей невестке и принимаясь растирать ей поясницу. — Ты, главное, не забывай следить за дыханием. — И от волнения сама принялась часто-часто дышать.
Женщины подхватили под белы ручки невесту и решительно повлекли из комнаты.
Артём, наверное, в десятый раз уже поправил на себе пиджак, он его то расстёгивал, то застёгивал, то принимался разглаживать не существующие складочки на ткани, то поправлять белоснежный платок, торчащий из кармана, а что он сделал со своей причёской, лучше не говорить.
— Волнуешься? — поинтересовался Рома; ему вместе с Женькой выпала почётная миссия — быть шаферами на бракосочетании друга.
— Да, — сознался Артём. — Боюсь, вдруг снова передумает. Мы уже дважды пытались расписаться, но всё как-то не выходило.
— Всё будет хорошо, — заверил его Юрий Павлович, отчего-то волнуясь не меньше, чем сам жених; стоя в этом зале и пристально глядя на закрытые двери, он невольно вспоминал собственное бракосочетание; когда-то он точно так же стоял и с тревогой ожидал появления самой прекрасной женщины в мире. — Сейчас появятся. Уже время! Вот прям сейчас!
И словно в подтверждение его слов, дверь распахнулась и в зал ворвались женщины: впереди всех бежала Олеся, за ней, поддерживаемая с двух сторон, почти летела Мария. И, пожалуй, это был самый странный проход невесты в мире, точнее, пробег.
— Я согласна, — стиснув зубы, почти прорычала невеста, добравшись до жениха, и согнулась пополам от очередного приступа боли. — Капец, как же больно!
— Срочно доставайте ваши документы! — скомандовала Олеся. — Давайте по-быстрому всё подпишем да пойдём уже отсюда.
Сказано — сделано! Никого не пришлось долго уговаривать.
Как они добрались до больницы, никто точно не помнил. Они просто ехали, считая вместе с Машей интервалы между схватками и молясь, чтобы всё прошло гладко. Но роды оказались затяжными.
За то время, пока они находились в родовой палате, Артём несчётное количество раз терял сознание, его периодически торжественно выносили в коридор, но как только он приходил в себя, то неизменно возвращался обратно. А как иначе? Он же пообещал, что будет с ней до самого конца.
Мария всё больше слабела. И тогда Людмила приняла решение делать кесарево сечение, для этого случая в палате всё это время присутствовал анестезиолог. Но стоило об этом только заикнуться, как молодая роженица тут же расстаралась и справилась своими силами.
Надо отдать должное, рождение своего первенца Артём всё же не пропустил. И, пожалуй, тот миг, когда малыш с криком сделал свой первый вздох, он не забудет до конца своей жизни. Более того, ему показалось, что именно с этим криком его сердце начало биться, он снова слышал, видел, дышал… жил.
Малыша передали педиатру-неонатологу, а через какое-то время вернули матери. И Мария тихо плакала, но на этот раз это были слёзы счастья. Артём целовал свою отважную Маху и без конца благодарил за чудо, которая она ему подарила. Людмила смотрела на молодоженов и ласково улыбалась.
— Эх, всегда с ними одно и то же!
В палату вошли родственники. И малыша тотчас торжественно вручили деду.
— Кто? — взволновано спросил старший Фролов, внимательно разглядывая черты лица самого младшего представителя рода.
— Мальчик, — ответила Людмила, подходя к брату и дотрагиваясь до его плеча.
— Как планируете назвать? — поинтересовался старший Фролов враз севшим голосом.
— Сергеем, — ответила Маша, нежась в объятиях теперь уже своего мужа.
А дальше случилось нечто удивительное! Жесткий, деспотичный, порой даже излишне жестокий, старший Фролов тихо произнёс одно-единственное слово «спасибо» и принялся со знанием дела баюкать своего внука, приговаривая, что однажды они обязательно создадут империю, которой ещё не видывал свет.
— Вот же, старый, ему теперь и я не нужен, — усмехнулся Артём.
— Ты нужен мне, — прошептала Мария. — Всегда!
— Люблю тебя, — только и смог выговорить Артём.
— Вы можете поцеловать свою жену, — торжественно объявила Олеся, обнимаясь с безмерно счастливыми бабушками. — А то как-то до этого всё было недосуг.
Артём ласково коснулся подбородка своей пигалицы, долго смотрел ей в глаза, потом наклонился и нежно поцеловал в губы. Он всё же добился своего!
Нет ничего важнее в этом мире между двумя любящими людьми, кроме как желания быть вместе, дарить себя без остатка, любить без оглядки. И отныне так будет всегда!