— Ну, если что — не жалуйтесь…
О чем она говорила, он понял уже через несколько десятков метров — первая же встретившаяся им траншея была около метра шириной и поражала ароматностью тухлой воды, скопившейся на дне. Девушка козочкой перепрыгнула через яму и оглянулась на своего спутника.
— Такое впечатление, что здесь филиал военной учебки. Мы там рыли, примерно, такие же окопы… — Ярослав легко, несмотря на массивность телосложения, перемахнул на противоположную сторону.
— Не уверена, но скорее всего, тут были металлические трубы, вот народ и решил, что нечего добру пропадать, — Нешка повела его извилистым маршрутом, петляя между рытвинами, кучами мусора и прочими прелестями помойки. Их путь оборвался возле крутого склона, размытого недавними дождями и представлявшего собой почти отвесную стену около двух метров высотой.
— В мой прошлый визит этого не было, — девушка с опаской посмотрела вниз, но спуститься не решилась. — Придется возвращаться, не будем рисковать.
Она не успела закончить, как Ярослав, примерившись, спрыгнул вниз, спружинив ногами.
— Давай, я тебя поймаю, — он протянув руки, предлагая Агнессе ускориться.
— Эммм… Не думаю, что это хорошая идея, — она стояла на краю, не двигаясь.
— Прекрасно, тогда иди кругом, а я пока найду этого Мишу и поговорю с ним по душам.
Нешка не верила, что он это действительно сделает, но идти назад не было времени — через полтора часа нужно забирать из музыкальной школы Маришку, потому девушка глубоко вздохнула, ругая себя, что не отговорила Ярослава ехать вместе с ней.
— Не подумайте, что я испугалась угрозы, но так будет быстрее, — она села на корточки и спустила вниз одну ногу. Мужчина тут же перехватил её за щиколотку.
— Смелее. Не бойся, не уроню.
Агнесса оттолкнулась ладонями от прогретой солнцем земли, но, вместо того, чтобы подхватить на руки, Ярослав усадил её верхом на свою шею. Она пошатнулась от неожиданности и схватилась за первую попавшуюся часть тела.
— Отпусти уши!
— Прошу прощения, — Неша разжала пальцы и отдернула ладони от его стремительно краснеющих органов слуха.
— Что за привычка сразу или в волосы вцепляться, или в уши? — недовольно пробормотал мужчина, осторожно ставя за травку свою захребетницу.
— Ты поэтому так коротко острижен? — девушка едва сдерживалась, чтобы не засмеяться — ей не хотелось обидеть и так дважды пострадавшего.
— Надо же, какой прогресс, мы уже на "ты"?
— Ну, обращаться на "вы" к тому, кто побывал у тебя между ног, как-то чересчур… Мы почти на месте, — она махнула куда-то вправо. — Подожди здесь, хорошо? Я хочу сначала с ним поговорить.
— Не факт, что мальчик там, — Ярослав все никак не мог поверить, что слышал от той, которую про себя называл мороженой селедкой, предыдущую фразу о переводе его из третьих лиц в почти любовники.
— Не факт, но проверить нужно. Постараюсь недолго, — с этими словами Нешка нырнула под низко наклоненную ветку бузины и исчезла за густыми кустами.
Оставшись в одиночестве, Ярослав задумался — а оно ему надо? Стоит ли моральное удовлетворение такого экшена и поцарапанных ушей? Да, прогулка получилась очень увлекательной, тут уж не поспоришь, но шорканье по помойке не входило в число его любимых развлечений. А вот девушка его заинтриговала. По логике вещей, молодой, красивой и очень обеспеченной вдове больше подошло бы лежание в шезлонге где-нибудь на пляже Тенерифе, но никак не общение с такими людьми, как Костик. И не такая она и "ботанка", чувство юмора у Ирмской точно есть, вот что эмоции почти не демонстрирует, это да. Характер нордический, стрессоустойчивый. Хотя, это, смотря, как доводить…
— Что ты рисуешь?
Мальчик вздрогнул, не заметив тихо подошедшую Агнессу.
— Ничего, — он поспешил уничтожить ногой свое художество, выполненное палочкой на песке. — А что вы здесь делаете?
— Я беспокоилась о тебе, — девушка, не заботясь о чистоте джинсов, села рядом с ребенком. — Здесь красиво.
Как ни странно, но с того места, где они находились, действительно открывался хороший вид на покрытые сочной зеленью далекие холмы, ещё не сожженные палящим солнцем, и поблескивающую реку в окружении могучих ив.
— Ага, — Миша шмыгнул носом и начал сосредоточенно сковыривать корочку с почти зажившей ссадины на коленке. — Вы меня теперь выгоните?
— За что? — несмотря на то, что ей хотелось обнять мальчика, Нешка сдержала этот порыв. Он не её сын, и эмоционально привязывать к себе ребенка, чтобы потом возвращать обратно в семью, было бы слишком жестоко для них обоих.
Мальчик вытер испачканные ладони о шорты.
— Ну, я же убежал…
— Ты не убежал, а ушел. Никто не собирается держать тебя там насильно, — она взяла веточку и пририсовала рожки человечку, которого Мишка забыл стереть. — Но я волновалась. Просто предупреди в следующий раз, если куда-то соберешься.
— Вы мне не мать! — хоть в голосе мальчике и прозвучала почти обида, но он не стал разрушать их общую картину, только добавив к рожкам ещё и хвостик.
— Это действительно так, и я не претендую на её роль. Ты дорог не только своим родным, помни об этом, пожалуйста.
— Да мне и не нужен никто, — Миша вскочил на ноги и демонстративно отвернулся. — Я же взрослый.
— Если бы к тебе относились, как к ребенку, ты не смог бы выйти за ворота центра один.
— Правда?
— Да, — Нешка тоже поднялась, отряхивая песчинки с одежды. — Но ты должен помнить, что был взрослым это не только привилегии, это ещё и ответственность за свои поступки.
— Меня накажут?
— Мне этого не хочется.
— Значит, да… — мальчик отступил, глядя на девушку со страхом и настороженностью молодого волчонка.
— Миш, никто не собирается наказывать тебя физически, — Агнесса не двигалась, понимая — стоит ей шевельнуться, ребенок задаст стрекача, и найти его во второй раз будет намного труднее, даже с учетом браслета. — За то, что ты никого не предупредил, что уходишь, до конца недели будешь помогать тете Тане на кухне.
— Фууу! — он не торопился расслабляться, продолжая сверлить девушку взглядом. — Чистить картошку это девчачье занятие!
— А кушать её — мужское? Нет работы для девочек и мальчиков. Просто есть то, что нужно сделать. Так что скажешь?
— Ладно, — Мишка тяжело вздохнул, но было заметно, что он немного успокоился. — Только никому не говорите, хорошо?
— Никому и никогда! — она даже подняла ладонь вверх и отрицательно помотала головой, заверяя в серьезности своего обещания. — А больше ничего не хочешь рассказать?
— Нууу… — он на секунду замялся. — Нет, наверное.
— Ты знаешь, что сейчас почти на всех парковках стоят камеры видеонаблюдения? — Мальчик побледнел, но продолжал упрямо поджимать губы. — Я не спрашиваю, зачем ты это сделал. Мне просто интересно — почему эта машина? Там же их много, но ты выбрал именно её.
— Не знаю, — он опустил плечи и сгорбился. — Теперь меня точно прогонят?
— Я уже сказала, никто не собирается тебя выгонять. Но то, что ты сделал это не просто нехорошо по отношению к окружающим. Это преступление, за которым обязательно следует наказание.
Миша опустил глаза, с преувеличенным интересом наблюдая, как сухая веточка под его пальцами превращается в мелкие щепки. Нешка не торопила его с ответом, надеясь только, что у Ярослава хватит терпения подождать ещё несколько минут и не вмешаться с самый разгар педагогического процесса.
— И как..? — мальчик не договорил, но на девушку так и не посмотрел, отчаянно моргая и стараясь трясти с ресниц непрошенные слезы.
— Не знаю. Это решит владелец машины, который пострадал от твоего хулиганства, — Агнесса осторожно подошла к ребенку. — Он приехал вместе со мной.
— Зачем? — Мишка спрятал руки за спину и начал потихоньку отступать.
— Мне кажется, что будет лучше, если вы поговорите в моем присутствии. Ты как думаешь?
Он наконец-то посмотрел на Нешку со странной смесью недоверия и надежды.
— А вы точно не дадите ему меня ударить?
— Нет. Ты мне веришь? — она остановилась в полуметре от мальчика и протянула ему руку.
Миша ничего не ответил, но крепко вцепился в её ладонь слегка подрагивающими пальцами.
Ярик успел ознакомиться со значительной частью флоры Центрального Черноземья, понаблюдать за парой муравьев, тащащих дохлую гусеницу и поймать крупную зеленую ящерицу, когда кусты, за которыми скрылась его спутница, зашуршали, и оттуда появилась Нешка в сопровождении невысокого худенького пацана, испуганно поглядывающего на мужчину из-под косой, выгоревшей на солнце челки.