– О чем ты думаешь? – спросил Максим.
– Сложно объяснить, ты будешь надо мной смеяться.
– Нет, не буду.
– Ну ладно. Просто я раньше думала, что если люди друг другу подходят, со схожими интересами и качествами, то они постепенно полюбят друг друга. Стас надежный, работящий, любит путешествовать, кроме того, прагматичен, как я. Я, честно, думала, что он отвечает всем критериям…
– Я думаю, ты во многом права, и если парень и девушка из одной среды, им легче найти общий язык.
– Значит, ты не веришь в любовь? Такую, как в фильмах, – нелогичную и сумасшедшую.
– Нет, не верю. То есть думаю, что она как спичка, прогорит и ничего не оставит после себя, только обожженные пальцы. Любовь должна долго греть, всю жизнь, проходя невзгоды и радости.
– Я тоже так думала, Максим, но, наверное, что-то в этих рассуждениях не складывается, раз вышла такая история со Стасом.
– Маша, что вообще у тебя было с ним общего?
Его слова заставили почувствовать себя неуютно. Я поняла, что привыкла подстраиваться под партнера. Стас любил смотреть боевики – что ж, я была не против, хотя и предпочитала романтические комедии. Мы ходили вместе в рестораны и на дискотеки, в принципе мне было с ним неплохо, но полуночных разговоров душа в душу у нас не было. Я не хотела оставаться с ним наедине в темной комнате и старалась пораньше сбежать, но и в остальных случаях мы говорили больше на повседневные темы и не спешили открываться друг другу.
Вот и с Максимом то же самое. Мы целый месяц экзаменов проводили вместе, но я о нем ничего личного не знаю. Может, хорошо освоила его привычки и предпочтения, но остальное будто за семью печатями.
Может, дело во мне, может, это я не умею строить близкие отношения?
Максим оставил меня у родного подъезда и пожелал спокойной ночи. Я была ему очень благодарна за сегодняшнюю поддержку. Его спокойствие перешло и ко мне. Стас уже не казался такой важной фигурой, и обидное слово, сказанное вслед, уже не резало сердце.
Я очень хотела поделиться происшедшим с Аней, но когда я зашла в комнату, она уже спала. На часах было полдвенадцатого. Нет, не буду ее будить, ей, как всегда, завтра рано вставать, а у меня лекции только с девяти.
Нет, я все-таки могу открыться другому человеку. Вот Аня знает меня как облупленную и принимает такой, как есть. Даже если решу промолчать о своих неудачах, она звериным нюхом учует и вызовет на откровенный разговор. Ей я всегда говорю, что у меня на сердце, с ней снимаю маску сильного и уверенного в себе человека.
С Аней я могу быть сама собой, потому что доверяю ей. Мы вместе прошли огонь и воду, она не раз доказала, что на нее можно положиться. Может, действительно я не доверяю первому встречному, может, кажусь со стороны холодной, но близкие мне люди знают, что это не так.
И если пойму, что Игорю могу доверять, то откроюсь и ему. Но я должна увидеть, что так же важна ему, как и он мне.
Я не хотела будить подругу. Пришлось лечь в постель, стараясь не производить лишнего шума. Долго вертевшись в кровати, вспоминала детали прошедшего дня, потом забылась сном, будто провалилась в бездонную пропасть.
Мне снился лес, сочно-зеленый, раскидистый, с высокими лиственными деревьями и мягким кустарником. Я шла по еле заметной тропке, ноги путались в корнях, вязли в ворохе прошлогодних листьев. Я знала, что нужно спешить, чтобы догнать кого-то неведомого впереди, но крайне важного. То ли я потерялась в этом лесу, то ли хотела ему что-то передать, но идти нужно было быстро, а я не могла, не успевала.
И вдруг мою талию обхватили сзади чьи-то сильные руки, властно и в то же время осторожно прижимая к твердой груди. Я попыталась вырваться, сказала, что мне нужно идти вперед, но голос прошептал в ухо:
– Ш-ш-ш-ш, тихо, милая, тебе никуда не нужно.
И тут, в объятиях, мне стало хорошо и спокойно. Я оглянулась и увидела, что по правую руку журчит ручеек, а слева возвышаются серые отвесные скалы, у подножья которых зеленеет приветливая полянка, уютная и солнечная.
Между тем обнимающий меня мужчина потянул в сторону полянки. Я не знала, кто он, но почувствовала, что важна ему, поэтому последовала за ним, не сопротивляясь. Мы встали посреди травяного островка, солнечные лучи били мне прямо в глаза, я не могла рассмотреть стоящего напротив меня человека. Но этого и не требовалось. Он держал меня за талию одной рукой, а второй нежно поглаживал затылок, приближая лицо все ближе к его губам. И внезапно мне самой ужасно захотелось дотронуться до него. Плевать на все внутренние запреты, на то, что не знаю, кто передо мной. Мне было ужасно хорошо, я нежилась под теплыми лучами солнца, трава приятно щекотала лодыжки, и я сама потянулась за поцелуем.
Его губы были теплыми и податливыми. Он крепче прижал меня к себе, позволяя мне вести, а потом поцеловал сам, открытыми губами, проникая языком ко мне в рот, исследуя и подчиняя. Я вся заныла во сне, требуя большего, прижимаясь к нему всем телом. Его теплое дыхание щекотало нос, мне захотелось дотронуться до его тела, я залезла рукой под рубашку, пробралась вверх по спине, то гладя то, царапая его.
Он вздрогнул и опустился ниже, целуя в шею, провел языком по чувствительному уголку за ушком так, что я вздрогнула и еще требовательней прижала его к себе.
Я почти догадалась, кто он. Его имя уже перекатывалось во рту, отчего я наполнилась щемящей радостью. Предвкушение узнавания было слаще самого узнавания, я отдалась ласке, позволяя его рукам спускаться вниз по спине.
Солнце зашло за облако, перестало слепить глаза, и я увидела, что мужчиной, который страстно целовал меня, которого я обвила вьюнком и хотела до дрожи в коленях был…
Максим.
Я проснулась в замечательном настроении, бодрой и отдохнувшей. В косых утренних лучах солнца плясали пылинки. Занавески шевелились от сквозняка, но мне было тепло под одеялом. Аня любила спать с приоткрытым окном даже зимой, она говорила, что у нее эта привычка с детства. Она не могла заснуть без свежего воздуха, боялась задохнуться. Я была не против. Вообще старалась по мелочам не спорить и не отстаивать свою правоту. То, что у нас в комнате по ночам холодно, ничего страшного. Зато Ане спится спокойно.
Мои уши горели от ночного сна. Вот бы Максим не узнал, какие фантазии бродят в моей голове! Значит ли это, что он начал мне нравиться?
Я прислушалась к себе. Нет, мысли о Максиме не вызывают ни тягучей тоски в груди, ни усиленного сердцебиения, ни желания немедленно броситься ему на шею. Вспоминался его вдумчивый взгляд и нескладная фигура и то, как он жует губу, задумавшись. Наверное, просто вчерашний стресс и благодарность за его заступничество навеяли мысли о поцелуях. Во снах все перепутывается, не стоит относиться к ним серьезно.
Аня уже возилась на кухне.
– С добрым утром! Ну как, добралась вчера до дня рождения?
Она приготовила для меня тарелку и выложила горячую глазунью. На столе уже дымилась чашка некрепкого кофе с молоком.
– Ой, Ань, ты не знаешь, что вчера было!
Я помогла подруге нарезать салат – это всегда было моей обязанностью, из-под моей руки выходили аккуратные кубики овощей одинаковых размеров. За работой я рассказала подруге все события прошедшего вечера. Аня внимательно слушала и воинственно ахнула, когда я рассказала о появлении Стаса и его выходке.
– Я тебе ничего не хотела говорить, все-таки это твое дело, с кем встречаться, но мне Стас никогда не нравился! – наконец победным тоном заявила она.
– Что вы все на него накинулись?
– Что значит – все? – сразу насторожилась Аня.
– И ты, и Максим… Да, у Стаса есть недостатки, он вчера вел себя как последняя сволочь, но его можно понять. Все-таки я бы тоже обиделась, если бы узнала, что он пошел на вечеринку без меня.
– Маш, ну что ты его оправдываешь, а?
Вот уж действительно, я пострадавшая сторона и почему-то встаю на защиту Стаса. Мы встречались два с половиной месяца, я успела его узнать и понять. У нас было немало хороших вечеров, Стас мог быть нежным и внимательным, мне было так хорошо и уютно у него дома.
А потом, как вживую, перед глазами встало перекошенное от злости лицо Стаса и то, с каким удовольствием он процедил сквозь зубы ругательство в мой адрес на виду у всех. Сожаление мигом улетучилось.
Часы уже показывали полвосьмого. Мы бросили грязную посуду в раковину, вымоем уже вечером, и в спешке принялись собираться в университет.