– А чем тебе кофе не угодил?
– Я не прикасаюсь к наркосодержащим напиткам, вызывающим привыкание, в том числе к алкоголю, чаю и кофе.
– О боже! – сказала я и опять зарылась лицом в ладони.
– Я не хотел тебя пугать…
– Максим, это для тебя все ясно как день и привычно с детства. Я чувствую, будто ты специально держал меня в темноте. Кстати, почему ты молчал? Ты стесняешься своей веры?
Он поджал губы и на мгновение задумался, еще больше ссутулившись и положив большие ладони ровно на колени, как провинившийся ученик.
– Маша, я воспитывался в отличном от тебя мире. У нас свои садики, школы, летние лагеря для общения с детьми из других общин. Я почти не соприкасался до университета с людьми иной веры, но это не значит, что я совсем не знаю вашей жизни. Это ты, Маш, отреагировала относительно спокойно на новость, пусть ты смотришь на меня сейчас как на сумасшедшего. А остальные? Меня бы заклевали с первого дня, превратили бы мою жизнь в ад. Я бы был обязан защищать свою веру каждый день целый день. Мне этого не нужно. Я пришел получить образование и направиться обратно. У нас отличные больницы, которым как воздух нужен программист, к тому же разбирающийся в биологии.
Любопытство требовало узнать дополнительные детали, но эмоционально я чувствовала, что мне достаточно сверх меры. Нужно успокоиться, привести в порядок чувства и разобраться в услышанном. Я только поинтересовалась напоследок:
– Скажи, как в вашей закрытой общине воспримут появление меня?
– Естественно, отрицательно. Маш, я знаю, что ты бы хотела обычного парня, с которым ходила бы в кино и по ресторанам. Я понимаю, что ты далека от Бога и его заветов. Твоя жизнь была бы легче, держись я, как раньше, от тебя на расстоянии. Но я люблю тебя и не могу ничего с этим поделать. Я не в силах отказаться от тебя и прошу лишь шанса попробовать. Детали мы можем обсудить позже.
– Максим, дай мне время подумать, я не могу ничего сказать прямо сейчас…
– Я не прошу ответа сию секунду. Только… Считай это предложением руки и сердца. Я не умею играть в современные игры, не понимаю, что значит встречаться. Я хочу быть с тобой всю жизнь.
Мне бы испугаться его последних слов. Современным девушкам положено избегать постоянных отношений и бояться как огня брачных уз. Но разговор с Максимом произошел как раз после годовой тягомотины с Игорем, вымотавшей неопределенностью и ложной свободой отношений. Я хотела вечных обещаний и клятв верности. Мне был нужен человек, на которого можно положиться. И поэтому я не ответила Максиму отказом.
Мы вернулись в библиотеку к брошенным ранцам и тетрадкам. Все в комнате было точно в таком же положении, как и перед нашим уходом. Только мы с Максимом стали совершенно другими.
– Мне запрещено оставаться с девушкой в одиночестве до свадьбы, – доверительно сказал Максим. – Поэтому я настаивал на занятиях в библиотеке.
– Я уже догадалась. Многое стало на свои места после твоего объяснения. Спасибо за доверие.
– Маш, спасибо тебе, что с ходу не отвергла меня.
– Скажи, – я вопросительно вскинула взгляд в сумасшедшей надежде. – Есть шанс, что ты оставишь религию?
– Никогда. Я всем сердцем верю в Бога и в заветы Эллен Уайт.
«Какой кошмар», – я мысленно содрогнулась, но ничего не сказала вслух.
После разговора Максима отпустила внутренняя тревога. Он был оживлен, с лица не сходила мечтательная улыбка. Мы больше не говорили о чувствах и сосредоточились только на альдегидах и аминокислотах. Я понимала, что ничего из выученного в голове не задержится. Мысли были сосредоточены совсем на другом.
Во время занятий телефон я обычно ставила в молчаливый режим. За обедом я привычно проверила сообщения и увидела, что звонила Ника, но лишь досадливо поморщилась, отложив сотовый в сторону. Я была слишком расстроена, чтобы справляться с перепадами настроения сестры. Утренний разговор совсем выбил меня из колеи. Меня одолевали грустные мысли и смутные тревоги. Вместо того чтобы почувствовать больше доверия к Максиму, я стала его опасаться. Он перешел в категорию непредсказуемых субъектов, у которых черт знает, что творится в голове.
Но Ника продолжала звонить. Ближе к двум часам я насчитала три дополнительных звонка. Тут я уж попросила у Максима перерыв и вышла на улицу перезвонить сестре. Она бывала нудной, но не настолько докучливой. Что-то случилось.
– Привет, Ник.
– Машенька! Наконец ты ответила, – сказала она осиплым от слез голосом. – Приезжай скорее, мне нужна твоя помощь!
– Что случилось?
– Я заболела. Со мной что-то не так. Мне нужно, чтобы ты пошла со мной к врачу.
– Ника, у меня послезавтра экзамен. Я никак не могу приехать. Почему бы тебе не пойти самой? Ты ведь уже взрослая и самостоятельная. Не понимаю, зачем мне тратить шесть часов на дорогу, чтобы понянчить тебя. Учись справляться со своими трудностями.
Я замолчала, ожидая ответной реплики, но Ника молчала и только давилась слезами на той стороне, я слышала ее сдавленные всхлипы. Я очень хорошо знала это ее состояние. Значит, дело не в капризе или прихоти, тогда она всегда говорила в ответ острое словцо. Сейчас Нике было реально плохо, и она не находила сил даже на ответные аргументы на мой отказ.
– Ладно, говори скорей, что случилось.
– У меня жар, – шепотом ответила она. – И распухло колено. Оно как надутый красный шар. Я боюсь, Машенька.
– Ты сказала родителям?
– Нет, ни за что. У папы какие-то проблемы на работе, я не могу его тревожить. А мама… Маш, ты же знаешь, что маму нельзя волновать.
– Знаю. Ладно, подожди, я тебе перезвоню.
Отключив разговор с сестрой, я тут же набрала Аню и передала подруге всю полученную информацию.
– Как ты думаешь, это серьезно? Нужно ехать?
– Нас учат никогда не давать диагноз по телефону, но ты моя близкая подруга, поэтому на твоем месте я бы поехала и немедленно отвезла ее в ближайший приемный покой.
– От чего бывает красное колено?
– По нескольким причинам, – уклончиво сказала Аня.
– Это может быть рак?
У меня усиленно забилось сердце, и все переживания о Максиме разом отошли на второй план.
– Нет, ты что? Откуда такие мысли? Опять ты, Маш, сразу думаешь о самом плохом… О раке и речи нет, но раз уж мы говорим начистоту, меня очень волнует, что у Ники может быть септический артрит. То есть инфекция в суставе. В таком случае важно знать микроб и как можно быстрее начать принимать антибиотики.
Я задала еще несколько уточняющих вопросов и, положив трубку, решила ехать. Пропади он пропадом, университет, вместе со всеми странными парнями, которые повстречались на моем пути. Сестре нужна моя помощь, и, кроме меня, у нее никого нет.
Я вернулась в библиотеку и начала собирать вещи. Максим расспросил, куда я еду, и сказал:
– У нас в общине прекрасно разбираются в здравоохранении. Будь со мной на связи – я узнаю, где в Новороссийске хорошие клиники.
– Спасибо, – я с удивлением посмотрела на Максима, и мне стало стыдно за недавние мысли. Если он верит в бога, не значит, что он опасный маньяк. В тяжелую минуту Максим рядом и хочет помочь. За пару часов невозможно превратиться в совершенно другого человека, моя мнительность застила глаза. Не следует забывать все хорошее, что он сделал для меня.
Я отдалюсь на несколько часов, может, смогу прийти к более продуманному решению.
Максим проводил меня до вокзала, благо до следующего поезда ждать лишь минут двадцать. Я даже не зашла в общежитие переодеться и собрать вещи. Раз дело срочное, следует спешить.
За окном улетали назад высотки города, показались поля, где мелькали одинокие домишки и раскидистые деревья. Во время поездки я позвонила Наташе, и та заодно с Аней пообещала выяснить имя лучшего специалиста для Никиной проблемы. В больницу я решила не идти, слишком высокий риск встретить знакомых, вместо этого найти хорошую частную клинику с современным оборудованием.
На моем счету скопилась приличная сумма денег. Здоровье сестры – хорошая причина потратиться, тем более, что мне самой на жизнь нужно совсем не много.
За сестрой я заехала на такси. Ника вышла из дома, ощутимо хромая, вся укутанная, будто на дворе январь месяц вместо июньской жары. Села рядом, пахнув сладковатым запахом жара, и откинулась на сиденье, прикрыв глаза. Она выглядела бледной и измученной, волосы слиплись на лбу, а под глазами залегли тени. Не представляю, как ей удалось скрыть свое состояние от родителей.