— А что за работа?
— Давай не будем об этом, — сказал он. — От одной мысли о работе меня тошнит. Еще месяц назад я плавал с аквалангом в районе Большого Барьерного рифа. — Тут он заметно оживился. — А ты чем занимаешься?
— Съезжу на пару недель на Ямайку с родителями, — тоном пресыщенной жизнью светской львицы ответила Дейзи, отважно выворачивая на скоростную полосу. — А потом буду три года терпеть эту скучищу — французский и бизнес-менеджмент. — Последнее, по крайней мере, было сущей правдой. — Хотя не думаю, что мне придется чересчур напрягаться. Пабы, клубы, вечеринки по ночам.
Она вдруг с ужасом увидела, что Ник едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.
— Словом, восхитительный студенческий декаданс, — пробормотал он. — Мне это знакомо.
Кто его знает? Может, он и не думал смеяться над ней. Дейзи живо представила его на одной из тех вечеринок, в которых Тэра уже несколько раз принимала участие. Вечеринки проходили на квартире ее брата. Все как один курят «травку» до одурения, так что потом не помнят, кто с кем переспал. Тэрин братец, Том, даже не приехал на каникулы домой; ему и в Лондоне неплохо. За весь семестр он всего два раза посетил лекции. Впрочем, если верить Тэре, он такой умный, что ему это и ни к чему, а все лекторы такие болваны, что им самим впору у него поучиться.
— Проклятый дождь, — буркнул Ник, не спуская глаз с дворников, которые отчаянно боролись с потоками воды, заливавшей лобовое стекло. — Может, немного сбавишь скорость?
Дейзи и не заметила, как стрелка спидометра подползла к отметке «75 миль/час».
— Ты, кажется, говорил, что не имеешь привычки давать ценные указания тому, кто сидит за рулем, — сказала она, но газ, однако, сбросила.
— Я делаю исключение в тех случаях, когда за рулем новичок, который не имеет опыта вождения в такую погоду и не может держать дистанцию.
Вот тебе раз! Она чувствовала себя как оплеванная. И словно решив окончательно добить ее, какой-то тип, ехавший позади, начал как сумасшедший сигналить фарами, чтобы она освободила полосу.
— Ты что, сердишься? — спросил Ник.
— Да нет.
— А по-моему, сердишься.
Этот его снисходительный тон просто бесил ее.
— Нет, не сержусь! — вспылила она.
— Мне ли не знать, когда девушка дуется, — сказал он. — У меня три младших сестры.
Я и не думала дуться. Просто чувствую себя набитой дурой.
— А где вы собираетесь остановиться на Ямайке? — спросил Ник.
— Откуда мне знать? В каком-нибудь отеле, наверное. Этим занимаются родители.
Все катится к чертям. Он раскусил ее — в этом Дейзи не сомневалась. Небось, думает: что же это за папаша у нее, который запросто может провести отпуск на Ямайке и в то же время позволяет дочке ездить на такой колымаге? И не зря он так пялится на ее платье. По нему же сразу видно, что оно отнюдь не из «Харродза». Девица, которая собирается смотаться на пару недель на Ямайку, такое бы не купила. Дейзи кожей чувствовала его взгляд. Платьице далеко не доходило до колен.
Может, его вовсе не платье твое интересует, а ноги. Да ну? А почему бы и нет? Ты же прекрасно знаешь, что у тебя красивые ноги.
Ну да, и он уже вдоволь насмотрелся на них, вплоть до самой задницы. Вернее даже, включая задницу.
Может, он как раз об этом сейчас и думает. В конце концов, это одно из твоих главных преимуществ. Чему Тэра завидует, так это твоей заднице.
Да, но Тэру вполне устраивает ее задница, большая, к тому же у нее эффектная ложбинка между грудей. Я бы все отдала, чтобы и у меня была такая ложбинка. А у меня вместо груди два жалких яблочка. Два пепин-кокса.
Ну, знаешь… Лучше синица в руке…
Чтоб его! Он часом не телепат, этот Ник? Дейзи могла бы поклясться, что в тот самый миг взгляд его остановился именно на том месте ее тела, которое в данный момент занимало ее мысли. Интересно, что у него на уме? «Жидковато, жидковато». А что тут еще скажешь?
Дейзи покраснела. Она ничего не могла с собой поделать. Не то чтобы сильно, но все же… щеки ее заметно порозовели.
Только бы не заметил, только бы не заметил. Или хоть пусть промолчит.
Если Ник что-то и заметил, то предпочел об этом умолчать. Когда же он наконец нарушил молчание, то снова огорошил ее.
— Это мое замечание насчет твоих волос было чистое безрассудство, — сказал он. — Но если бы я сказал то, что думал, у тебя могло бы сложиться неверное представление.
Боже правый, что он еще думал?
— И что же ты думал?
— Мне лучше не говорить, не то ты опять выкинешь меня из машины.
После того как он упомянул леди Годиву, Дейзи и самой было нетрудно догадаться: «Я представил тебя обнаженной с распущенными волосами, ниспадающими до самой талии…»
Боже мой. Понятное дело, на подобную фразу ей следовало бы по-феминистски возмутиться: «Да как ты смеешь!» Однако Дейзи поймала себя на том, что эти слова приятно щекочут ей нервы, возбуждают. Впрочем, возбуждение скоро улеглось. Это называется выдавать желаемое за действительное. Могу поклясться, что ни о чем таком он не думал. А думал, скорее всего, примерно следующее: «Наверное, специально отрастила такие длинные волосы, чтобы прикрыть свои пепин-коксы».
— Ну вот, вогнал тебя в краску, — сказал Ник. — Мне следовало держать язык за зубами.
Его слегка саркастический тон уже не раздражал. Пусть она для него всего лишь повод для насмешек, зато у нее будет что рассказать Тэре. Правда, Тэра ни за что не поверит, что он такой уж неотразимый. Нет, она, конечно, скажет: «Да что ты? В самом деле?» — а про себя подумает: «Не может этого быть».
Потому что самые неотразимые всегда доставались именно Тэре. Не то что бы она сногсшибательно красива, просто с ее кипучей энергией и уверенностью в себе она умеет себя подать.
Именно с пресловутым чувством уверенности в себе у Дейзи чаще всего возникают проблемы. То ее буквально распирает от этого чувства, то вдруг охватывает растерянность и она смущается, точно шестилетний ребенок, который помочился в кровать, находясь в гостях у сверстника. Причем она не в состоянии понять, от чего зависит то или иное состояние.
Вот и теперь, когда они уже приближались к Лондону, чувство уверенности начало ей изменять. Дождь, хоть и не такой сильный, не прекращался; проносившиеся мимо грузовики обдавали лобовое стекло потоками грязной воды. Разглядеть надписи на дорожных указателях было практически невозможно.
То ли Ник почувствовал ее состояние, то ли в нем заговорило обычное мужское начало, только он решительно взял на себя обязанности штурмана, хотя его об этом и не просили. Вовремя подсказал, когда надо было свернуть на грохочущую эстакаду, а потом уверенно руководил ею на битком забитых машинами улицах, где, к ее удивлению, все, похоже, отчетливо представляли, куда едут. Все, кроме нее.
Ник взял в руки карту.
— Если назовешь мне адрес в Уондзуорте, я подскажу тебе, как доехать.
До нее только теперь дошло, что они уже в Фулеме. Старательно делая вид, что ей все нипочем и что среди агрессивных лондонских водителей она чувствует себя как рыба в воде, Дейзи невозмутимо заявила:
— Я прекрасно справлюсь сама. Скажи мне, куда ехать, и я подброшу тебя к дому твоих приятелей.
— Тэра, это тебе не по пути. Ты потом заблудишься.
Она пожала плечами с видом светской львицы.
— Я же, слава Богу, не немая. Если заблужусь, спрошу. А ты весь промокнешь до нитки, если пойдешь пешком.
Они остановились у светофора. Ник улыбнулся.
— Это не смертельно.
Ах эти его поразительные зеленые глаза! Они затягивали как омут. О Господи, еще одна такая улыбка — и я готова плутать по этим улицам хоть неделю, подумала Дейзи.
— Ты мне помог, так что я у тебя в долгу…
Ник колебался.
— Ну, если ты уверена…
Дейзи просияла.
— Абсолютно уверена.
— А знаешь, — сказал Ник, — тебе идет, когда ты улыбаешься. Ты должна практиковать это как можно чаще.
У Дейзи перехватило дыхание. Она даже не поняла, как умудрилась тронуться с места так, что машина не заглохла. Сердце ее трепетало как птенец, которому не терпится выпорхнуть из гнезда.
Проехав еще милю-другую, они свернули на улицу, вдоль которой в ряд выстроились небольшие однотипные домики, а по обочине тянулась бесконечная вереница припаркованных автомобилей. Там и сям мелькали объявления агентов по торговле недвижимостью.