Лора Бальс - Недотрога для одиночки

Соня неопределённо пожала плечами. Обсуждать Молотова с его матерью совершенно не хотелось.

- Больше он тебя не обидит.

Соня снова промолчала, но, видимо, от Валентины Григорьевны не укрылось, что последняя фраза не вызвала у неё особого доверия.

- Тебе действительно не о чем беспокоиться, - настойчиво повторила пожилая женщина. – Я ещё имею определённое влияние на своего сына.

- Спасибо, - пробормотала Соня, решив, что дальше отмалчиваться будет уже невежливо.

- А он тебе совсем не нравится? – Валентина Григорьевна чуть виновато улыбнулась, явно понимая, что вмешивается не в своё дело, но всё же продолжила: – Если забыть о вашей размолвке… Знаешь, мужчины часто бывают нетерпеливы, как дети. Когда не могут чего-то дождаться, взрываются на пустом месте. Нет, я не оправдываю… Но хочу сказать, что категоричность редко приносит пользу. Нельзя ставить на ком-то крест из-за одного гадкого эпизода… У тебя ведь нет любимого человека?

Соня опустила глаза в чашку, потом бросила рассеянный взгляд в окно, напрасно стараясь скрыть смущение. Ничего удивительного в том, что мать старается понять и оправдать своего сына, и, конечно, желает ему счастья. Соня была искренне благодарна ей за утреннюю помощь и не ждала большего, не хотела, чтобы из-за неё семья рассорилась.

Однако, похоже, Валентина Григорьевна неправильно оценила интерес сына к домработнице. В воображении облагородила события, приписала ему что-то большее, чем есть на самом деле. Что ж, Соня не готова её разубеждать. Для этого ведь пришлось бы рассказывать всё с самого начала. Пусть уж Молотов сам разбирается.

- Нет, но… - она замялась, пытаясь подобрать слова, чтобы коротко, без лишних подробностей объяснить Валентине Григорьевне невозможность идеи, которая пришла той в голову.

Однако пожилая женщина поняла её молчание по-своему.

- Ты думаешь, что между вами мало общего? – по-доброму улыбнулась она, не дождавшись Сониного ответа. – В молодости хочется фейерверка, бури чувств, чтобы жить друг без друга казалось невозможно. Но, поверь мне, милая, не всегда именно это нужно для счастья. Спокойная, выращенная временем привязанность часто оказывается куда надёжней и долговечней. Вот, скажем, у моих родителей был очень спокойный, взвешенный брак. Отец был старше мамы на пятнадцать лет. И что? Он её обожал, баловал, заботился! В нашем роду у мужчин хорошая генетика, они долго остаются в отличной форме. А я вот влюбилась до одури по молодости, в отца Глеба, и разбежалась с ним ещё когда ходила беременной. С тех пор всю жизнь одна.

- Больше никого не полюбили? – было неловко задавать настолько личный вопрос, но ведь, в конце концов, не она первая начала; а перевести тему на что-нибудь, кроме её отношений с Молотовым, Соне очень хотелось.

Валентина Григорьевна невесело улыбнулась.

- Не в этом дело. Не захотела приводить в семью чужого для Глеба мужчину. У Глеба характер – сама видишь. Вроде и не горячий, не вспыльчивый – сегодня вот первый раз его таким видела, – а поладить с ним иногда невозможно. Он с детства такой рос. Всё должно быть по его, и никакой мягкости, снисхождения к другим… - женщина осеклась, поняв, что сболтнула лишнего. – Но если он кого-то считает близким человеком, то всё для него сделает. Глеб умеет заботиться о своих, и умеет ценить хорошие отношения, только не сразу это показывает.

- Разве у него есть близкие, кроме вас? – невольно полюбопытствовала Соня.

- Друг есть, - бодро начала Валентина Григорьевна, но сразу же запнулась, явно не вспомнив никого больше. – Разве этого недостаточно? Хороших друзей редко встретишь, чаще всего и есть один-два на всю жизнь. А что до остального… Думаю, есть и моя вина в том, что Глеб до сих пор не стремился построить семью. Понимаешь, у него не было перед глазами примера здоровых отношений, мы всегда жили вдвоём. Да и то часто спорили – у меня-то характер тоже не сахар, уступать, как и он, не люблю, к тому же я всё-таки мать. А ещё я ему как-то сказала, что не с каждым мужчиной можно жить, даже если любишь. Я-то имела в виду бывшего мужа, но теперь думаю, что Глеб принял это и на свой счёт. Знаешь, как это бывает – ляпнешь что-то, а у человека в душе отложится. Он школьником иногда расспрашивал об отце, почему мы разошлись. Я тогда думала, что ещё рано объяснять, выворачивать некрасивые взрослые отношения. Только эту вот фразу обронила, и всё. Теперь понимаю, что зря.

Соня не думала, что хоть когда-нибудь Молотов был настолько впечатлительным, чтобы одна случайная фраза могла оставить след в его душе. Да до такого и захочешь, не достучишься!

К счастью, собеседница сама решила сменить тему. То ли посчитала, что сказала уже достаточно, то ли заметила Сонино настроение и поняла тщетность усилий. Как бы то ни было, разговор плавно перешёл на домашние дела, потом – на приближающиеся праздники.

После кафе Валентина Григорьевна решила ещё пройтись по магазинам, уверяя, что это безотказное успокоительное средство. В итоге в особняк они вернулись поздно вечером.

Машина Молотова уже стояла во дворе, и Соня с надеждой глянула на окна. Обрадовалась, увидев, что ни в гостиной, ни в столовой не горит свет. Однако надежда проскользнуть к себе незамеченной не оправдалась.

Дверь в комнату Молотова была приоткрыта, в коридор падала полоса света – он явно поджидал их возвращения. Стоило ей оказаться напротив, как он окликнул из глубины комнаты, окончательно подтверждая её догадку:

- Соня! Зайди ненадолго… На пару слов.

Она глянула в сторону ушедшей вперёд Валентины Григорьевны, надеясь на поддержку. Однако та, обернувшись, лишь ободряюще ей кивнула – мол, иди и не волнуйся, всё будет хорошо.

За день Глеб выяснил всё, что только можно было, об отношениях девчонки с водителем. Выходило, что она не соврала – не было, по сути, никаких отношений. Тот вообще оказался верным семьянином, за которым со дня свадьбы ни одного грешка не нашлось. Соня – всего лишь подружка жены. Всё, как она и пыталась ему сказать.

Сделанное открытие вызывало неоднозначные чувства. Конечно, хорошо, что девочка оказалась не интриганкой. Но вот собой Глеб был недоволен. Как можно было так глупо, грубо проколоться?! Ничего толком не разузнать и сделать абсолютно неправильные выводы, потом тут же сгоряча принять решение. Никогда прежде такого не случалось, и что же он – теряет хватку? Ладно ещё, сейчас речь идёт о частном деле, но если допустить подобный промах в вопросах бизнеса, это может оказаться чревато немалыми проблемами!

И девочку, получается, зря хотел наказать. Пошёл на поводу у невесть откуда взявшихся эмоций. Но ведь с ним она никогда не вела себя так по-свойски, так легко и свободно, как с этим водителем Володей! Всегда старалась держать дистанцию, сторонилась. А ведь Глеб не сделал ей ничего плохого! Поселил с комфортом, обидчика наказал, даже давить на неё не стал, дал время к себе привыкнуть, пытался постепенно сблизиться. И после этого что он должен был подумать, глядя на неожиданные любезничания сегодня утром? Вот так запросто поверить, что эти двое – всего лишь случайные знакомые?!

Как теперь с ней быть? Наверное, нужно чем-нибудь задобрить. Вряд ли найдётся женщина, которая не перестанет дуться, если притащить ей какую-нибудь побрякушку.

Он хорошо подготовился. К тому времени, как мать с девчонкой вернулись домой, даже накрыл у себя стол. Шампанское, фрукты, конфеты – всё, что любят женщины. Нет, Глеб по-прежнему не собирался поить девчонку до бессознательного состояния, да и вообще не строил на этот вечер особых планов, просто решил, что немного расслабиться ей не помешает.

Соня замялась, услышав предложение зайти. Не сразу показалась на пороге. Он уже предположил, что сейчас придумает какой-нибудь предлог и сбежит. Знает ведь теперь, что в случае его недовольства Валентина Григорьевна её прикроет.

Но девушка шагнула в комнату. Правда, сразу остановилась, явно не намереваясь задерживаться надолго, взглянула вопросительно. Глеб подошёл ближе, плотно закрыл за ней дверь. Соня посторонилась, чтобы не оказаться к нему слишком близко.

- Располагайся, - Глеб кивнул в сторону дивана. – Выпьешь со мной?

- Вы сказали, «на пару слов», - напомнила девчонка, не тронувшись с места.

Что ж. Он и не надеялся, что она вдруг перестанет ерепениться.